Роль Марины Коршуновой, родившей ребенка с тяжелым пороком сердца и ставшей кардиохирургом, стала для молодой актрисы из Петербурга Ксении Плюсниной самой первой работой в кино. Она отнеслась к ней настолько серьезно, что приезжала на площадку даже в свои выходные — чтобы учиться, наблюдая за опытными коллегами.
— Мы уже очень много знаем о вашей героине Марине, но практически ничего не знаем о вас самой. Расскажите, как вы стали актрисой? Ваши родители имеют отношение к театру или кино?
— Никакого. Моего папы не стало, когда мне было полтора года. И мама для меня просто герой. Мы с ней остались вдвоем, когда ей было всего 20 лет, и на ее хрупкие плечи легло очень много проблем, сложных ситуаций. Она параллельно работала на огромном количестве работ, однако с театром или кино не была связана ни одна из них. Так что семья у меня прекрасная, любимая, но с артистическим миром не связанная.
— Как же вы решили стать первой в семье актрисой?
— Изначально я хотела стать балериной. Но случилось это, когда мне исполнилось 12 лет, и вскоре я узнала, что для серьезных занятий балетом уже слишком взрослая. (К поступлению в хореографическое училище начинают готовиться в 7 лет, а поступают в десять — примечание). Я всегда любила танцевать. У меня было ощущение, что мне есть что сказать. И это было удивительно, учитывая мою стеснительность и то, что я даже в танцевальном кружке не занималась — в нашей гимназии была хореография, но недолго. Потом я поняла, что мне недостаточно танца, к нему нужно добавить еще и слово. Точно помню момент, когда это пришло в голову: я стояла в школьной рекреации и смотрела на себя в зеркало. И поняла, что хочу быть актрисой.
— И вы записались в театральную студию?
— Не совсем в студию и далеко не сразу, только в десятом классе. Одноклассница занималась на актерском отделении в музыкальной школе имени Глинки и предложила походить с нею. Ее группа училась уже пятый год и готовила выпускной спектакль, кажется, «Красную шапочку». Все роли уже были распределены, так что я играла зайчика. Да я и была пугливым зайчишкой: порой терялась, робела и с восхищением смотрела на смелых, одаренных и уже многому научившихся ребят. Позанималась с ними, а потом со следующей группой выпускников — по возрасту лишь туда подходила. Поучилась только в пятом классе, зато два раза.
В музыкальной школе была прекрасная преподавательница сольфеджио, которая познакомила меня с Натальей Александровной Пахоменко, дочерью известной певицы Марии Пахоменко, которая 2 года индивидуально готовила меня к поступлению в театральный институт. Я ей бесконечно благодарна! Когда к ней пришла, не могла двух слов сказать. Она предлагала разный материал: «Посмотри, что тебя трогает». Открываю рот – и сразу льются слезы, потому что очень страшно. Были занятия, когда я могла весь час говорить с ней о посторонних вещах — лишь бы не начали готовиться. Но потом Наталья Александровна мягко пресекла мои попытки свернуть на ту же дорожку: «Ксюша, мы же так не двинемся дальше». Она объясняла: «Есть большой паук — твой страх, и он может перевесить все. Может не дать развиться способностям. Тебе выбирать, бояться или двигаться». Пришлось сделать усилие — и пойти туда, где страшно. Страх вообще был со мной очень долгое время. В школе трясло при мысли, что сейчас надо выйти и перед всеми что-то прочитать перед микрофоном.
— Но в спорте чувствовали себя уверенно? Читала, что вы занимались плаванием…
— По папиной линии у меня спортсмены: он, как и его мама, моя бабушка, занимался легкой атлетикой. Но сама я от спорта достаточно далека, хотя бабуля, конечно, очень хотела бы обратного. Однажды я вернулась из поездки в Европу, пришла в гости к бабушке и стала ей рассказывать о впечатлениях, в числе прочего — о футболе, который там смотрела. Говорю: «Знаешь, если выбирать между Пике и Месси, мне Пике больше нравится». И она так обрадовалась, что я вообще знаю эти фамилии! Правда, в детстве я прошла конкурс в серьезную секцию плавания. Брали далеко не всех. Мы туда отправились с лучшей подружкой и я представляла, как мы вместе будем заниматься, а ее не взяли. Но и я совсем недолго проходила из-за ряда сложностей, в том числе финансовых. Маме сказала, что не хочу больше заниматься плаваньем, а на самом деле просто понимала, что это тяжело для нее. А плавать как любила, так и люблю.
— Нравится заплывать за буйки?
