Захар и Йоши выскользнули на улицу с самого утра. Попадаться на глаза сестре, а уже и для Йоши Иванна была как сестра, а Захар был братом. Они постояли у избы. Солдаты только вставали, некоторые и не спали, дежурили.
– Дарка ничего не расскажет. – Сказал Захар. – Эстер тоже не расскажет. Она ничего и не поняла.
– Да. Сестре нужно выздоравливать. – Сказал Йоши. – Пойдем? Капитан сказал, что для нас работа будет.
Захар кивнул, и они отправились прогуляться и осмотреться. Они забрались в сени, которые примыкали к дому, в котором находились рабочие кабинеты. К удивлению детей, так царило оживление.
Дети залезли на бочки и начали подсматривать в щель. Они видели кабинет капитана Красноуха.
Сам капитан сидел за столом. За соседним столом за печатной машинкой сидел Пётр Валерьевич. Дети хорошо его знали, потому что он вел у них уроки по грамоте с маленькой школе. Дети сидели среди неграмотных солдат и наравне с ними учились писать, читать и считать.
На стуле со связанными руками за спиной сидела Галка. Вокруг нее крутилась другая медсестра, та, что приходила ночью к Иванне. Дети её имя не запомнили. Эта медсестра протирала лицо Галке. Было еще несколько солдат.
Пётр Васильевич что-то печатал. Все молчали. Мужчина положил бумаги на стол, рядом с сумкой с красным крестом. И медсестра, отойдя от Галки, подошла к сумке, ее взяла, и бумаги на пол смахнула.
– Извините! – сказала она и начала быстро собирать бумаги. Но, в какой-то момент застыла, не сводя глаз одного из листков допроса.
– Гражданка Юнхевич! – сказал строго капитан. – Вам читать это не положено!
Медсестра медленно встала. Плечи ее опустились, лицо побледнело. Она протянула бумаги капитану Красноуху и тихо сказала твёрдым голосом:
– Брешет она всё.
Капитан Красноух взял бумаги и посмотрел на ту страницу, часть которой прочитала Фельдшер Ольга Юхневич.
– Откуда знаешь? – спросил капитан.
– Я с Галиной и Максимом Александровичем с первых дней войны службу несу. – Фельдшер села на свободный стул.
– Что ты знать-то можешь? Курица! Всю жизнь завидовала мне! – сказала тихо Галка тяжело дыша.
– Было бы чему завидовать. – Спокойно сказала Ольга.
Капитан Красноух кивнул Петру Валерьевичу и тут заправил в печатную машинку новый лист бумаги.
– Так вот. Я ее еще и с больницы знаю. И баба она распутная. Из койки в койку прыгала. Сколько скандалов-то было с женами больных. Но вот… только благодаря Максиму Александровичу и держалась. Тот не верил в то, что Галина распутница. Спрашивал, лично кто застал? Кто видел? Никто? Значит слухи. Вот такие слухи ходили про Галину.
– Это вам, язвам, все покоя не было. Лишь бы сочинить! – зло сказала Галина.
Ольга на это ничего не сказала. Она сделала вид, что не слышала слов Галины.
– Я точно не знаю, как Галина познакомилась с ефрейтором Сёмушкиным. Не буду говорить того, чего не знаю. Но когда он начал захаживать в Гале во время дежурств, мне это не понравилась. Я сказала Галине, что нечего больных смущать своими прихотями. А Галка сказала, что любовь у них. Что жених он ей. А Васька, ефрейтор Сёмушкин, подтвердил.
Честно скажу, я и не поверила сразу. Была у нее не одна любовь. Но… как-то Галка ухаживания других солдат пресекла на раз. Уже не заигрывала с другими. И я подумала, что действительно у них любовь. Что серьезно полюбила она. Даже зауважала ее за это, что остепенилась баба.
А потом мутить ее стала. Ходит, чуть живая. Я сразу поняла, что понесла она. Сначала она отнекивалась. Но я насела, пригрозила, что сейчас Максиму Александровичу всё расскажу и он её за линию фронта отправит. И она призналась. Просила меня тогда молчать. Мы тогда в дорогу собирались. И Галя просила помолчать пока. Как прибудут на новое место, Вася к командиру пойдет и попросит, что бы брак их зарегистрировали. Тогда уже и скажут они, что тяжелая она. Женой уйдет, а не так…
Да не случилось это всё. В той дороге в бой попали. И погиб Сёмушкин. Я сама его вытаскивала с поля боя. Просил все о Галочке его позаботится. С её именем на устах и умер.
Честно скажу, раненых было много. Не до чувств тут и не до переживаний было. Мы тогда от раненых не отходили несколько дней. Как отправили… так почту получили. Мне уж тогда стало совсем не до Гали. Мой дед погиб при обстреле города. Мать еле ноги унесла. А вот жонка Максима Александровича с дитем не спаслись. Они ж в соседнем доме жили. Я ему это и сообщила. Да он и сам все уже знал. Ему написали друзья его и сообщили о том, что случилось.
Когда я увидела Галину в следующий раз, той было плохо. Живот приболел, как она сказала. Только вот… не поверила я ей. Знаю её не первый год. И увидела, что врёт она. Да и не в состоянии она была что-то изображать. Призналась, что ребенка скинула. Я тогда оторопела. А она говорит, а вот зачем ей дитя. Что она одна делать-то будет? Война вон какая страшная.
