Глава 3. Неожиданный поворот
Двадцать лет назад мать Луны совершила страшную ошибку, последствия которой до сих пор тяжким грузом волочатся за ней. Её тело устало настолько, что уже привыкло к постоянной ноющей боли. Она подозревает, что в её теле завёлся паразит, но времени на то, чтобы отправиться в местную больницу, нет. Времени нет из-за груза, который червем точит её тело. Кто же будет кормить постояльцев и семью, если не она? Главное не чихать в миску с тестом, настигни её простуда. Не сморкнуться и не кашлянуть. Из отверстий часто вылетают бактерии, а они в свою очередь портят статус гостиницы, которая калечит тело.
Большой ошибкой было предположить, что замужество за владельцем гостиницы принесёт счастье. Счастье приносила только мысль о владении человеком, во владении которого есть гостиница. Владелец в любой момент может устроить себе выходной, а подчинённый — нет. Что уж поделать, если в подчинении собственная жена. Остается только работать.
Луна таких ошибок совершать не собирается. Она рассудительна и разборчива. Простояв за стойкой восемь лет, Луна спешит вылезти из-за неё прямиком в Лондон. Раньше она вылезала только в комнаты, откуда в полдень съезжали постояльцы, чтобы прибрать за ними.
Работа Луны не сложная. Сначала она снимает всё постельное белье и собирает полотенца и халаты в разные кучи. Относит их в прачечную, где каждый вид грязного белья рассовывает по разным стиральным машинам с себя величиной. Пока машина работает, Луна может отдохнуть и собрать в комнатах весь мусор — упаковки от презервативов и коробочки от линз, презервативы и линзы. Она складывает всё в один мусорный мешок. Луна сметает пыль со всех поверхностей и пылесосит ковёр. Пока пылесос работает, Луна отдыхает, передвигая его по комнатам. Тут Луна уже бежит в прачечную, чтобы выбрать режим сушки и легкой глажки. Пока машина работает, у Луна остаётся немного времени застелить постель свежим бельём, разложить полотенца и халаты, помыть ванную и вытереть её насухо. Вот уже и всё блестит. Теперь у Луны не остаётся времени отдохнуть, ведь с двух часов после полудня заселяются новые постояльцы, а значит — пора бежать за стойку!
Но последнюю неделю всё перевернулось с ног на голову. Постояльцы были одни и те же, поэтому за стойкой Луна стоять перестала. Она всё больше времени уделяла номеру Генри-2, создавая в нём уют. Уют, от которого уже тошно. Тот домашний материнский уют уставшей домохозяйки, который создаётся отчаянно, последними силами, лишь бы лишь бы! Только обратите на меня внимание, скажите, что я молодец! Что сегодня здесь чище обычного и пахнет иначе. Вот вам и новое саше, и коврик стиранный, и ужин приправлен по-другому.
После долгого рабочего дня Луна ловит Генри-2 в номере после ужина и показывает ему свою тетрадку с вырезками из журналов. Вот тут прекрасная лондонская квартира, вот виды на Лондон, а тут собака и ребёнок. Ещё есть несколько картинок с машинами и обувью, пара мест отдыха и милый семейный пикник. Луна щебечет над ухом Генри-2, пока тот смотрит вечернее шоу. Луна указывает на картинки своего мечтательного будущего и улыбается, повторяя и повторяя, как они уедут в Лондон по истечении срока Генри-2. Генри-2 мычит в согласии и зевает от усталости. Сегодня на его счету было слишком много моторов, что глаза слипаются, и совсем нет дела до уродливых вырезок из журналов. В местной психбольнице из журналов вырезают тоже, чтобы успокоить нервную систему. Генри-2 знает это не понаслышке.
Ноздри Луны раздуваются как у разъярённого быка. Генри-2 не сводит взгляда с ее младшей сестры. Он разглядывает её выглаженное лицо и длинные ресницы, которые достают до вырисованных бровей. Её ногти стучат о тарелки и чашки, потому что такая длина не умещается в пространстве. В пространственно-временном континууме она не уместится тоже.
По виску Луны течёт капелька пота, как и по спине и в подмышках — она очень зла. А Генри-2 всё смотрит и даже улыбается ей. Чертова Шарлотта! Таскает с собой одну и ту же книгу уже третий год и всё не прекратит говорить о ней. А Генри-2 слушает, открыв рот, что слюни текут. Он кивает и даже не ест! Луна готова сжечь Шарлотту вместе с книгой, которая ещё хрустит при открывании.
