Глава 1
За окном стоял солнечный и немного ветреный апрельский день, который своим приятным теплом недвусмысленно сообщал о бесповоротно минувшей зиме. Ближе к обеду, вернувшись с непродолжительной прогулки на свежем воздухе, Иван Николаевич аккуратно нарезал румяное красно-жёлтое яблоко тонкими дольками, выложил их на белую тарелочку и отнёс в просторную светлую комнату. Оставив блюдце на льняной бежевой скатерти, что покрывала широкий старинный стол, седовласый мужчина достал из дубового серванта бутылку армянского коньяка, дожидавшегося особого случая вот уже несколько лет, и один пузатый бокал из дорогого хрусталя и поставил их на тот же массивный стол в центре комнаты. Затем Иван Николаевич открыл нижний выдвижной ящик серванта и вынул оттуда потёртый семейный фотоальбом из коричневой кожи. Удобно разместившись на мягком стуле с высокой спинкой, мужчина на треть наполнил бокал жидкостью янтарного цвета с золотым отливом, сделал большой глоток, тут же ощутив мягкую сладость крепкого алкогольного напитка, и положил в рот дольку сладкого яблока.
– Эх… Евдокия Семёновна… Дуняша моя… – вскоре нежно прошептал Иван Николаевич, медленно листая страницы фотоальбома и останавливая свой взгляд на особо возбуждающих память снимках. – Как молоды мы были… – продолжил он негромким голосом, предаваясь полузабытым воспоминаниям о прежней супружеской жизни, – вот уж и год прошёл с тех пор, как ты покинула меня.
Мужчина вытер рукавом байковой рубашки непрошеные слёзы, которые, впрочем, не были особо горестными, а явились напоминанием о некогда счастливых моментах жизни, отложил фотоальбом на край стола, снова наполнил треть бокала коньяком и быстро осушил пузатую ёмкость.
– Да, было же время… – задумчиво произнёс Иван Николаевич и слабо улыбнулся, после чего достал из кармана серых брюк коробок спичек и серебряный портсигар с именной гравировкой, который ему без особого повода однажды подарила жена.
Сняв с портсигара оранжевую широкую резинку и вытащив из него одну из десяти обыкновенных папирос, мужчина сильно дунул в гильзу, придерживая руками табак, чтобы тот не вылетел, смял гильзу на конце в двух местах, вставил её меж губ и, поднеся горящую спичку к кончику папиросы, глубоко затянулся едким густым дымом.
Через час Иван Николаевич просмотрел все фотографии в альбоме, параллельно опустошив половину семьсот граммовой бутылки с благородным напитком, затушил очередную папиросу в хрустальной пепельнице на столе и поднялся на ноги с мыслью о привычном полуденном отдыхе. Однако, не дойдя до мягкой кровати, которая находилась в соседней комнате, мужчина отчётливо почувствовал учащённое трепетание уже немолодого сердца и ощутил внезапную слабость.
– Снова эта проклятая тахикардия, будь она неладна, – ненавистно произнёс Иван Николаевич, бессильно прислонившись к стене узкого коридора.
Спустя минуту глубокого дыхания, которое так и не восстановило нормальный ритм сердца, мужчина провернул ключи в дверном замке и стойко добрался до низенькой тумбочки у кровати, где лежал его мобильный телефон. Спешно набрав номер скорой медицинской помощи, Иван Николаевич сообщил диспетчеру о своём состоянии, назвал адрес проживания и, предупредив, что входная дверь будет открыта, завершил разговор, после чего отворил в комнате окна нараспашку и неподвижно лёг на кровать, тревожно прислушиваясь к биению своего сердца.
Глава 2
Через некоторое время Иван Николаевич очнулся в одноместной палате со светло-зелёными стенами и широким пластиковым окном, сквозь стёкла которого послеобеденные солнечные лучи беспрепятственно проникали внутрь небольшого помещения. Нерешительно открыв глаза и обнаружив на себе несколько датчиков с разноцветными проводами, мужчина осторожно сел на кровати, быстро осмотрелся и, остановив свой взгляд на темноволосой женщине в белоснежном медицинском халате, что сидела у противоположной стены за бежевым овальным столом продолговатой формы, вежливо у неё спросил:
– Простите, я в больнице?
