В Заполярье все переменчиво. Жар в спину уступает дождю с градом по голове. Над полуснежными Хибинами постоянно парит суровая чернота, а над Имандрой светлая голубизна меняется на тягучую серость с получасовой периодичностью. Комары уже проснулись, но ещё не понимают, что им делать. Сырая чёрная земля цепляется за ботинки и не надеется просохнуть.
Ты же здесь выросла, ты же знаешь, как оно. Ты же знаешь, что ещё вполне может пойти снег. Ты же знаешь, что футболка и пуховик могут пригодиться в течение одного светового дня. Ты же знаешь, что этот один световой день сейчас длится здесь все двадцать четыре часа, о чем пишут в газетных сводках погоды, и что солнце скорее будет «радовать» тебя ночью, когда ты не сможешь сомкнуть глаз, а дождь напитает воздух невыносимой северной влагой днём, когда тебе очень трудно держать глаза открытыми.
Здесь ни в чем нельзя быть уверенным, все меняется быстрее, чем ты успеваешь спланировать, поэтому проще и разумнее ничего не планировать и делать только то, что природа позволяет тебе делать в данный момент. Ничего не проси и ничего не жди, просто плыви по течению светлого северного дня, никогда не сгущающегося вечерними сумерками.
Влажный воздух, как косметическая маска, лёг и впитался в кожу. Морось не холодная, не колючая, а мягкая и тёплая, почти как тропический бриз. Вдалеке видно, как разливаются серыми ячейками заливы и запруды Имандры, слышно, как где-то за лесом на перешейке гудит поезд, так близко и неожиданно отчетливо. Он несётся в одном из двух возможных направлений — или север, или юг. Никуда в сторону с этого полуострова, выбор прост и сложен одновременно.
Стою между двух болот, в ржавой траве которых спрятаны птичьи гнёзда. С одной стороны болото ещё не заполнилось водой, ведь уровень озера упал в этом году. Все вокруг затихло и замерло, ожидая, когда последний на этой широте таежный лес проглотит ритмичный шум пролетающего поезда. А он все гудит и как будто движется по кругу. Вокруг меня. Пытается что-то сказать.
Пусть не будет сомнений, комфорта, оседлости и тепла в пределах шести ровных поверхностей, пусть рвёт косы ветер и красным забыгает лицо, пусть веснушки не скроются под макияжем повседневности, пусть не будет ужинов с переменой пяти блюд, претенциозности и запотевшего пти шабли.
Пусть искры поднимаются в серое небо, пусть трещит сухая ель, пусть жареный хлеб хрустит во рту и кажется самым вкусным на свете. Пусть густой чёрный чай с таёжными травами утоляет беспечную жажду вечного путника лучше любого газированного напитка, пусть дождевая морось очищает лучше любых дыхательных практик.
Стой на вершине древней покатой горы, пока тебе позволяют на ней стоять расступившиеся тучи, стой и запоминай это чувство, это мгновение, эту тишину, потому что через миг все исчезнет, уйдёт и не сравнится никогда ни с каким балконом ни на каком этаже, потому что только здесь и сейчас вокруг тебя бескрайний безлюдный мир, в котором все просто и закономерно, в котором широко и уютно, в котором хочется бежать и кричать, как Баклаков кричал тогда, расплескивая голос над непристойными просторами безмолвной северной тундры.
По мотивам впечатлений первых дней многих заполярных лет.