Влада подошла к машине, медленно подняла руку, чтобы открыть дверь и замерла, ощущая интимную, обжигающую близость Антона. Она чувствовала, его исследующий взгляд, слышала прерывистое, глубокое дыхание.
Находиться рядом с Исаевым было безумием. Приятным безумием. Этот мужчина - ее персональный источник незабываемого наслаждения и острой, режущей боли. «Зачем я только согласилась. Мазохистка, не иначе!- корила себя Влада. - Права была Шура. Не любовь это. Зависимость!»
Не произнося ни слова, Исаев заботливо открыл дверь и помог сесть в машину. Влада снова, чувствовала себя принцессой. Его принцессой. В нос ударил все тот же знакомый цитрусовый запах. Салон охранял все тот же боксёр, коричневого окраса, с милой, трясущейся мордашкой, подаренный Владой несколько лет назад.
Девушку пронзило давно забытое, тёплое, обволакивающее, спокойствие, рождающееся только когда ты в правильном месте, в правильное время, с правильным человеком.
Противный, все знающий внутренний голос твердил иное: «Однажды ты уже доверилась чувствам. Что из этого вышло? Помнишь, как потом заново создавала себя из осколков? Помнишь, как училась жить с нестерпимой, разрывающей грудную клетку болью? Которую невозможно вылечить или выкричать, только принять, проживать. Помнишь, как училась заново улыбаться и видеть происходящее вокруг?» Внутри все сдавила от нахлынувших воспоминаний.
⁃ Пушинка, ты замёрзла. Включить печку? - Антон нарушил затянувшееся, повисшее тяжким грузом, молчание.
Влада демонстративно промолчала, уставилась в окно, давая понять, что диалога не получится.⠀
Он завёл машину и постарался полностью сконцентрироваться на дороге. Но не смог, время от времени кидая внимательный взгляд, на притихшую у окна Владу.
Вдруг она неожиданно обернулась и фальшиво улыбаясь, высказала:
⁃ Исаев, я тебе, конечно, благодарна за участие. НО!! Это было лишнее. Я сама прекрасно справилась. Поэтому больше не вмешивайся в мои дела. Мне неприятно тебе отдавать долги.
Антон сглотнул, подступивший к горлу комок. Внутри нарастало непонятное недовольство этой девушкой, поступки которой, не поддавались никакому объяснению. Временами ее хотелось придушить.