– Здравствуйте, здравствуйте! – радостно произнесла медсестра, сразу же поднялась со стула и подошла к пробудившемуся пациенту. – Да, вы в больнице, как самочувствие?
– Вроде бы ничего… Что случилось?
– Вас доставили в бессознательном состоянии. Еле стабилизировали давление и выровняли сердечный ритм. А ещё в вашей крови обнаружили алкоголь, – недовольно подытожила женщина и осуждающе помахала указательным пальцем.
– Да, точно… просто… – попытался объясниться Иван Николаевич.
– Простите, нужно сообщить доктору, что вы очнулись, – деликатно перебила его медсестра, достала из глубокого кармана халата рабочий мобильный телефон и, нажав на несколько кнопок, приложила устройство к уху. – Юрий Анатольевич… да, пришёл в себя ваш красавец… хорошо, ждём.
«Юрий Анатольевич, ну конечно!» – с облегчением подумал мужчина и снова расслабленно лёг на спину.
– Сейчас придёт ваш кардиолог, пообщаетесь, – мягко изрекла женщина и вернулась за столик, где стала внимательно просматривать какие-то бумаги.
Спустя несколько минут в палату вошёл высокий темноволосый мужчина в белом халате, надетом поверх серой рубашки, и старомодных очках с толстыми стёклами. Слегка сутулясь, он сразу же зашагал к пациенту, добродушно улыбнулся и сел на край кровати.
– Напугали вы нас, Иван Николаевич! – громко сказал доктор и пристально посмотрел на многофункциональный монитор-дефибриллятор, который стоял рядом на тумбочке. – Сейчас показатели хорошие. Вы когда в последний раз у нас были?
– Ровно год назад, когда жена умерла…
– Точно, – смутно вспомнив тот случай, суховато произнёс кардиолог. – Так вы, Иван Николаевич, годовщину отмечали?
– Принял на грудь слегка, виноват, – понимая, куда клонит доктор, честно ответил мужчина, – целый год уж один маюсь, порой совсем жить не хочется, только воспоминания и остались…
– Вы это бросьте! Нужно жить дальше! – непреклонно сказал медик и успокоительно сжал кисть пациента.
– Ради кого, Юрий Анатольевич? Вот вы людям помогаете, лечите их, а я…
– Ради себя, Иван Николаевич! – решительно перебил собеседника доктор. – Ради себя, дорогой! Вам сейчас сколько лет?
– Уже шестьдесят семь, – с грустью в голосе ответил мужчина.
– Ну-у-у, вся жизнь ещё впереди, а вы решили себя собственноручно похоронить.
– Да что там…
– Беречь себя нужно, Иван Николаевич! – снова перебил пациента врач и поднялся на ноги. – Курить так и не бросили?
– Да куда там…
– Понятно. Ну да ладно, прокапаем вам витаминов, понаблюдаем пару дней и отпустим. Самое время на свежем воздухе гулять, а не на больничной койке отлёживаться! – игриво произнёс Юрий Анатольевич и добродушно улыбнулся. – Отдыхайте, а если что-то понадобится или будет беспокоить, сразу же говорите Анастасии Павловне, она всегда рядом, – доктор обратил свой взгляд на женщину за столиком и, уловив её утвердительный кивок, мягко похлопал пациента по плечу, поднялся на ноги и вышел из палаты.
Глава 3
Пролежав в тоскливом настроении до поздних сумерек, Иван Николаевич поужинал картофельными сырниками со сметаной, которые являлись полдником и уже успели порядком затвердеть, выпил стакан сливового компота и, перекинувшись несколькими незначительными фразами с медсестрой, благополучно лёг спать. Этой ночью ему приснился необычайно реалистичный и красочный сон о том времени, когда он повстречал ещё совсем юную Евдокию Семёновну.