— Если не в прямом смысле, а метафорически, то как раз сейчас этому учусь. Знаете, иногда я слишком много обдумываю и это порой очень мешает. Есть во мне излишняя мнительность и тревожность. В театре или на пробах просто появляется ощущение, будто тебя что-то ведет: ты не думаешь и делаешь, а оно само идет. Поймал импульс, и все. А вот в жизни так пока не умею...
— Раз прозвучало слово «пробы», значит, самое время спросить о кастинге в «Анатомию сердца». Как о вас узнали, как пригласили сниматься?
— Кастинг уже шел довольно долго, на роль Марины пробовались многие талантливые московские актрисы, но как я потом узнала, режиссеру Максу Кубринскому казалось, что он видел в них внутреннюю суету. Возможно, из-за того, что Москва – мегаполис, и у всех ее жителей много-много дел, они все время бегут, спешат. Максим захотел посмотреть актрис из других городов, например, из Петербурга, и его кастинг-директор назвала несколько фамилий, в том числе мою. Он увидел на YouTube мою актерскую визитку и, видимо, что-то почувствовал. И написал мне в Фейсбуке, спросил, можем ли мы увидеться, когда он будет в Петербурге.
Как сейчас помню, мы встретились в десять утра в кафе около метро «Звенигородская». Я успела прочитать сценарий всех 12 серий, но не записала никаких самопроб. Шла и думала, надо вот это не забыть сказать о сценарии и своем видении роли, а еще это и вот то, но в итоге мы не разбирали роль, а просто разговаривали с Максом. Я страшно волновалась, ведь это была первая в моей жизни встреча с режиссером. А он страшно радовался, глядя на меня, и это было настолько неожиданно! Максим уже на первой встрече дал понять, что я подхожу. Однако полной уверенности, что возьмут, у меня не было, пока не утвердили продюсеры. Я ездила в Москву и проходила пробы с несколькими претендентами на роль Бориса, с несколькими «папами Марины», пробы грима — ведь в начале фильма я играю старшеклассницу.
— Вспоминали в процессе съемок свои школьные романы? Вы в 16-17 лет были похожи на Марину?
— Я была другой. Марина более смелая, легкая, действующая по первому импульсу, хорошо слышащая себя — у меня с этим было сложнее. Я была более закрытой и иногда вела себя, как пацанка. Дружила с мальчишками, шутила, как они. И такого романа, как у Марины с Борисом, в школе еще не было: у меня все случилось позже. Иногда на съемках вспоминала это ощущение своей первой любви — такого тонкого, летящего чувства.
— Первые съемки — это, конечно, не первая любовь, но все-таки тоже должны были хорошо запомниться. Что осталось в памяти?
— Конечно, это было колоссально, я там будто целую жизнь прожила. У нас такая потрясающая команда была — и актеры, и художники по гриму и по костюму, и продюсер, вообще все-все. Были сложности, как и везде бывают, но от всех шло столько тепла, любви... Я постоянно училась на площадке. Допустим, снимаем мы в Ярославле, приезжаю на неделю, но день или два у меня выходные. Я просила режиссера: «Максим, можно я в выходной тоже приду на площадку?» Мне очень важно было видеть и те сцены, в которых меня нет, напитываться ими. И смотреть, как работают другие актеры, как они себя ведут между съемками дублей и эпизодов: один очень много говорит — разминается, другой молчит — сосредотачивается. Я будто пыталась от всех понемножечку брать, мысленно примеряла на себя разные модели. Говорила себе: ага, можно же и шутить. Потому что я иногда начинаю готовиться ну очень серьезно. Делаюсь настолько серьезной, что со мной становится тяжело.
— Какая сцена вам тяжелее всего далась?
— Когда моя героиня в роддоме узнает, что потеряла ребенка. Нужно было играть на таком сильном градусе — бесконечные слезы, истерика. Мы ее снимали больше двух часов, и важно было держать это состояние продолжительное время. У меня было ощущение, что я действительно все проживаю, но я не знала, как это считывает камера — мне кажется, она существует по своим законам.
Я очень старалась побыстрее разобраться во всех законах съемочной площадки, и очень благодарна игравшему Бориса Илье Коробко: я не всегда что-то понимала, а он помогал, направлял. И другие актеры тоже! Вспоминаю первый съемочый день. Кирилл Гребенщиков тогда сказал что-то вроде: «Ну, мы пришли хорошо провести время». И я сначала услышала в его словах замечание, неодобрение, дескать: «Вижу, вы, девушка, сюда развлекаться пришли». А на самом-то деле он имел в виду совсем другое: «Мы будем играть в удовольствие»! С таким настроем, конечно, работать лучше. Я просто ухохатывалась над дуэтом Константином Милованова, играющего моего папу, и Анны Дубровской, играющей Зинаиду. И у Зураба Миминошвили (он играет врача Туминашвили) тоже потрясающее чувство юмора.