Генри-2 не знает, что она присматривает за свиньями. Он чувствует только запах духов, которых десять пшиков, и мусса для волос. Он не чувствует запах свиней, потому что работает с рабочими. А рабочий должен пахнуть как настоящий мужчина. Шарлотта не чувствует запаха рабочих тоже. Она улыбается и говорит о книге в сотый раз, и никто её не слушает, но слушает Генри-2, пересаживаясь к ней ближе.
Луна выискивает свою любовь после ужина, но всё тщетно. Она никогда не ходит в свинарник. В свинарнике царит атмосфера дикой страсти и такой же опустошённости. Всяк сюда входящий оставляет надежду. Надежду Луна хранит, как зеницу ока. Кроме неё у неё есть только любовь к Генри-2, но она может исчезнуть.
Пока Луна носится по гостинице, свиньи хрюкают всё громче. Когти впиваются в загорелые плечи и рвут рубашку. Удовольствие испытывает только Генри. Он к этому привык с рождения. На сене довольно удобно, оно острыми концами входит только в Шарлотту, Генри входит в Шарлотту тоже. Сена мало, его сожрали животные. Тело Шарлотты принимает рыхлая земля, затерянная в навозе. Шарлотта прибирает плохо, за что часто получает от отца. Отец твердит ей, делай своё дело! И стучит по голове. Так он надеется донести до дочери смысл своих слов. Шарлотта понимает всё буквально и делает своё дело на навозе.
Свиньи похрюкивают и тычут носами в бока и ноги двух тел. Генри иногда останавливается и отталкивает их. Его рука мажется коричневым, и платье Шарлотты становится коричневым тоже. Её волосы уже не отличить от соломы, а тело по уши в дерьме. В дерьме будет и Генри, если он соскользнет с испачканного тела, но пока испачкались только его руки. Он быстро обдумывает своё положение и переворачивает Шарлотту, ставя её свиньей. Это очень удобно. Он делает свое дело хорошо, отец Шарлотты наверняка похвалил бы его. Если уж делаешь, то делай на все сто! Розовая сопливая морда нюхает порозовевшее лицо хозяйки. Шарлотта оттолкнула бы, да руки заняты, удерживая себя от падения в новую лужу рядом. Так ей приходится зажмуриться и представить, что это Генри ласкает её лицо. Ну и шершавый же язык у него!
Ноги уже совсем не держат её. И стоит Генри выйти за порог, как использованное на все сто тело падает и пачкается окончательно. Свиньи взвизгивают и разбегаются, когда это было видано, чтобы человек плюхался в навозе?
— А-а, убираешь? Давно пора! — Боб проходит мимо и хвалит дочь новым тумаком. Если ты по уши в дерьме, значит знаешь своё дело.
Шарлотта дуется и берёт лопату, чтобы сделать вид, что она работает. Все её тело ноет и просит отдыха. Она завидует своим свинкам, развалившимся в навозе, и падает тоже, уже не испачкается. Здесь звёзд не видно, и птицы не поют. Но так тепло и уже совсем не пахнет.
***
Луна не собирается сдаваться так просто. Генри-2 — ее единственный шанс вылезти из Кроули в Лондон. Каждую ночь перед сном Луна мечтает о большом городе, горящем тысячью огней. Она представляет, как почувствует свободу и настоящую любовь. В Кроули любви места нет. Луна мечтает о любви и ласке. Она пробирается в номер Генри-2 и ложится к нему в постель, хмуря нос от жуткой вони. Генри-2 был с Шарлоттой, этого не изменить, но можно изменить будущее. Так что Луна раздвигает рогатку и зажмуривается, меняя план. Глотка уже не так привлекательна для ее возлюбленного, но вот дырка — самое то!
Кровати в гостинице очень удобные. Здесь самое место для заделывания ребёнка. Ребенок — билет в Лондон. Генри-2 — поезд. Луне нужно успеть заскочить в вагон, пока поезд не отправился в путь, другого такого не будет. Местные поговорки в стиле: уйдёт один, придёт другой, — работают только с болезнями. В Кроули любовь приходит только однажды и только к избранным. И раз уж Луна избранная, то заделать ребёночка не так уж и страшно. Намного страшнее его вынашивать, а потом рожать. Ещё страшнее — воспитывать, хуже хронического геморроя. Но все труды в конце концов оправдываются.
