Наверное, каждой эпохе нужен свой Свифт. Кто-то, кто поставит перед нами зеркало, настроенное при помощи таланта так, что в нем будет отражаться только то, что мы замечать не хотим. Для двадцатого века таким писателем стал Станислав Лем.
«Звездные дневники Ийона Тихого» мало кто сравнивает с «Путешествиями Гулливера», и это удивительно. Параллели настолько очевидны, что просто не могут не бросаться в глаза, и невнимательность читателей и критиков я могу списать разве что на романтический флер галактических странствий и хронопереходов, слегка (но только очень слегка) маскирующий главное: «Звездные дневники», прежде всего - это едкая, убийственная и очень меткая сатира. На что? Да практически на все, на весь ушедший двадцатый век (а если хорошенько задуматься — то и на начавшийся двадцать первый).
Конечно, когда я впервые еще подростком прочитал «Звездные дневники», я мало что понял. Для меня это были просто забавные приключения не очень умного, но неизменно удачливого космического путешественника, постоянно попадавшего в какие-то совершенно немыслимые передряги. Естественно, моими любимыми приключениями были седьмое, где Тихий попадает в круговерть гравитационных вихрей, создающих копии его самого из разного времени, и постоянно препирается и дерется с ними, вместо того, чтобы исправить поломку и выбраться из ловушки, и четырнадцатое, где Тихий охотится на курдлей, тщетно пытается разгадать тайну сепулек и с ужасом понимает, что теперь он не оригинал, а резерв. Я даже рисовал в самодельной энциклопедии вымышленных животных тех самых курдлей и осьмиолов. Другие показались мне не такими уж интересными. Чтобы полностью прочувствовать их очарование, понадобилось еще лет двадцать.
В полутора десятках путешествий, Лем, что называется, выписал буквально всем, обиженным, как говорится, не ушел никто (как, в принципе, когда-то и у Свифта). И ученым, тратящим силы и средства на бессмысленные исследования во имя освоения грантов и фондов, а порой — просто на интриги и конкуренцию. И разнообразным религиозным системам (причем чуть ли не в каждом путешествии). Не удержусь, процитирую отца Лацимона из путешествия двадцать второго:
В Риме теперь говорят о крестовом походе в защиту веры… Конечно, оно бы неплохо; если бы можно было взорвать их планеты, разрушить города, сжечь книги, а их самих истребить до последнего, тогда удалось бы, пожалуй, и отстоять учение о любви к ближнему...
Что же до разных политических систем и идеологий, то от них Лем и вовсе камня на камне не оставляет. Особенно тут выделяется путешествие тринадцатое — даже удивительно, как оно вообще могло быть издано в СССР, настолько явные в нем параллели. Кстати, в рамках личной литературной конспирологии рискну предположить, что концепцию случайной смены профессий в «Граде обреченном» братья позаимствовали именно у пана Станислава, а тот, в свою очередь, «одолжил» ее у великого слепого — Хорхе Луиса Борхеса, из его гениальной «Лотереи в Вавилоне» (иногда я подозреваю, что как минимум половина современной литературы стоит на творчестве Борхеса).
Однако весь сатирический пафос не стоил бы и ломаного гроша, если бы не главное — отличный самобытный язык и стиль автора. Пан Станислав — великий мастер стилизации, и «Звездные дневники» - прекрасный образчик этого таланта. Добавить к этому еще и непревзойденное умение изобретать новые слова (отдельно помяну добрым словом переводчиков — молодцы!), и дальше останется только цитировать Мастера:
нарастание любострастных антагонизмов в главных энергетических блоках Фомальгаута
...Monstroteratum Furiosum (тошняк-полоумник), называющий себя Homo Sapiens...
...тухнивые пижульки в трясне, тощистые спичавы, а на десерт мисяны...
Одним словом, отправляйтесь в путешествие вместе с Ийоном Тихим — и узнаете много нового!