— Ваша героиня стала детским кардиохирургом. Как готовились играть врача?
— Режиссер подсказывал, какие посмотреть документальные фильмы, в Москве меня консультировал сильнейший хирург. Я ему сказала, что хочу побывать на операции, он ответил: «Это невозможно». А рабочее название фильма было «Тетрада Фалло» — это сердечная патология, с которой родилась дочка Марины. И я считала, что мне, чтобы убедительно сыграть кардиохирурга, крайне важно увидеть настоящую операцию, а не фильм. Подумала: «Ничего невозможного не бывает! Найду способ». А у нас есть друг семьи — писатель, в прошлом онколог Михаил Федотов. И он помог мне попасть на операцию. Я внимательно смотрела, как врачи моют руки, что они надевают вначале, а что потом. Запоминала, как они держат руки в стерильных перчатках. В одной операционной шли две операции, одна из них длилась 8 часов. Я выстояла, хотя кружилась голова и один раз я чуть не потеряла сознание — когда пилили ребра! Мне потом сказали, что и у начинающих медиков такое часто бывает. Я думала, как можно резать скальпелем ткани и внутренние органы человека?!! Ты же к нему что-то чувствуешь... Врачи объяснили, что это очень важный момент: на операции ты должен заниматься только конкретным делом, абстрагируясь от чувств. Это был мощнейший опыт! Он сильно помог, осел где-то в глубине, и в сценах в больнице я просто знала, что и как должна делать.
— Трудно было учить заковыристые медицинские термины?
— Да, я долго разбиралась в терминологии, в том, что означают эти слова. Пыталась по возможности вникнуть в процессы. Мне кажется, незачем произносить слова, если не понимаешь, что они значат. Однажды ехала на съемки в поезде и разбиралась с несколькими терминами. Попутчики заинтересовались: «Ой, а что вы делаете?» Я сказала, что врач и пишу конспект нового исследования. Они стали задавать вопросы, касающиеся медицины, и я отвечала, проверяя себя. Мне вообще везло на встречи в поезде. Однажды разговорилась с мужчиной, работавшим в Ярославле на другой картине. Он рассказывал, как Анна Ковальчук внимательна по отношению к съемочной группе. Например, в сценах, где ей нужно есть в кадре, она делает это очень аккуратно, чтобы реквизиторам не приходилось для новых дублей менять тарелку с едой каждый раз. И я подумала: «О! Надо это запомнить». И когда были сцены, где я ем, тоже старалась орудовать ложкой бережно, чтобы людям не пришлось готовить кашу по несколько раз. И у меня было ощущение, что я им помогаю и что это правильно и важно.
— То есть одного того, что вы играете главную роль, было недостаточно, и вы еще немножечко экономили кашу...
— Дело не в самой каше — это был мой способ выразить уважение, поддержать. Когда такие отношения пронизывают всю команду, создаются тонкие, но прочные связи, на которые можно опереться. Я может быть плохо это объясняю, но хорошо чувствую.
Знаете, мы с однокурсниками после выпуска создали свой театр, в котором ставим спектакли на острые социальные темы, работаем с ребятами из детских домов и с людьми, лечащимися от зависимостей, — он называется Социально-Художественный театр. Мы очень многое делаем в нем сами. Когда приходишь в государственный театр, у тебя уже висят готовые костюмы, тебя гримирует гример, тебе не нужно думать о зарплате для технического персонала, ломать голову, как построить декорации и выкроить деньги на их перевозку... А у нас ты видишь, какой большой труд просто все постирать и погладить! Тут не справиться, если друг другу не помогать. Театру идет пятый год, и думаю, что без вот таких связей, без уважения, трепетного отношения и поддержки каждого ничего не получилось бы.
Смотрите сериал «Анатомия сердца» с 1 по 3 июня в 21.30 в эфире Первого канала и на нашем официальном сайте > >
Кто есть кто в сериале «Анатомия сердца» > >
Краткое содержание 1-5 серий и 5 фактов о съемках > >
Краткое содержание 6-8 серий > >
Краткое содержание 9-12 серий > >
Кирилл Гребенщиков: «Мамин хирург сказал: «Спасибо за ваш нелегкий труд». Мне стало ужасно стыдно». Интервью актера, играющего Дмитрия Воскресенского > >
#телевидение #за кадром #биография