Информации о Кашмире Кук катастрофически мало. Она стала известной, благодаря своему брату, но сама никогда не стремилась к известности. Кашмира старается избегать публичной жизни и для СМИ до сих пор остаётся загадкой какой профессией она занимается и какой образ жизни ведёт. Но есть несколько коротких интервью, из которых можно узнать некоторые сведения о её жизни, а так же о жизни её брата.
Queen-archives (Кашмира Кук и её муж английский певец, композитор и продюсер Роджер Кук):
Ему было шесть, когда я родилась, так что мне был только год, но я всегда чувствовала, что мой старший брат защитит меня», – говорит Кашмира. – Он не всегда приезжал к нам домой на каникулы – иногда останавливался у папиной сестры в Бомбее или у маминой сестры, и именно она заставляла его играть на пианино и рисовать. Он был талантлив во всех областях, за что его часто хвалили. Конечно, меня от этого иногда тошнило. : )
На самом деле Фредди и я всегда были очень застенчивыми людьми, поэтому, когда я впервые увидела его на сцене, была сильно удивлена. Он всегда любил драму в театре и музыке и был увлеченным человеком, но в бытовой жизни он не мог сварить даже яйцо, поэтому, наверное, очаровывал других людей, что бы они делали это за него.
«The Hectics» была первой настоящей музыкальной вещью, в которую ввязался Фредди, это был первый опыт, когда он почувствовал себя популярным. Одна из моих любимых фотографий – он сидит на скамейке в темных очках и выглядит круто. Это было началом его настоящего звездного образа.
К тому времени, когда Фредди исполнилось 16, а мне 10 лет, мы решили покинуть остров. У моего отца был британский паспорт, поэтому мне казалось очевидным, что он решил переехать в Англию. Когда мы поселились в новом городе, я была поражена тем, насколько мы отличались от местных жителей. Фредди это не очень нравилось.
Он так же придирчиво относился к своей внешности. В то время как он выглядел опрятным, старательно зачесывая волосы назад, все остальные носили растрепанные волосы и выглядели нарочито неряшливо. Бывали времена, когда я ходила позади брата, потому что не хотела, чтобы люди думали, что я иду с ним. Но вскоре Фредди изменил свою внешность.
Пока он был в интернате, я ничего о нём не знала. Мы мало виделись и общались. По-настоящему узнавать его я стала только в этот период. Он помогал мне с домашним заданием, а я позировала ему, когда он делал иллюстрации для художественного колледжа.
Ещё одна из моих любимых фотографий – он с длинными волосами, потому что это Фредди, которого я помню больше всего. Он любил носить длинные волосы и часами сидел перед зеркалом, ухаживая за своими локонами.
Бывало он пропадал по ночам, и мама его сильно ругала, особенно из-за учёбы. Она постоянно приставала к нему, чтобы убедиться, что он получил диплом, но он был полон решимости делать то, что хотел. Мы не знали куда он исчезал, а он, оказывается, опять увлёкся музыкой. У него были настоящие амбиции, и полная решимость добиться успеха. Было довольно много хлопанья дверью, но потом, когда Фредди стал знаменит, мама им очень гордилась.
В колледже Илинга брат приобрел репутацию яркого человека. Как-то он разрезал мамину скатерть и с кем-то сшил себе рубашку свободного кроя.
Он полюбил группу «Smile», но не смотря на восхищение, часто ругал их за отсутствие сценического присутствия. После того, как он вошёл в группу, он дал новые имена, сначала группе, а затем себе.
«Изменение имени способствовало ему принять новую кожу»
Брайн Мей
С «Богемской рапсодией» пришли известность и богатство, превзошедшие воображение самого Фарруха. Его слава по-настоящему озарила меня, – говорит Роджер Кук, – помню, как он выступал в Эрлс-Корте в 1977 году. Когда он вышел на сцену, толпа просто начала сходить с ума. Я смотрел на это всё и думал: «Да, теперь это его жизнь».
Кашмира вспоминает: Помню как-то, он позвонил мне из Лос-Анджелеса и услышал мою ссору с мужем из-за ремонта на кухне. Брат тут же отреагировал, заявив Роджеру, что бы мы оплатили все расходы за его счёт и ни в чем себе не отказывали.
Замени всё! – сказал Фредди. Ты уверен? – спросил мой муж, – это будет стоить тысячи! Но он только отмахнулся. Его ошеломляющая щедрость всегда шла рядом с детской беззаботностью.
Мы не хотим говорить о нем лирически, – говорит Роджер, – но он действительно был очень добрым, сердечным человеком.
На вопрос про сумасшедшие вечеринки, Кашмира отвечает: Мы на них никогда не ходили. – Только на семейные сборища, – добавляет Роджер Кук, – Фредди держал свою богемную жизнь на расстоянии. С нами он был просто членом семьи, он наслаждался обычной семейной жизнью, на время покидая искусственный мир, который его окружал.
Он с удовольствием отмечал дни рождения наших детей у себя дома. Приносил восхитительный торт детям, а на праздники дарил невероятно огромные пасхальные яйца.
Я всегда говорил, что не видел человека, который знал бы его и отзывался о нём плохо, потому что он действительно был порядочным, воспитанным, очень умным и чутким парнем. Он мог быть вспыльчивым и эмоциональным, что присуще творческим людям, но он никогда не показывал это в кругу своей семьи. У Фредди не было своих детей, но я уверен, что он с радостью бы наблюдал, как растут наши общие дети.
О предположении, был бы Меркьюри хорошим отцом? Кашмира и Роджер смеются. «О, я так не думаю, – отвечает с улыбкой Кашмира. – Он всех слишком много баловал...
На вопрос, что Кашмира думает о Мери Остин, она ответила: Фредди был очень застенчив, и, мне кажется, Мери тоже. Из них вышла хорошая пара.
Мне всегда приятно вспоминать, как весело мы проводили время вместе, – рассказывает Кашмира, – Фредди всегда считал Лондон своим домом, несмотря на наличие недвижимости в других частях света. Всякий раз, когда я приезжала к нему домой, он просил своего шеф-повара готовить особенные блюда, а иногда он водил меня в одни из своих любимых индийских ресторанов. Каждый вечер у нас начинался с шампанского.
Куки отчетливо помнят тот день, когда узнали, что Фредди болен. «Это было 18 августа 1990 года», – точно говорит Роджер. – Мы сидели в его спальне и пили кофе, когда он вдруг сказал: «Ты должен понять, мой дорогой Кэш (так он меня называл), то, что у меня есть, неизлечимо. Я скоро умру». Мы увидели следы на его лодыжках и поняли, что он действительно серьёзно болен. После этого мы никогда не поднимали эту тему.
Несмотря на острое чувство утраты, Кашмира всё ещё чувствует близость брата. – Я чувствую его, он всё ещё здесь, потому что его музыка всё ещё здесь. Он был и моим братом, и мега звездой тоже. Проще говоря, я не знаю, каково это – иметь обыкновенного брата, потому что мой собственный всегда был для меня необыкновенным.
