К чистоте был приучен с детства, дедом. Его медицинское образование, совмещенное с военным пониманием порядка, стало своеобразным уставом, к которому привыкли все домашние. Основой порядка он считал #мышление.
– Чем заняты мысли твои, тем и станешь, – частенько говаривал он мне, – в твоей голове пора провести генеральную уборку, мусора многовато, бардак, разложи все по полкам, а ненужное выброси.
После «уборки», как правило, он производил проверку со скрупулезностью главврача и дежурного офицера в одном лице. Довольно часто я получал нагоняй и «драил» свои мысли снова. Педантизм в мышлении требовал выделения ценностных основ жизненного устава, четких целей деятельности, постановки первоочередных задач. Основой жизни у самого деда была служба на благо Отечества. По праву старшинства от мужчин в своей семье он требовал того же. К женщинам у него было особое отношение, в их мыслях он порядок не наводил, считая, что «хаотичное произрастание цветов на мужском огороде придает "огороду" некоторую пикантность». Сейчас, спустя много лет, я начинаю понимать, что он имел в виду, и где я допустил ошибки.
Сильный характер, могучая воля и #интеллект, выделявшие деда, были стражами порядка в семье. Это чувствовали абсолютно все. Рядом с ним невозможно было быть с мусором в голове ни мужчинам, ни женщинам. Совсем немного нужно было времени кому угодно, чтобы началось перевоспитание, а далее развитие в поле культуры.
Культура удивительная область, включающая в себя все: и науку, и религию, и искусство, и профессиональное мастерство, практически любые процессы, возделываемые человеком. В этом поле позволяется произрастать всему, что претендует на культурный статус и возможное бессмертие. Здесь ведутся только священные войны под командованием Бога? Не знаю… Вопрос более, чем сложный… Но ТО, ЧТО ОСТАЕТСЯ ЖИТЬ В ВЕКАХ из культурных объектов на самом деле имеет странный статус СВЕТА. Это точно не эталон, а ФАКЕЛ, освещающий дальнейший путь.
Дед был верующим и не скрывал это. Моему отцу, который уходя на службу, складывал нательный крестик в нагрудный карман, говорил:
– Стесняться Бога страшнее, чем стесняться своей Родины, отца, матери. Боишься за свою карьеру, стань незаменимым настолько, чтобы тебе простили веру в нравственные императивы. Я хожу в церковь, не скрывая своего выбора. Кстати, Валентин Войно-Ясенецкий при Сталинской премии.* Чего ты все время боишься? Остаться без хлеба? Без погон? Без хозяев? Холопствуешь? Был рабом Божьим, а теперь чьим стал?
Получив несколько выволочек «за грязь в голове» от деда, отец перестал снимать крест, стал быстро подниматься по карьерной лестнице, веру ему простили...
У деда были свои отношения с властью и Богом. Всего один раз его пытались «пропесочить за религиозное мракобесие». Он ответил просто:
– Прошу простить великодушно, без царя и былого отечества смог. БЕЗ БОГА ТОЧНО НЕ ПОЛУЧИТСЯ. Нужна моя работа – берите на моих условиях. Нет – я вам не судья.
От него отстали.
Женщины в семье были берегинями, хранительницами традиций, источником нежности, безупречного вкуса – всем тем, что вызывало на лице деда улыбку. Улыбка означала – ПОРЯДОК. СМЕХ – что в мужской порядок разрешается внести ЖЕНСКИЙ БЕСПОРЯДОК ДЛЯ ТЕПЛА И КРАСОТЫ.
Дед обожал эстетические контрасты. Сам, чисто внешне, он был эталоном мужественности, суровости. Даже во время смеха две глубокие складки с переносицы не исчезали, и с нижней части лица напряженность полностью не уходила. Бабушка, как рассказывали, была редкой красавицей – женственной, улыбчивой, необыкновенно доброй. Ее обожала вся округа из-за отзывчивости к чужому горю. В доме все время кормили бездомных, жило не менее пяти приблудных кошек, лечились все, кто нуждался в медицинской помощи. Она была организатором того хаотичного беспорядка, который и назывался ЖИЗНЬЮ. Вместе они представляли великолепную пару, и в этом случае «ЭСТЕТИЧЕСКИЙ КОНТРАСТ» точно можно было назвать ГАРМОНИЕЙ ЛЮБВИ.
