Западные аналитики раздражены отказом Ирана играть по правилам либеральной демократии. Они были возмущены даже тем, что 25 мая Тегеран опубликовал окончательный список кандидатов, признанных Конституционным советом подходящими для участия в президентских выборах 18 июня.
Формируется консенсус, что выборы будут спровоцированы властью. На самом деле они применяют западные нормы демократии, хотя иранская революция 1979-го года создала уникальную политическую систему, основанную на неоспоримом превосходстве концепции «велайит-э-факих» (опека правоведов, находящихся у власти), но возобновляемую через свободные выборы и являющейся основой всеобщего избирательного права.
Такая политическая система, основанная на исламских принципах и пользующаяся поддержкой населения, задумывалась как лучшее средство для сохранения революционных идеалов и обеспечения стабильности, а также как средство защиты от грабительских ударов враждебных иностранных держав. Современная история Ирана изобилует наглыми иностранными интервенциями, и не секрет, что иранская революция сейчас находится на перепутье.
Грядет переход на пост Верховного лидера, который Али Хаменеи занял в 1989-м году в возрасте 50 лет. Эта должность несет огромные обязанности для духовного главы системы, а также как самый мощный политический орган с прямым или косвенным контролем над исполнительной, законодательной и судебной ветвями власти, а также над вооруженными силами и средствами массовой информации. Интересно, что Хаменеи был третьим президентом Ирана с 1981-го по 1989-й год, прежде чем был избран Верховным лидером Ассамблеей экспертов.
Вмешательство Соединенных Штатов. Ожидается, что с отменой санкций США, положения которой находятся в разработке, интеграция Ирана в мировую экономику вступит в новую фазу, и иностранное влияние и давление на принятие решений в стране неизбежно усилится, как никогда раньше. Иран – потенциально очень богатая ресурсами страна, и, в частности, будет борьба за его полезные ископаемые.
Есть замечательная книга 2006-го года выпуска под названием «Свержение», написанная ветераном New York Times Стивеном Кинзером о причастности Соединенных Штатов к свержению иностранных правительств с конца 19 века до наших дней. Кинзер утверждает, что «создание военных баз по всему миру и подчинение иностранных правительств американскому контролю никогда не были самоцелью», но были «способами для Соединенных Штатов обеспечить себе доступ к рынкам, ресурсам и инвестиционному потенциалу отдаленных стран». В качестве дополнительного фактора он добавляет, что вмешательство США также было вызвано гуманитарным высокомерием – «силой благородной идеи американской исключительности».
И жадность, и высокомерие присутствуют в напряженных отношениях Соединенных Штатов с Ираном, которые в обозримом будущем останутся на враждебных условиях, даже если дипломатические отношения будут установлены. США воображают, что в Иране существуют огромные проамериканские настроения, и что далеко не каждый иранец будет воинственным сторонником антиизраильской или антиамериканской политики. Опять же, есть мнение, что иранская поддержка движения сопротивления на самом деле поверхностная, и люди не хотят, чтобы ресурсы страны растрачивались на поддержку воинствующих группировок, таких как Хезболла или Хамас, в то время, когда экономика должна быть приоритетом.
Эти корыстные представления без каких-либо эмпирических данных, подтверждающих их, привели к тому, что правительство США ассигновало 75 миллионов долларов на продвижение демократии и более «открытого» общества в Иране.
Три основных столпа Ирана. Кинзер пишет в своей книге: – «Соединенные Штаты используют различные средства, чтобы убедить другие страны выполнять их приказы. К концу 20-го века американцам стало труднее устраивать перевороты, потому что иностранные лидеры научились сопротивляться. Перевороты тоже стали ненужными».
Что касается Ирана, система основана на системе сдержек и противовесов, которые предотвращают концентрацию политической власти. Но у рассредоточения власти есть и обратная сторона: оно может не только создать дисфункциональную систему, но и уязвимо для проникновения извне. Чрезвычайно важно, чтобы три основных столпа политической системы – президентство, меджлис и судебная власть – в целом согласовывали свои позиции друг с другом, несмотря на любые разногласия по конкретным вопросам. Исторически фракционализм был ахиллесовой пятой шиитской политики.