Плохо ей было. Ночью я ее в городскую больницу и увела. Вернулась она через пять дней. Меня удивило, почему так долго. Но вот вернулась она… и все… ведьма-ведьмою стала. Я подумала тогда, что пожалела она о том, что сделала, что душу невинную загубила. Вот и злится и зло на других скрывает.
Но вот только в толк не могу взять, зачем жениха своего она оговаривает? – спросила Ольга скорее у самой себя.
– Врет она все! – сказала Галка. – Все было так, как я сказала! Снасильничал он надо мной. Против я была. Берегла себя для мужа. Да еще и понесла от него! не хотела ребенка от такого зверя оставлять, вот и скинула. Знаю, что делать надо. А эта врет все, потому что завидовала всегда, что на меня внимание обращают, а не на нее. В больнице, до войны когда работали, ох как бесилась! Первая сплетни распускала!
– Все что я сказала – правда. И с сплетничестве меня никто не замечал, в отличие от тебя, Галка. Зачем врёшь – не знаю, твоё дело. А проверить все мои слова легко. Я когда Васю тащила, он сказал, что матери письмо отправил, что бы невесту его ждала. Так что мать его знать все будет. Да и товарищи его по службе тут, я думаю, есть еще. Просто проверьте! Мне сказать больше нечего. И так тут долго задержалась. Я могу идти?
– Идите. – Отпустил фельдшера капитан. – Кромченко в тюрьму.
Галину увели.
– Вот и кто правду говорит? – спросил лейтенант Грознов. – Вроде и Галка ровно все рассказывает, но и Ольга так же ровно говорит. А слова их все противоречат друг другу.
– Ясно, что Галина скрывает что-то. Держать ее тут опасно. Скорее всего, с врагом спуталась пока в больнице была. Туда же ее довели, а вот обратно сама шла. – Сказал Красноух. – О ситуации я доложу. Скажут, куда везти ее. Пусть там с ней и разбираются. После завтрака ко мне в кабинет парнишек этих позови, Сомовых Захарку и Йоши. Готовить их будет.
Захар и Йоши переглянулись и осторожно вылезли из своего укрытия. Когда они отошли от дома капитана, Захар сказал:
– Доверяют нам. – И улыбнулся. – Мне вот ничего не страшно. Любое задание дадут – выполню.
– И я не боюсь. Я только девчат оставлять боюсь одних. Иванна за ними не присмотрит сейчас. За ней самой присмотр нужен. – Сказал Йоши.
– Знаю, что не боишься. Ты же как ловко тогда под поезд нырнул! Тебя фашисты и не заметили! – с восхищением сказал Захар. А потом вздохнул. – Только вот сестра же все равно все выпытает. А после нам влетит от нее. Три шкуры с нас сдерёт!
За спинами мальчишек раздался смех. Ребята повернулись и увидели врача Максима Александровича.
– Не фашистов боитесь, а сестру свою? – спросил врач. – Она у вас очень смелая! Вот и берегите её! Опять под поезда лазить собрались?
Захар и Йоши переглянулись.
– Не знаем. Но мы любое задание выполним! – смело сказал Йоши.
Максим Александрович присел на корточки и серьезно посмотрел на детей.
– Я не сомневаюсь в этом. Знаю, что вы все сделаете. Знаю, что вы не струсите. Но не забывайте о том, что вас в избушке ждут три прекрасных девушки, которые нуждаются в вашей заботе и защите. И у этих трех прекрасных девушек никого кроме вас нет. Запомнили?
Ребята кивнули. Максим Александрович встал и отправился в кабинет к капитану Красноуху.
– Пришел насчет Галины узнать? – спросил капитан. – Отправим ее куда следует. Сегодня и отправим.
– Я по поводу мальчиков. – Сказал Максим Александрович. – Слышал, как они говорили об их будущем задании.
– И? – спросил капитан Красноух.
– Я все понимаю, что дети не вызывают подозрений. Не вызывали. В 41 году не вызывали. А теперь… вы же сами видели, плевать фашистом, что дитя перед ними. Если поймают – Йоши точно сразу засtрелят. И повезет, если сразу. Да и Захару несдобровать, что с евреем был. У них же собаки натасканные.
– Эти малыши поезд заминировали вдвоем. – Сказал капитан. – Мы подтверждение получили, что действительно заминировали. Они маленькие, их даже не заметили фашисты. А нам нужно мосты подорвать при отходе. На нас рота немецкая идёт!
– Не берите грех на душу. – Сказал врач. – Они-то свое дело сделают. Да вот только не вернуться назад. Не догонят. Что вы потом сестрам их скажите? В глаза как посмотрите?
– Ты мне на жалость не дави! – сказал капитан Красноух. – Иди, работай. Готовь пациентов к переезду. И девку эту, Иванну с детьми готовь!
Врач встал и вышел, даже честь не отдал.
– Вы не сердитесь на него. – Сказал лейтенант Грознов. – Он за каждую жизнь борется. А я вам предложить хотел мальчишек сопровождать. Прав Воробушкин. Если дадут команду выдвигаться, то не догонят они нас и сгинут. А так я с ними буду. Не пропадут.
– Идите, лейтенант Грознов… завтракать! – сказал капитан Красноух.