Дневник, который вел кронпринц во время своего путешествия, показывает, что он искал экономические и колониальные перспективы для Бельгии. С другой стороны, он не нашел "ничего, что можно было бы извлечь" для украшения страны из наследия фараонской древности, которое он считал уступающим европейским шедеврам (1862-1863).
В период с октября 1862 года по июнь 1863 года принц Леопольд Бельгийский совершил длительное путешествие, которое привело его сначала во французский Алжир, где он провел двадцать дней, затем в Тунис и на Мальту, после чего он отплыл в Александрию. Во время этого перехода он думал, что настал его последний час, когда его лодка попала в шторм со сломанным рулевым колесом. Оказавшись в Египте, путешественник и его семья плывут вверх по Нилу, посещая место строительства Суэцкого канала и отправляются на Синай. Наследник престола вернется в страну, снова задержавшись в Италии, на Пиренейском полуострове и во Франции.
В конце прошлого века история этого великого путешествия обогатилась новым источником, причем не менее важным: дневником, который вел по пути следования сам будущий Леопольд II. Этот документ был частью удивительного архива братьев Гоффине, доверенных лиц двух первых королей, приобретенного в 1993 году отделом наследия Фонда короля Бодуэна и переданного на хранение в архив Королевского дворца. Чтобы быть доступной для широкой аудитории, эта часть богатой истории была недавно опубликована, сочетая контекстуализацию и большие отрывки [1].
Его следует читать вместе с дневником его более раннего пребывания в Константинополе, который происходит из той же коллекции и был опубликован около двадцати лет назад [2]. Оба источника показывают, в какой степени молодой принц - 27 лет в 1862 году - уже развивал идеи строителя империи и урбаниста. В угасающем османском мире он, похоже, живет проектом, повторяющимся в XIX веке, о бельгийской колонии на Кипре или даже на Крите, не говоря уже о более амбициозных целях. В Нубии к нему возвращается мечта об Абиссинии, которую уже лелеял его отец. Он полагает, что этот регион Африканского Рога "однажды может привлечь серьезное внимание тех, кто хочет развить значение Бельгии, добавив к ней несколько иностранных провинций" (цитируется по с. 71). В Каире слова капитана французского судна о Мадагаскаре не остаются без внимания: "Командир считает, что там мало что можно сделать, Возможно, там можно найти уголь" (цит. по с. 106).
Чтобы оправдать свои дальние поездки и преодолеть нежелание Леопольда I, герцог Брабантский охотно ссылался на состояние здоровья. Перед отъездом в южное Средиземноморье он утверждал, что радикулит, который его врач, доктор Стакес, тщетно лечил электротерапией, пройдет, а поездка пойдет ему на пользу. Но, читая его труды, очевидно, что его настоящие интересы - экономические и колониальные. О сельскохозяйственной и торговой деятельности, торговых точках, портовой инфраструктуре, средствах связи, государственных финансах..., заметки изобилуют, в стиле, похожем на стиль бизнесмена, ведущего разведку, или консула, отчитывающегося перед своим правительством. Египет соблазнил Лео, как его называли друзья, значительными возможностями, которые он мог предложить для бельгийских инвестиций. В действительности, он совершил туда в общей сложности три поездки - первую в 1854-1855 годах, третью в 1864 году. Он всегда был движим настоящей жаждой образования, учитывая его будущие обязанности. «В Брюсселе меня считают немного сумасшедшим или, по крайней мере, очень головокружительным и как бы невменяемым от необходимости двигаться», - признался он своему советнику Эдуарду де Конвею в 1855 году. «У меня только одна цель и одно желание - учиться практически, познавать мир и его обитателей. Придут времена, когда эти знания пригодятся мне» (цит. по с. 28). Фактически, став сувереном, Леопольд II положит конец длительному пребыванию за границей, но те времена его молодости внесли свой вклад в формирование его политического видения.
... А эстетика? Княжеский турист, безусловно, не равнодушен к цивилизациям, которые распространились по берегам Нила. Иногда - но редко - на его страницах встречаются планы посещенных древних памятников. Однако пирамида Хуфу, "которая потеряла свое покрытие и на которую взбираются путешественники" (цитируется по с. 61), не оставляет его равнодушным, а монастырь горы Святой Екатерины разочаровывает его, когда он обнаруживает его расположенным "в захолустье" (цитируется по с. 94). В целом, человек, который так хотел украсить Бельгию, не поддался искушению импортировать египетские модели, считая их ниже европейского художественного наследия. "Посещение египетских руин захватывает и удивляет, отмечает он. Мы знаем, что только великие цари и массы рабочих могли бы довести такие постройки до успешного завершения, но ни один здравомыслящий человек никогда не захочет подражать им. В то время как Альгамбра, Парфенон, собор Святого Петра в Риме, Греция и Италия, Восток - все находят переписчиков, которые с полным правом воспроизводят шедевры, которые не будут превзойдены. Одним словом, здесь нечего почерпнуть" (цит. по с. 76). Пейзажи, с другой стороны, могут заслуживать большего восхищения, особенно в Гирге (в центре страны), которая предлагает взору "великолепный" набор цветов, "восхитительный контраст между розовой скалой и откровенной зеленью посевов, испещренных скоплениями темных деревьев и серых деревень". Именно здесь из-под пера дневника выходят слова, частично вынесенные в название книги: "Если бы я не был королевским принцем Бельгии, я хотел бы быть вице-королем Египта" (цитируется по с. 66).
