21 апреля 2021 г. 20 отставных французских генералов опубликовали открытое письмо президенту Франции Эммануэлю Макрону, в котором предупреждали об угрозе распада страны и гражданской войны, единству которой угрожают мигранты, прежде всего исламисты. Письмо было анонимным, но эксперты считают его автором отставного капитана жандармерии Жан-Пьера Фабр-Бернадака, основателя правоконсервативного сайта Place d’Armes. Самый известный подписант – бывший командир Иностранного легиона Кристиан Пикемаль, уволенный из армии за праворадикальные взгляды, но не утративший популярности среди отставных и действующих военных. Министр Вооруженных сил Флоранс Парли и начальник штаба Франсуа Лекуантр заявили, что военным запрещено высказываться по политическим и религиозным вопросам, и офицеры, написавшие или подписавшие письмо о гражданской войне и распаде страны, будут наказаны.
Однако реакция людей в погонах была обратной: в начале мая в консервативном издании Valleurs Actuelles появилось новое письмо, под которым стояли подписи уже нескольких сотен как отставных, так и действующих офицеров армии, жандармерии и полиции. Авторы послания предупреждали об опасности исламизма, разрушающего Францию, покушающегося на её историю, культуру и национальные ценности. В письме говорится: «Мы видим насилие в наших городах и селениях. Мы видим, как ненависть к Франции и её истории становится нормой. […] Франция сползает к гражданской войне, и Вам это прекрасно известно. Но, если начнется восстание, военные будут способны навести порядок в собственной стране».
По сути, оба письма угрожают тем, что люди в форме выступят на защиту национальных ценностей с оружием в руках.
Проправительственная и левая пресса сразу начали писать, что письма военных – это предвыборный трюк, устроенный правыми, в первую очередь «Национальным объединением» Марин Ле Пен.
Безусловно, в армии и полиции симпатизирующих «Национальному объединению» больше, чем в среднем по стране. Разумеется, Ле Пен сразу поддержала подписавших письма, а популярность её партии пошла вверх. Но очень трудно подозревать Ле Пен в провоцировании военных, а тем более, что военные, жандармы и полицейские согласились играть в предвыборные игры. Французские военные участвовали в политике очень долго – начиная с переворота Наполеона Бонапарта и до OAS, ведшей террористическую войну против режима генерала де Голля в начале 1960-х. Но с тех пор прошло полвека, армия стала профессиональной, и новые поколения французских силовиков сохраняют лояльность гражданским и республиканским ценностям.
Для того, чтобы они выступили с протестом в отношении политики государства должно было произойти нечто гораздо более существенное, чем провокации или подзуживания Марин Ле Пен и её партии.
И это «более существенное» происходит, причём постоянно.
28 мая в пригороде Нанта исламист напал на женщину-полицейского, нанёс ей ножевые ранения, захватил её оружие и устроил перестрелку с другими полицейскими. А за месяц до этого другой исламист убил сотрудницу полиции в Рамбуйе. Подобные трагедии происходят во Франции с удручающей регулярностью, и тот факт, что нападавшие каждый раз погибают от полицейских пуль или оказываются в тюрьме, никого не обнадёживает. Антифранцузские, антихристианские, антиевропейские и антисемитские настроения среди мусульман и выходцев из Африки (независимо от религиозной принадлежности), живущих в стране Жанны д’Арк, Наполеона и де Голля, растёт. И это – невзирая на то, что большинство выходцев из стран Магриба, Машрика (Ирак, Сирия, Иордания, Палестина и Ливан) и Африки живут на пособия, выделяемые из французского бюджета, т.е. из карманов тех самых потомков Жанны д’Арк, Наполеона и де Голля, которых «понаехавшие» отчаянно ненавидят.
Дело не в том, что французы – «хорошие», а арабы и африканцы – «плохие». Проблема в устоявшейся политической традиции, укоренившейся в 1950-60-е гг., согласно которой Франция виновата в колониальном порабощении арабских и африканских стран, и даже чуть ли не в геноциде алжирского и малагасийского народов. Французский колониальный режим действительно был жестоким, но зверства колонизаторов многократно преувеличены левой пропагандой, а жестокости и борцов за независимость замалчиваются так, что о них неспециалисты просто не знают. Как и о положительном воздействии колониализма на экономику, социальную сферу и культуру колониальных стран.
Левая интерпретация колониальной истории Франции – «чёрная легенда». Она не просто навязывает крайне односторонний взгляд на историю: она требует от французов непрерывного покаяния, хотя каяться за деяния уже далёких предков – нелепо. Тем более, что немалым количеством деяний предков им стоит гордиться.