Мысли – в них так трудно навести #порядок, когда в беспорядке #жизнь. Человек привыкает себя оправдывать. Не сделал, потому что… Не смог, так как… Я такой, а чем другие лучше…
Я, похоже, где-то недоучился, недопонял. Пойму ли? Не знаю.
Генеральные уборки в своей голове я проводил постоянно, но видимо не все учитывал, возможно, не принял на вооружение «дедов смех» и в моем РАСпорядке просто не осталось места ЖИЗНИ.
Моя жена вошла в дом как источник света и любви, вызвала на лице деда улыбку:
– Все в порядке. Женский хаос смешил, гармонизировал мужской мир, живший по уставу и заведенным правилам, делал атмосферу теплой, насыщенной красками и легким ароматом духов…
Для казармы ли эта благодать? Глядя в прошлое, я начинаю осознавать всю свою вину и недалекость в постановке решения о ее несоответствии моему «кодексу чести». Педанты точно ничего не смыслят в любви и, ампутируя ее, остаются пожизненно с фантомной болью.
Жизни нет в абсолютном порядке. Теперь я в этом уверен. В доме, где все построено по росту и в ниточку, не живет красота. Мысли без смятения не дают вдохновения, предвосхищения перед рождением новых, настоящих, от Бога.
Когда ушла жена, а вместе с ней почти четверть века счастья, организовалось пустое, абсолютно чистое пространство, в котором не было нужды убираться, его нужно было заполнить. Чем? Вопрос к мужику, занятому только службой, по меньшей мере, смешной. Службой и заполнил. В голове стояло все по росту и в ниточку, до тошноты... Каждую ночь я осознавал, как не хватает этого легкого аромата духов, что жизнь моя казарма, а мысли, еще того хуже, СТАНДАРТНЫЕ, клишированные, как ПРИКАЗЫ УБОГОГО РАЗУМА.
Влюбился во второй раз? Да черта с два. Не влюбляются во второй раз, если влюбился за одно мгновение, а женился через три дня. Встретить красивую женщину – не означает влюбиться.
БаМа (женщина, заменившая бабушку и маму) сказала:
– Ты, опустился до бульварного чтива. Ах, да, забыла напомнить, что приучен к классике. Насколько тебя хватит – на час, два? А дальше? Оставишь на лавочке, уйдешь с бульвара?
– Рискну жениться. Она красивая. Может не книжка, а ваза? Пусть интерьер украшает.
– Milles pardon, mon cher. Вазы, как книги, порой всего лишь дешевые подделки. Пройдет ли «эта ваза» аукцион в твоей голове? А вдруг и первоначальную цену не захочешь платить. А если заплатишь, точно дальше не отнесешь на чердак? Смотри как много вокруг памятных вещей, и какая это ценность, В КАЖДОЙ ДУША. Разве нет?
Я взглянул на обстановку. ЛЮБОВЬ ПРОНИЗЫВАЛА ВСЕ. Полная гармония. ЖЕНЩИНЫ ТВОРИЛИ ЭТОТ ДОМ, И ВСЕ ОСТАЛИСЬ В НЕМ, в каждой маленькой безделушке. По портретам можно было догадаться, чья душа, в чем жила…
– Ладно, пусть она будет «не вазой», так… для пространства… Пусто, очень пусто.
– Оформи сразу брачный договор.
– Зачем? Не привык, как-то не пристало.
– НЕ ПРИСТАЛО ВОТ ТАК ПУСТОТУ ЗАПОЛНЯТЬ… БЕЗ ЛЮБВИ…
– Откуда ты знаешь, что без любви?
– Взгляни на себя в зеркало, лицо как было померкшим, таким и осталось, ни одной черточки не ожило.