Как и восемь лет назад, Леопольд включил в свой маршрут посещение места строительства Суэцкого канала. Его мнение о своем умельце Фердинанде де Лессепсе полностью изменилось: человек, которого в 1855 году он считал не иначе как "негодяем" (цитата на стр. 51), стал "очень храбрым и достойным человеком" (цитата на стр. 82)! Опасения, вызванные в прошлом доминирующим положением Франции, даже сопровождавшиеся надеждой на то, что однажды бельгийцы придут на смену "измотанному" де Лессепсу, явно утратили свою актуальность. Я верю в канал", - написал наш будущий второй король. В день открытия перешейка Азия станет на несколько месяцев ближе к торговым центрам Европы. Дай Бог, чтобы Бельгия извлекла пользу из этой революции! " (цитируется по стр. 91). В том же ключе основатель Универсальной компании Суэцкого морского канала обещал своему хозяину "поддержку своих газет" для поддержки возможных бельгийских колониальных предприятий на Дальнем Востоке (цитируется по с. 106). Канал, правда, тоже будет иметь свой счет там...
Хотя экономические интересы гигантских работ, которые должны были соединить Средиземное и Красное моря, представляли большой интерес, Леопольд едва взглянул на человеческие жертвы. Муравейник" из тысяч феллахов, роющих траншею в Туссуне и "живущих почти ничем", вызывает у него прежде всего "чудеса" древних фараонов, в то же время он находит в нем "новое откровение о ресурсах населенных частей Востока" (цит. по с. 86-88). "Правительство, - отмечает он, - заставляет этих людей приезжать и работать на перешейке, и это по словам самого М. де Лессепса, который заявляет, что это не работа, поскольку они получают деньги в обмен на свою работу. Но эта работа обязательна" (цит. по с. 85)... и такая обязанность "может творить чудеса": "Если бы Бельгия знала и если бы она хотела, она сделала бы себя настоящей житницей, источником неисчерпаемых богатств, эксплуатируя почву и население Дальнего Востока, которое только таким образом можно привести к цивилизации и благосостоянию" (цит. по с. 106). Этот аргумент недолго останется актуальным в Египте, где это ограничение будет отменено в 1864 году. С другой стороны, она приобретает особый резонанс в связи с противоречиями, которые возникнут четыре десятилетия спустя в связи с эксплуатацией труда коренного населения в независимом государстве Конго...
На более личном уровне мы отмечаем регулярные ссылки в дневнике молодого принца на его католическую веру (стр. 107), которая имеет гораздо более глубокие корни, чем это видно на многих портретах, составленных его современниками или позже. То же самое можно сказать и о чувствах, которые он выражает по отношению к своей семье. Его огорчило отсутствие на Рождество, но после экспедиции в Синайскую пустыню он был рад получить весточку из дома: "Вдали от тех, кого любишь, всегда тревожно, недовольно и грустно" (цит. по с. 107).
Из своей поездки герцог Брабантский привез важную коллекцию египетских древностей, значительная часть которой с 1914 года хранится в Королевских музеях искусства и истории в Брюсселе. К счастью, не все эти экспонаты были приобретены, как гранитная сова, которую прославленный посетитель снял "с наиболее сохранившегося" из Карнакских храмов "с разрешения вице-короля" (цитируется по с. 76). Это была, правда, другая эпоха...
По материалам:
[1] Olivier DEFRANCE, « Je voudrais être Vice-Roi d’Egypte » . Le journal de voyage de Léopold, duc de Brabant 1862-63, introductions de Mathilde Leduc-Grimaldi et Marie-Cécile Bruwier, Bruxelles, Fondation Roi Baudouin, 2018, 116 pp. Egalement disponible en néerlandais.
[2] LÉOPOLD de BELGIQUE, Voyage à Constantinople 1860, texte établi, présenté et annoté par Sophie Basch, Bruxelles, Complexe, 1997.