Лида в супружеской жизни заслужила у своего мужа Федора Потапыча Лапочкина почет и уважение.
- Золотая у меня жена, - радовался Федя, - и дома у нее порядок, и белье в чистоте, и на кухне пальчики оближешь. Красотой Бог ее не обидел, и нравом покладистым да радушным наделил. Мечта, а не жена, - сам себе завидовал Федор.
Достоинства своей супруги Федя Лапочкин не таил, напротив, любил в гости приятелей зазвать, чтобы показать, какой ему подарок судьбы достался.
Придут гости к Феде, а у него и вправду жена красавица, на все руки мастерица, всем улыбается, угощений не жалеет, и тут успеет, и там подоспеет, скромностью своей обольстит, ласкового слова для каждого найдет.
Прослыл Федя счастливчиком, а Лидочка - идеальной женой. Он наслаждался кулинарными искусствами, заботой, лаской жены, а Лида - похвалой и служением Феде, которого в мужья себе по велению сердца выбрала.
Жить бы им в любви да согласии, как вдруг голову Феди мысль недобрая навестила: «Почему это другие жалуются на свою семейную жизнь, а тебе, Федор, подфартило? Нет ли в этой «счастливой истории» подвоха?»
До того эта мысль в голову Федора засела, ему бы взять да отбросить ее, но Федор до такого решения не додумался, потому как дума та уже проросла. Стало быть, надо присмотреться к Лиде. Кто знает, что на уме у жены? Вдруг она заколдовала его? Вдруг зелья в кушанья подмешивает, чтобы очаровывать мужа?
Идея о колдовстве измучила Федора Лапочкина так, что он потерял всякое доверие к Лиде и велел, чтобы она готовила в его присутствии.
Но Лида была невозмутима. Напротив, радость, что Феденька рядышком, лишь воодушевляла ее готовить для любимого мужа необыкновенно вкусные блюда.
Убедившись, что в яствах все чисто, Федю снова одолело беспокойство: «Что же это за жена такая, что не придерешься?» И стал Федя искать другие доказательства своего свалившегося счастья в виде покладистой жены. Да как их найдешь, когда у нее все как надо, все ко времени, к месту, все сверкает и благоухает, все ей по силам и на радость.
Федю пуще прежнего стали донимать сомнения: «Как можно, чтобы ему счастье было, а у других его не было. Да чем же он лучше других?» Федя верить своему счастью отказывается да все отыскивает повод, чтоб жену уличить.
Тут случай и подвернулся.
Лида принесла с работы два билета в театр. Федя любил посещать места, где он мог лишний раз и себя, и жену-красавицу показать.
И вот счастливая чета собралась в культурный поход.
Федя весь напомаженный: в рубашке наглаженной белизны утра снежного, туфлях начищенных блеска зеркального, брюках отутюженных, лицом выбритым, прическа под гелем не дрогнет, каблук звука лишнего не подаст, стрелка брюк и та боится в сторону сбиться, чтобы Федино счастье не нарушить. Одним словом – не мужчина, а франт. И Лида ему под стать – лица белого, бровей черных, волос кудрявых, стройна, в походке легка, точно лебедь плывет − барыня, да и только. Федя идет одной ногой такт отбивает, другой подыгрывает: раз-два, раз-два, - статно, уверенно. А Лида семенит рядышком, да шаг Феди своей воздушной походкой разбавляет: топ-топ-топ: не идут, а музыку пишут: раз-два-топ-топ-топ, раз-два-топ-топ-топ! Прохожие на них озираются, восхищения своих не скрывают. Федору радоваться бы, что счастьем бог не обидел, а он все думу думает, за что оно ему досталось?
Вернулись они с театра, Лида в ванную, потом на кухню – мужу ужин подогреть. А Федя рубашку скинул да в шкаф отправил на плечики, после чего на диван прилег переварить пищу духовную. Сон так его разморил, что он решил усыпить беспокойные мысли до утра.
Федя проснулся рано, потянулся, умылся, побрился, похлопал по щекам для притоку крови и полез в шкаф за рубашкой. Смотрит, и глазам не верит - висит белая рубашка, та, в которой он театр посещал, парфюмом от нее веет, а воротничок-то загрязнился. Феди бы взять да убрать ее из шкафа, но нет, - не тот случай. Он решил этим случаем воспользоваться: «Вот вернусь с работы, - думает Федя, - да ткну жену носом в рубашку, что, мол, грязное белье в шкафу делает? Что же ты за хозяйка такая, коли допускаешь, чтобы муж одежды несвежие носил?
Федя еле дождался, когда рабочий день закончится. Прибежал домой, а Лида, как ни в чем не бывало, - суетится на кухне. Мужа за стол усадила, и то ему подаст, и это ему наложит. Подождала, когда Федя кваском весь обед запьет и говорит ему:
«Феденька, ты машину в гараж ставить будешь?
- Буду, - кряхтя от сытости, отвечает Федя.
- Назад пойдешь, захвати, миленький, пару килограммов картошечки. Закончилась она в доме нашем».
А Федя ей в ответ:
- Ишь, чего удумала – картошку ей принеси, Федя. Сама сходишь. Не то сегодня тебе картошки принеси, завтра полы протри, послезавтра посуду помой, - так ты и позабудешь о своих обязанностях.
- Да как же мне забыть о них, Федя, коли за тебя замуж пошла. Знала я, какой ты есть, такого и полюбила, - отвечает ему Лида.
- А коли об обязанностях своих помнишь, так почему в шкафу нашем грязные вещи хранятся? - обрадовался Федя удобному случаю.
- Быть такого не может, Федор. Я же спать не лягу, пока все дела не переделаю.
- А я тебе сейчас докажу.
Вскочил Федя, схватил Лиду за руку и потащил к шкафу. Открывает дверцу – и замер. Надо же! Какое разочарование! Висит рубашка – накрахмалена, отутюжена, белизной сверкает, а следа грязи на воротничке как не бывало. Злость одолела Федю и он завопил:
- Как же это? Я же сам видел! Грязный он был, воротничок рубашки.
Лида смотрит на мужа и с трудом понимает, что с ним.
- Когда успела рубашку постирать и отгладить? – спрашивает.
- Так у меня целый день был, Феденька. Утром, пока омлет тебе готовила – постирала ее, с работы вернулась, рыбку тебе пожарила, полы протерла, да за утюг взялась, чтобы рубашечка-то не пересохла.
- Откуда же ты такая взялась на мою голову?
- Чем же я тебе не угодила, Федя?
- Не верю я, что человек в счастье своем купаться может.
- Отчего же, Федор? Ты же сам, прежде, чем замуж меня брать, сказал: вот бы мне Бог жену покладистую дал, красивую, да хозяйственную, чтобы я с ней счастье ложками черпал.
- Ложками? - возмутился Федя, - все, наелся. Не хочу больше.
- Как скажешь, Федор! Машину в гараж ставить будешь, попробуй только домой без картошечки вернуться. Счастьем закормлю.