Будучи весёлой светловолосой девчушкой с большими голубыми глазами, она собирала крыжовник в тенистом саду своих родителей, которые жили по соседству с Иваном Николаевичем – в ту пору смазливым безусым пацанёнком. В этом саду и произошло их первое знакомство, а через несколько лет обожаемая Ванечкой Дуняша великодушно позволила себя поцеловать в пухленькие дрожащие губы. Затем взору Ивана Николаевича предстала иная картина, где он увидел свою возлюбленную в качестве дождавшейся его из армии невесты. Далее быстро пронеслись фрагменты их скромной свадьбы, незатейливого медового месяца, который они провели в съёмном домике на берегу Чёрного моря, получения однокомнатной квартиры в городе и размеренного быта обычного рабочего человека. Вскоре и эти картинки из прошлого призрачно развеялись, словно и не было их никогда, и Иван Николаевич встретился взглядом с пожилой и морщинистой Евдокией Семёновной, которая смотрела на него любящими бездонными глазами, протягивая дрожащие руки и умоляюще зовя к себе в объятия.
Проснувшись рано утром, мужчина неподвижно пролежал на кровати с десяток минут, вспоминая и осмысливая приснившийся ему сон, а затем, приняв его за знамение своей скорой кончины, попросил светленькую медсестру лет сорока, которая только что сменила на дежурстве свою коллегу, незамедлительно позвать доктора.
– Помру я сегодня ночью, Юрий Анатольевич, – выпалил Иван Николаевич, когда его кардиолог вошёл в палату и присел рядом на край кровати.
– С чего бы это? – удивлённо спросил мужчина в белом одеянии.
Иван Николаевич подробно пересказал собеседнику свой недавний сон и сухо подытожил: «Вот такие дела…»
– Да бросьте вы, Иван Николаевич. Что за глупости? Мало ли что нам может присниться. Возможно, вы не знаете, но я тоже потерял жену. Она утонула вместе с паромом пять лет назад. Это я сейчас говорю об этом спокойно, а тогда даже спать не мог, каждую ночь видел её под водой…
– Соболезную, – мягко перебил доктора мужчина и неожиданно произнёс: – Я бы хотел подписать бумаги о запрете на реанимацию.
– Что? Я не ослышался? Вы это сейчас серьёзно говорите? – ошарашенно спросил Юрий Анатольевич, удивлённо раскрыв глаза.
– Абсолютно! Старческого маразма у меня ещё нет, – нетерпеливо ответил Иван Николаевич, – принесите, пожалуйста, бумаги.
«Очень сомневаюсь», – сердито подумал медик и вышел из палаты.
Вскоре доктор вернулся с необходимыми документами, протянул их пациенту для ознакомления и ещё раз осведомился о непоколебимости его воли:
– Вот, держите. Свою подпись я уже поставил, но вы могли бы ещё передумать, Иван Николаевич. Я, конечно, надеюсь, что никаких реанимационных мероприятий проводить не придётся…
– Можно мне ручку? – спокойно перебил врача мужчина и бегло пробежался взглядом по многочисленным предложениям.
– Пожалуйста, – доктор достал из нагрудного кармана халата авторучку с синими чернилами и нехотя передал её Ивану Николаевичу, который тут же с необыкновенной лёгкостью поставил на последнем листе размашистую подпись.
– Ну, хозяин – барин, – недовольно и даже укоризненно произнёс Юрий Анатольевич, забрал у мужчины авторучку и подошёл к медсестре, которая сидела на своём месте за столиком. – Света, если этой ночью случится что-то непредвиденное, сразу же нажимай тревожную кнопку, я сегодня дежурю в отделении.
– Хорошо, Юра, – тихо ответила голубоглазая миловидная женщина и незаметно для пациента чмокнула кардиолога в щёку.
Глава 4
Остаток дня прошёл спокойно и последовательно. Иван Николаевич пообедал, затем принял необходимые лекарства, немного почитал не особо интересный журнал, который ему предоставила медсестра, а после вечерней капельницы поужинал овощным салатом и попытался разгадать журнальный кроссворд. Достаточно утомившись от горизонтальных и вертикальных загадок, мужчина расслабленно лёг на спину, несколько раз глубоко вздохнул и безмятежно погрузился в приятный сон.
Некоторое время монитор-дефибриллятор работал совершенно бесшумно, не предвещая никаких изменений в состоянии пациента, и дежурившая в палате женщина даже слегка задремала в кресле у своего столика, однако под утро резкий сигнал медицинского устройства бесцеремонно заставил её вскочить на ноги.
