Когда-то один из первых русских лингвистов Василий Тредиаковский отчаянно сопротивлялся стремительно освобождавшемуся от старославянских нагромождений языку и даже хотел судиться со сторонником лёгкого слога Михаилом Ломоносовым.
Летит пчела в пределы Флоры,
Да тамо слёзы сеет Авроры;
Росистый съемля мёд с цветков... —
писал Василий Кириллович в оде «Вешнее тепло». Умного, демократичного, вкусившего плод европейского образования Ломоносова это бесило до чрезвычайности. Но вот интересно, как среагировал бы основатель главного университета России, если бы услышал вынесенную в заголовок фразу современных студентов? В ней же нет ничего нашего, родного! Ладно, уличная сцена, наблюдая которую, я записала в блокнот огорчительный обрывок диалога. Но вот вам другой пример — одно из популярных ток-шоу на федеральном канале. «Депривация часто приводит к агрессии» — это попытка объяснить поведение казанского стрелка; «Кейс-стади мультипликативен и органичен для soft skills» — это о развитии учебного процесса в вузах; «Выход — в объединении концептов», «Делинквентность развивает биологический позитивизм» — это о судьбе одинокого человека в мегаполисе. Пополнять такой ряд можно до утра.
Как ни странно, профессиональные лингвисты в большинстве воспринимают заимствования спокойно. «Остановить эти процессы невозможно и бессмысленно: жизнь будет изменяться, и вместе с ней будет обновляться лексический состав языка, отражая всё происходящее с миром и с нами», — пишет в статье кандидат филологических наук Алексей Калинин. У меня на это есть возражения. Россия — великая страна. На днях восьмёрка наших школьников приняла участие в XXI Азиатской олимпиаде по физике и взяла всё золото, не оставив шанса ни японцам, ни китайцам, ни южным корейцам. Мы были и навсегда останемся колыбелью великой литературы. Наш язык по гармонии и сложности подтверждает, что его носителями могут быть только высокоинтеллектуальные люди. Но на Западе что-то не торопятся дополнять французский и английский русскими заимствованиями. Почему же мы не смущаемся игрой в одни ворота?
Когда мой сын говорит с приятелем по телефону, я ничего не понимаю в этих его «Чарник у тебя провисает, а задумка в мейнстрим не въезжает, трудись, пацан!». «Все мы — дети своего поколения. Особо подчеркну — своего! — утешает А. Калинин. — Поэтому для нас субъективно лучшим кажется какой-то отрезок в нашей жизни, когда всё вокруг — в том числе и в языке — казалось понятным и достаточным, — подчёркивает Алексей Анатольевич. — Но проходит время, и мир меняется: наши дети начинают говорить иначе, чем мы когда-то».
Я болезненнее реагирую на ослабление диалога между поколениями. Не на уровне «сбегай в магазин за хлебом, вымой посуду», а серьёзного, которому большой русский режиссёр Андрей Кончаловский дал такой задел: «Твой язык и слова, которые ты употребляешь, говорят о том, какую картину мира ты держишь в голове». И слова родного человека: «Мам, не усложняй, язык — просто инструмент, такой же, как молоток или зубило» огорчают меня чрезвычайно.
На рабочем совещании глава крымского парламента Владимир Константинов в сердцах заметил: «Приезжаю в Москву, иду по Тверской, такое ощущение, что в Лондон попал. Нет ни одного указателя, ни одной вывески на русском языке». Это подтолкнуло его к мысли законодательно защитить «великий и могучий» от обилия иностранного мусора. Не знаю, поможет ли бумажный циркуляр, но вот мы точно в силах справиться с напастью. Достаточно чаще напоминать себе, что мы — русские и что значит для нас Россия.
Ирина ИВАНЧЕНКО