– Может, оживет, она молоденькая и все такое...
– «Все такое» – это аргумент, но знаешь, не для дома, для бани, пожалуй.
– Да, ладно, женюсь. Я в бане давно не был.
– Похоже, что не был, «помылся» бы, но мылом, а не так.
– Тогда точно никогда не женюсь. Ну очень прошу, не сдувай с меня пыль…
– Так хочется нечистых отношений?
– О!
Я вышел. Вытряхнул разговор из головы и спустя месяц женился.
Молодая жена озадачила с первых «строчек»…
Мне хватило трех предложений понять, что к «бульварному чтиву» привыкнуть будет очень трудно. Впрочем, к «вазе» с распродажи тоже. У нее был слишком громкий голос, слишком все нарочито, вычурно, напоказ. Что это – молодость и недостаток воспитания? Исправится ли? Я был рад, что на "свадьбу" приглашены только друзья. В этом камерном составе близких по духу людей не было полунамека на непродуманность моего выбора, все вели себя тактично и сдержано. «Шумела» только новобрачная, требуя веселой свадьбы, как у всех. Выпив больше положенного, она начала перечислять недостатки памятного события:
– Тамады нет, «горько» не кричат, наряды скучные, гости тоже, пьют мало, официанты – «дохлые мухи», музыка не для танцев, рояль «за каким хреном...».
Про «рояль» мне совсем не понравилось и, извинившись перед гостями, я вывел свою новоявленную супругу на воздух подышать. Прохладный вечер меня успокоил, решил, что может все обойдется, месяц под руководством БаМа и будет "ваза" леди с правильными речевыми оборотами и хотя бы чуть-чуть заученной интеллигентностью.
Дальше был дом, спальня и незабываемая ночь…, в библиотеке с томиком Андре Моруа. Полистал «Превратности любви». С той памятной ночи СВОЮ ЕДИНСТВЕННУЮ ЖЕНУ я и переименовал в Одиллию. Моя Одиллия… – образ женщины, с которой будут сравниваться последующие?
Мое утро началось как обычно – пробежка, кофе и библиотека. К одиннадцати в библиотеку вошла в бесстыдном пеньюаре опухшая «ваза», интерьеру поплохело.
– Как тебе мои ножки?
– Очень голенькие...
– Нравятся? А я понравилась?
– Очень…
Судя по вопросам, я понял, что моя мамзель ничего не помнит. Напоминать про ее пьяные выходки мне не хотелось, я мечтал обо одном – о понедельнике и службе, но было воскресенье. Я попытался отделаться шаблонной фразой «надо бы поработать», но не вышло.
– Я не таким представляла себе утро с любимым, – заявила она, усевшись напротив и выставив почти обнаженную грудь.
–Хочешь?
– Нет.
– А так?
В ход пошла совершенно развязная поза. Я взглянул на убранство библиотеки – храм книг, культуры. Насколько провидческими оказались слова БаМа о том, что эта девица "не пройдет аукцион в моей голове". У меня было одно единственное желание «вынести ее на чердак». Я сдержался и сказал:
– Скоро подойдет Мари, она даст тебе несколько уроков по моей просьбе. Попробуй с ней подружиться.
– С кем? С твоей прислугой – «Принеси, Подай, Пошла на…».
– Остановись, в моем доме нет прислуги.
– Как это нет? Я что нанималась тут убирать два этажа твоей хибары. Ты вроде из крутых?
– Боже упаси. Нет, Вы ошиблись.
– На «Вы»… ну-ну, из интеллигентов значится.
– Да, что-то в этом духе.
В этот момент в дверь постучала Мари. Глядя на сцену в библиотеке, она все поняла без слов и как всегда спасла меня:
– Хочу напомнить, что у Вас встреча в полдень. Обед будет позднее, Ваша жена как раз успеет переодеться и привести себя в порядок.
– Тебе, не нравится, что на меня одето? Так это для него, не для прислуги.