Вот она: настоящая семья. Вот он отец и вот он, его ребёнок. Отец знает, что может ему наподдать, когда на теле жены не останется свободного места, а кричать ругательства горло устало. Вот она и жена, и всё это — результат ее усилий, которые воодушевляют на новые. И вот он ребёнок, главная персона семьи. Он всем своим существом показывает, как его родители впустую растратили время и старания.
Генри-2 совсем не привык дарить любовь. Он не одаривал ею даже близких, которые одаривали его побоями. Генри-2 часто хочется прикончить родителей, но он себя сдерживает. И как порой хорошо оказаться одному, когда тебя никто не видит, и ты можешь как следует выместить злость на собаке или кошке, или на маленьком ребёнке.
Знала бы об этом Луна!
Луна жаждет любви, как свинья желудей.
Луна не собирается так просто сдаваться и отдаётся Генри-2. Она преподносит своё тело, как подарок. И на кончике ее языка вертятся слова: «Скоро нас будет трое». Луне тяжело заполучить Генри-2 и удержать его, но каждое усилие будет оправдано в будущем. Боль внизу живота и ниже будет оправдана тоже. Луна слышала, что боль возникает после расставания и потери своей любви, она никогда не предполагала, что от любви может быть больно тоже. Кровь капает на белоснежную постель, она промакивает ее платочком и уходит в ванную, выискивая ласку и толику удовольствия. Луна засовывает руки под струю горячей воды и прикрывает глаза, пока через крошечные ранки в него проникает искомое. В его тело проникает и семя Генри-2, вместе со страхом и ужасом, что скоро их будет трое. Но всё ничего, если это билет в Лондон, там-то Луна почувствует настоящую любовь. Знала бы Луна, что всё, что ее там ждет — это ее собственная любовь.
***
Луна боится. Она боится сообщить всем, что ждет ребёнка. Она это чувствует наверняка и не собирается избавляться от своего билетика в Лондон. Но на ее пути всё ещё стоит Шарлотта, которая крутится перед носом Генри-2. И тогда Луна срывается и кричит родителям, что ее сестра — потаскуха и спит со всеми подряд. Она перечисляет мальчиков, парней и мужчин, и пару девочек, с которыми Шарлотта была в свинарнике. Она кричит так громко, что слышат постояльцы, но эти постояльцы не важны, потому что не оставляют чаевые.
Луна доходчиво сообщает, что маленькая Кэтлин лупила по животу Шарлотты уже не раз, а мать до сих пор не знает, что могла бы стать бабкой. Луна не скрывает ничего, что знает. Пришло время отомстить за сорванный план. Успех плана висит на волоске, так что Луне ничего не стоит оттаскать Шарлотту за волосы.
Шарлотта получает от каждого и хнычет, забившись в углу комнаты. На её теле нет живого места, так резво к ней приложился отец, да и мать не отставала. Теперь Генри-2 смотрит на неё, как на испорченный фрукт, и чувствует угасающий интерес. План Луны ещё может сработать, и она гордо задирает подбородок, разрушая родственные связи. Родственники умрут, а любовь останется. Родственники останутся в Кроули, а Луна переберётся в Лондон.
Она ещё не знает, что ее мать второпях строит планы тоже. Она испугана тем, что о их семье пойдёт молва. Мать Луны бьётся в конвульсиях, как только представит, что тут и там раздаётся фамилия их семьи вместе со смехом. Люди скажут — это родители плохо воспитали детей. Они будут злорадствовать и указывать пальцем. Те люди, над которыми в прошлом злорадствовала мать Луны, теперь станут злорадствовать в ответ. Раньше мать Луны показывала пальцем: у этих дочь-проститутка, а у этих — кузена судили за хранение наркотиков, у третьих — отец пьяница, у четвёртых — дом сгорел вместе с детьми, у пятых — дед свихнулся, у шестых — кто-то лишился работы, у седьмых — сын не вернулся из армии, и ещё, и ещё, и ещё.
Эти уроды будут насмехаться над нашим несчастьем и кричать еще громче: Дочь-потаскуха! Дочь-потаскуха!
Мать Луны принимает меры сразу. Она хватает Генри-1 и Луну за руки и соединяет их, чувствуя себя священником. Она запирает их в комнате, приказав поговорить и всё решить. Она совсем не обращает внимание на расширенные в ужасе глаза дочери и бежит к Генри-2, отдать ему свою вторую дочь, чтобы та убиралась подальше от их прекрасной чистенькой семьи. Заляпанные родственники им не нужны! Забирайте в свой Лондон!