Алжирцы, марокканцы, тунисцы, чадцы, малийцы и другие едут во Францию потому, что им уже несколько десятилетий внушают: французы – ваши должники, они обязаны вас кормить, одевать, лечить и терпеть вашу ненависть за преступления своих предков перед вашими. Что во Франции можно жить, не работая, а государство обязано вас обеспечивать. Поэтому миллионы людей рвутся в бывшую метрополию, как в райский сад. Рвутся и в другие европейские страны, но только во Франции узаконен общенациональный миф о каиновой печати колониализма, и официально закреплено чувство национальной вины перед народами бывших колоний.
Левый антиколониальный, точнее – антифранцузский и антиевропейский, миф активно используется левыми силами. Ранее он использовался компартией, которая при его помощи аккумулировала голоса иммигрантов, а теперь муссируется не только остаточными структурами ФКП, но и «Непокорённой Францией» Ж.-Л.Меланшона, троцкистской Новой антикапиталистической партией, социалистами и «зелёными». В общем, к тотальному покаянию, неограниченному приёму беженцев и к терпеливому отношению к нарушениям законности с их стороны призывает примерно половина политического спектра Франции.
Левачество, фактически превратившееся в настоящий антибелый расизм, антиевропейский и антихристианский шовинизм, беспрепятственно распространяется общественными организациями. Недавно наделал шуму студенческий профсоюз UNEF, практикующий раздельные собрания своих членов по цвету кожи. «По идее профсоюза на собраниях, куда будут допущены только лица, страдающие от расизма, нечего делать представителям белой расы, и без того пользующимся всеми преимуществами своего цвета кожи. Точно так же на собраниях против гомофобии незачем выслушивать никого, кроме представителей ЛГБТ - достаточно они наслушались гомофобов» (А.Тарханов «Сегрегация по-французски», «Коммерсантъ», 05.04.2021). Политическую поддержку этой откровенно расистской группировке оказывала не только Одри Пульвар - влиятельная журналистка, сотрудница парижской мэрии и кандидатка от Социалистической партии в главы совета Иль-де-Франса, но и Меланшон – лидер общенациональной партии, получивший 4-е место на президентских выборах.
Студенческий профсоюз – далеко не единственный пример. Французские спецслужбы давно сообщают о внедрении исламистов в профсоюзы, и об установлении ими контроля над коллективами промышленных и коммерческих предприятий. Долгое время они фактически контролировали парижский «Диснейленд» и даже компании, отвечающие за багаж в столичном аэропорте Руасси-Шароль-де-Голль. Тюрьмы давно превратились в настоящие рассадники радикального ислама: там к нему приобщаются и этнические французы; в частности, убийца женщины-полицейского под Нантом. О супермаркетах, ресторанах, транспортных компаниях и говорить нечего.
Удивительно ли, что блиц-опрос телеканала LCI показал: 58% французов поддерживают авторов писем военных Макрону. Второе письмо военных было открыто для подписи всеми желающими, и за несколько дней его подписало более 300 тысяч человек.
Президент Франции явно осознаёт опасность исламизма для страны, и предпринимает кое-какие меры. Он принял закон против «исламского сепаратизма» - т.е. против именно того явления, о котором военные пишут в своих письмах, и новый закон о полиции, расширяющий её полномочия. Макрон также предложил разработать концепцию «национального ислама», которая должна подорвать влияние исламского радикализма. Однако против обоих законов дружно выступили религиозные меньшинства и левые силы, а кто будет разрабатывать концепцию «национального ислама» - непонятно, и её реализация в любой форме крайне маловероятна.
После терактов из Франции высылается некоторое количество мигрантов, сносят пару лагерей нелегальных беженцев. Но новые волны прибывших продолжают накатываться на французские берега, и новые лагеря беженцев растут, как грибы после дождя.
Это не Ле Пен и её «Национальное объединение» раскачивают французскую «лодку» - её раскачивают, с одной стороны, исламисты и «цветные» расисты, а с другой – левые, озабоченные только привлечением голосов меньшинств, и готовые ради успеха на выборах потворствовать самым крайним радикалам, стремящимся уничтожить Францию. А Ле Пен и её партия, как и письма военных – не более, чем результат раскачивания лодки. Это не болезнь – это симптом. В мае 2021 г. за Ле Пен были готовы проголосовать уже 46% избирателей, и это число растёт. На этот рост больше всего влияют постоянные нападения на полицейских и другие провокации исламистов, а не деятельность самой руководительницы «Национального объединения» и не эпистолярная война, устроенная военными.