– Надето…, но Вы правы, что раздеты для него. Но это не спальня, а библиотека. А меня зовут Марья Васильевна, и я не прислуга, и никогда ей не была. Прошу Вас переодеться и спуститься вниз, я попробую Вас ознакомить с правилами этого дома.
– Улет!
Это было последнее слово, которое я слышал из первого диалога моей мамзели и Мари…
Я не приехал к обеду, только к ужину, который не состоялся. В доме царил #скандал. Крики слышны были на улице. Когда я вошел, они не утихли. Голосила «жена». Мари встретила меня совершенно невозмутимо, чуть холодно.
– Что случилось?
– Ровным счетом ничего. Меня пытаются поставить на место. Скажи, какое место определено мне в твоем доме? А в твоей жизни?
– Разве ты не знаешь?
– Теперь нет.
– Нет, знаешь. Видимо настало время озвучить это перед «вазой»?
– Видимо.
Разъяренное существо стояло рядом, несколько дней тому назад эта женщина мне казалась молодой и красивой. А теперь... Я посмотрел ей в глаза, пустота. – ТАМ НИЧЕГО НИКОГДА НЕ БУДЕТ.
– Я прошу Вас понять, что в этом доме не кричат, здесь царит субординация и порядок. Голышом по дому не дефилируют, в библиотеку заходят только с разрешения, чувства на людях не демонстрируют. И самое главное – Мари мне вместо бабушки и мамы, дороже и ближе человека у меня нет. И если еще хотя бы раз Вы позволите себе неуважительное отношение…
– А меня значит можно по-всякому? Я типа здесь никто! Класс! Прекрасно, неуважительного отношения не будет, я ее больше вообще не вижу. Эй, где ты? Нету! Так нормально будет?
БаМа, посмотрев на меня, сказала:
– Да, вполне.
– О, смотрите-ка на русский перешла, склероз закончился.
Позднее я узнал, что после оскорблений Мари «забыла» русский язык и стала говорить с моей «вазой» сразу на четырех иностранных, перемешивая их во что-то странное, этакий новый диалект протеста культуры над бескультурьем. Выучить ее хотя бы русскому языку не представлялось возможным. Человека, который позволяет себе фразу «эй, подай, принеси, пошел на фиг, не мешай», обучить невозможно НИЧЕМУ.
Там, где нет чувствительности, такта и доброты – воспитанию делать нечего.
Я жил на работе, домой возвращаться не хотелось. Дома царил хаос. Приходили какие-то люди – ее гости, пили, разговоров не было, была бесконечная пошлость. В такой грязи я не жил даже на войне. Прошло почти три недели, как я женился, и, наконец, удалось выбить месячную командировку. Перед отъездом я сказал БаМа:
– В доме так пыльно, так давно не убирались. Я перестал его узнавать. Ты сможешь навести здесь порядок?
– Конечно. Ты вернешься все будет чисто. Главное себя береги. Я так рада, что основа та же осталась, а пустота…, я верю, с Божьей помощью заполнится нужным.
Через месяц я вернулся в дом после генеральной уборки. Было светло и тихо. Все дышало, было живым, встречало меня. БаМа не стала рассказывать, как «наводила чистоту», лишь обмолвилась:
– Порядок дороговато обошелся.
– Ерунда, это всего лишь деньги.
– Деньги – конечно ерунда, только ты их кровью зарабатываешь. Невелика ли плата за ерунду? Живого места нет…
– Не выдумывай. Норма для мужика.
___________________________
* Архиепи́скоп Лука́ (в миру Валенти́н Фе́ликсович Во́йно-Ясене́цкий) российский и советский хирург, учёный, доктор медицинских наук, профессор, лауреат Сталинской премии первой степени. Украинская православная церковь причислила Архиепископа Луку к лику святых 22 ноября 1995 года. В августе 2000 года канонизирован Русской православной церковью в сонме новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.
____________________________
Можно комментировать. Только не забывайте, что интернет – это местообитание сказочников.
Всех с наступившим летом!
Заходите на чашку кофе!
#рассказ из жизни #мужской взгляд #мужчина и женщина #культура #философия жизни