Он очень долго кричал на меня, говорил, что я бесполезный, никчемный, что ему стыдно называть сыном такого оболтуса как я. Но он даже не мой отец. Когда мама вышла замуж за дядю Диму, он сразу усыновил меня. Тогда мне было шесть лет. Потом вся счастливая детская жизнь пошла под откос. Мы продали наш большой дом и переехали в маленький домик далеко от Питера. Воду мы брали из колодца, что уж говорить о других удобствах. Спустя год их брака мама заболела, перестала ходить, стала забывать что делала вчера. Три месяца назад мама умерла, и я остался один на один с отчимом.
Сегодня Дима был особенно зол. Я поцарапал его машину, чистя ее от снега и наледи. Если бы заметил раньше, смог бы замаскировать царапину, но она была такой незначительной, что даже когда Дима взял меня за шкирку и тыкал носом в переднюю дверь, я не сразу заметил, в чем дело.
- Сколько можно портить мои вещи?! – Кричал он.
Потом уже в порыве гнева Дима схватил меня за волосы, оторвал от земли и потащил в дом. Там мне ожидала подробная лекция с экспериментом «Что чувствовала в этот момент машина». Кричать было бесполезно. Все дома по соседству пустовали. Поэтому из моих глаз бесшумно текли слезы.
Я всегда отключался от боли. Этот раз не был исключением. Когда я теряю сознание, удары и другие увечья продолжаются еще минут двадцать. Потом меня оставляют в покое, и через полчаса я просыпаюсь и иду обрабатывать раны. Сегодня что-то пошло не так. Я проснулся, но вокруг видел только темноту. Пошевелиться тоже не получалось, как бы не пытался. Я почувствовал, что меня берут на руки и куда-то несут. Слышу как открывается дверь машины, меня кладут. Тесно и жестко. Мы долго ехали сначала по проселку, потом по шоссе, опять по проселку. По ощущениям прошло больше часа. Потом меня достали и положили на холодный снег. Кажется, на мне не было верхней одежды, потому что все мое тело очень быстро пробрал жгучий холод. Я лежал и устало думал, что мои муки еще не закончились, думал о бренности бытия, о том как скучаю по маме, думал до тех пор, пока не ощутил падение в глубокую яму. Пахло землей. В бока упирались корни деревьев. Я понял, что меня закапывают.
Тишина. Что делать? Я все еще в сознании, но пошевелиться так и не получается. Я думаю о маме. Мы уже должны были быть вместе, но что-то держит меня в этом теле. Я чувствую, как в нос забилась земля. Не приятное чувство. Я бы задохнулся, или хотя-бы чихнул, если бы был жив. Холодно. А этот козел пожалел даже простынки, чтобы укрыть своего приемного сына. На меня качала накатывать злость. Я ненавижу его! Я тоже убью его!
Злости оказалось достаточно, чтобы я смог пошевелить пальцами и начать прокапывать путь наружу. Была поздняя ночь, когда я выбрался наружу. Огляделся. Во тьме с трудом различался знакомый пейзаж – на этой полянке, окруженной лесом, мы с мамой любили устраивать пикник. Меня закопали чуть поодаль возле старого дуба. На другой стороне поляны стояла машина, которую я недавно поцарапал, а возле нее отчим пил что-то из бутылки. Вот сейчас все и случится. Под ногами лежал гвоздь. Я взял его и обошел полянку так, чтобы дядя Дима не увидел меня раньше времени. Оказавшись рядом с его машиной, рука с гвоздем сама прочертила им длинную полосу. Раздался громкий, противный скрежет и отчим обернулся. Он увидел меня, а я увидел ужас в его глазах и даже услышал запах страха, словно дикий зверь чувствует добычу.
- Но… Я же… Точно же закопал!
Еще когда я прорывал себе проход наружу, я придумал отличную фразу, которая станет последней в жизни убийцы:
- Мне скучно одному под землей. Я заберу тебя с собой.