Французский республиканизм – это противоположность американо-британскому мультикультурализму. Он предусматривает интеграцию иммигрантов во французское общество путём культурной ассимиляции. Иными словами, граждане Франции с любым цветом кожи и разрезом глаз, любого вероисповедания, должны говорить по-французски и жить, как французы. Нельзя сказать, что это не получается: в городах Франции постоянно встречаешь людей с чёрной кожей или с азиатской внешностью, которые своим поведением и одеждой не отличаются от этнических французов. Они, вопреки надеждам левых, поддерживают правые партии и сочувствуют военным, написавшим Макрону письма протеста. Есть среди них и мусульмане – например, глава 7-го округа Парижа, экс-министр юстиции Рашида Дати, политик арабского происхождения. Она поддержала письма военных.
Светская демократическая Франция страдает от исламистского засилья, от циничного использования левыми национальных, расовых и религиозных меньшинств в политических целях, и от потакания им власти. По закону тот же Меланшон должен сидеть в тюрьме за разжигание расовой, национальной и социальной розни – а он заседает в Национальном собрании. Студенческий профсоюз UNEF по закону должен быть распущен за расизм, а он спокойно работает в Сорбонне и Нантере. Импотенция власти – вот что накачивает политическую фигуру Ле Пен и «Национальное объединение».
Хуже того: озлобленные террористическими актами и выходками левых, многие французы начинают ностальгировать по временам, когда террористы из OAS убивали арабов, левых и «предателей»-голлистов. Хотя главная цель OAS – сохранение французского владычества над Алжиром – была недостижима в принципе, по совокупности геополитических, этнических и религиозных причин.
Это отчаяние возвращает к жизни и тень Мориса Папона – шефа парижской полиции конца 1950-х – начала 1960-х. Этот человек не может вызывать симпатий: во время оккупации Франции нацистами он был начальником полиции в Бордо, и исправно ловил участников Сопротивления, а также арестовывал и передавал немцам евреев. Скрыв коллаборационистское прошлое, Папон остался работать в полиции – и проявил профессионализм высокого класса. Он выкорчевал исламо-экстремистское подполье в Париже, используя крайне жестокие методы, а 17 октября 1961 г. подавил восстание алжирцев в Париже, ныне стыдливо называемое «демонстрацией». Тогда десятки тысяч сторонников алжирского Фронта национального освобождения (многие из них были вооружены) вышли на улицы столицы Франции под лозунгами «Франция – это Алжир», «Бей франков», «Эйфелева башня станет минаретом» и «Прекрасная Франция, когда ты сдохнешь?». Толпа двинулась к собору Нотр-Дам де Пари с намерением его сжечь (это намерение провозглашалось открыто). Папон заявил: «Если арабы хотят войны, пусть они её получат», и лично возглавил парижскую полицию, преградившую путь погромщикам. В завязавшейся бойне сотни арабов были убиты: по Сене плыли трупы, которых не успевали вылавливать. Исламистское движение в Париже было уничтожено на многие годы.
Морис Папон ушёл в отставку, и спокойно жил, оставаясь уважаемым и популярным в правых кругах человеком. Многие французы считали, что он спас Францию от гражданской войны, хотя, безусловно, он не мог ничего сделать без санкции президента де Голля. Но в 1981 г. всплыло его коллаборационистское прошлое и операции по выдаче Гестапо французских евреев. Он скрывался за границей, но в 1998 г. всё-таки оказался во французской тюрьме. Показательно, что побоище 1961 г. ему в вину не вменяли.
Сегодня имя Папона всё чаще повторяется во Франции. Сегодня многие французы готовы простить ему коллаборационизм и выдачу немцам соотечественников на расправу: ликвидация исламистского подполья кажется им более важным.
Это – трагическая ситуация, когда из прошлого извлекаются и героизируются фигуры, осуждённые судом, общественностью и историей. Это значит, что во Франции ситуация настолько неблагополучна, что многие граждане готовы вновь поверить в «сильного человека». Такими «сильными личностями» были Наполеон I и Наполеон III, маршал Петен, таким почти что стал Морис Папон, но его успешно заслонил более «сильный человек» - де Голль. В общем, ничего хорошего «сильные люди» Франции не принесли, а Папон – далеко не самый приятный даже среди них.
Остаётся надеяться на то, что демократическая государственная власть сумеет сбросить с себя многолетнее оцепенение, и избавит Францию от экстремистов и их потатчиков, не допуская реинкарнации сил из прошлого – таких, как Морис Папон.