Все эти соображения преобладали при оглашении списка утвержденных кандидатов в президенты. Совет стражей, который проверяет кандидатов на президентских выборах, назначается Верховным лидером и представляет собой конституционный орган, состоящий из 12 членов, состоящий из шести исламских юристов (факихов, или экспертов по исламскому праву) и шести юристов, специализирующихся в различных областях права.
В принципе, Верховный лидер может потребовать пересмотра рекомендованного состава кандидатов в президенты, и однажды на президентских выборах 2005-го года это произошло. Это может не соответствовать практике демократии в Америке. Но тогда выбор любой страны с точки зрения ее истории, культуры и политических потребностей – принять наиболее подходящую избирательную систему. Когда дело дошло до иранских выборов в этом году, так называемое реформистское крыло не смогло прийти к единому мнению, в то время как консервативная фракция (принципалисты) имеет несколько кандидатов.
Кандидаты:
– главный судья Сейед Эбрахим Раиси, который был упомянут как лидер и, очевидно, пользуется широкой поддержкой в консервативном лагере, выступал против кандидатуры действующего президента Хасана Рухани на последних выборах в 2017-м году, но набрал лишь 15,8. Ясно, что одно лишь то, что он является фаворитом консервативной фракции, не обязательно гарантирует победу на выборах. Эбрахим Раиси – бесспорный фаворит среди кандидатов в президенты, утвержденных Советом стражей Ирана;
– Мохсен Резаи, бывший командир Корпуса стражей исламской революции (КСИР);
– Саид Джалили, главный переговорщик по ядерным вопросам Ирана с 2007-го по 2013-й годы (в настоящее время член Совета по целесообразности, который выступает арбитром между парламентом и Советом стражей в любых спорах);
– Абдольнассер Хеммати, глава центрального банка («умеренный» технократ), который работал под руководством двух президентов из противоположных крыльев политических фракций Ирана.
В целом, с западной точки зрения, настоящая проблема нынешних выборов в Иране состоит в том, что перспективы умеренного кандидата мрачны. И это имеет серьезные последствия в тот момент, когда санкции, вероятно, будут сняты с Ирана, и страна отправится в новый путь, чтобы полностью реализовать свой потенциал роста и развития впервые после Исламской революции 1979-го года.
Совместное исследование мнения иранской общественности, проведенное Чикагским советом по глобальным делам и IranPoll в апреле, дает захватывающее представление о том, как иранцы видят этот поворотный момент для своей страны. По оценкам американского аналитического центра, «иранцы весьма негативно относятся к политике Рухани, особенно к его экономической политике. По мере приближения выборов, почти две трети иранцев говорят, что они предпочли бы, чтобы следующим президентом Ирана был критик политики Рухани.
Выборы пройдут в любом случае. То есть, если ни один заслуживающий доверия кандидат-реформист не появится на избирательной арене, то не потому, что так распорядилась какая-либо высшая власть, а просто потому, что реформистская платформа дискредитирована в глазах электората. Главными претендентами на электоральную арену являются в основном консервативные кандидаты. Раиси набрал 27% в опросе, но многие иранцы также говорят, что они не определились (35%). Не определившаяся часть может повернуть выборы в любом направлении. Ясно, что на предстоящих выборах не появилось однозначного фаворита.
Интересно, что хотя половина иранцев думает, что санкции США будут ослаблены во время президентства Джо Байдена, вряд ли они ожидают улучшение американо-иранских отношений в течение следующих четырех-восьми лет. Суть в том, что выборы в Иране никогда не касаются внешней политики. В Иране очень оживленная политическая культура. Как по символизму, так и по прагматизму, выделялось то, что кандидат в президенты Раиси начал свою предвыборную кампанию в прошлую среду с двух мероприятий: встречи с бизнесменами и посещения Тегеранского Большого базара.
Выборы не принесут результатов, на которые надеялся западный мир. Компас внешней политики Ирана не сбрасывается. Он основан на стратегической автономии. В этом, вероятно, и заключается разочарование Запада.
БХАДРАКУМАР