«Пульса нет», – мгновенно подбежав к монитору, сразу поняла медсестра и приложила два пальца к сонной артерии пациента для подтверждения показаний аппарата.
Не почувствовав никакой пульсации, женщина немедленно нажала тревожную кнопку, что находилась у кровати на стене, быстро подняла майку мужчины и стала проводить непрямой массаж сердца, чередуя его с искусственной вентиляцией лёгких.
Вскоре в палату торопливо вбежал Юрий Анатольевич, отключил на мониторе раздражающий звук и громко спросил:
– Сколько уже?
– Около двух минут, – машинально ответила медсестра, продолжая отрывисто и довольно сильно надавливать руками на грудину Ивана Николаевича.
– Света, давай теперь я, – произнёс доктор, когда женщина два раза выдохнула воздух в рот пациенту. – Введи один миллиграмм адреналина.
– Ещё две минуты, – вскоре сказала медсестра, словно спрашивая о необходимых последующих действиях.
– Через минуту введи ещё миллиграмм, – сухо изрёк медик и продолжил реанимировать мужчину. – Ну, давай же, Иван Николаевич, старый ты хрен! Помереть он мне тут вздумал…
– А как же отказ от реанимации? – неожиданно спросила женщина, как только сделала пожилому человеку новую инъекцию адреналина.
– Плевать я на это хотел! – невозмутимо ответил Юрий Анатольевич и в очередной раз сделал два сильных выдоха в рот пациенту, который к этому времени уже заметно побледнел.
Едва доктор оторвал свои губы от губ мужчины, тот внезапно прокашлялся, издавая хрипловатый звук, что-то невнятно пробурчал и… снова умолк. Сразу после этого медсестра проверила его пульс на сонной артерии и убедилась в том, что пациент дышит самостоятельно.
– Фу-у-уф, – довольно изрёк кардиолог и посмотрел на монитор, деловито поправив очки на переносице, затем снял с шеи стетоскоп и, приложив его круглую головку к груди Ивана Николаевича, стал слушать дыхание и биение сердца. – Ну вот, теперь снова стабилен, – удовлетворённо произнёс доктор, вынимая из ушей гладкие оливы медицинского диагностического прибора, – сейчас пригласи рентгенолога с переносным аппаратом, потом сделай кардиограмму и внимательно проследи за давлением, температурой и сердечным ритмом.
– Я всё поняла, Юра, – с лёгкой улыбкой ответила женщина.
– Будить мы его пока что не станем, но когда Иван Николаевич проснётся, ты сразу же мне сообщи, – негромко распорядился Юрий Анатольевич, снова повесил стетоскоп на шею и медленно вышел из помещения.
Глава 5
Спустя несколько часов, когда работницы столовой уже готовились развозить по палатам завтрак, Юрий Анатольевич получил от Светланы сообщение, что его пациент пришёл в себя.
– Доброго денёчка, Иван Николаевич, – бодро произнёс доктор, вновь оказавшись рядом с больным, – ну и напугали же вы нас! Сейчас что-нибудь беспокоит?
– Немного побаливает в груди.
– Что с рентгеном, Света? – поинтересовался Юрий Анатольевич, после того как с помощью стетоскопа послушал сердце и лёгкие пациента.
– Здесь всё в порядке, – спокойно ответила женщина и, подойдя к кровати, вручила врачу недавно сделанные снимки.
– Да, рёбра при реанимации не пострадали, – через полминуты произнёс доктор и отдал снимки обратно.
– Реанимации? – тревожно вопросил пациент.
– Да, Иван Николаевич, мы вас экстренно реанимировали. Ночью у вас пропал пульс…
– Но я же не давал своего согласия…
– Можете подать на меня в суд, – грубовато прервал мужчину кардиолог, – на вашем распоряжении есть и моя подпись. Значит, я был с ним ознакомлен.
– Эх… да что уж теперь… какой там суд… – немного поразмыслив, промолвил пациент.
– Вот и славно! Понаблюдаем за вами, подлечим, всё будет хорошо. На дворе красота-то какая! Солнышко светит, птицы щебечут, женщины потихоньку оголяются, аж сердце радуется, а вы помирать вздумали…
– Мне бы ваши годы, Юрий Анатольевич…
– Так, отставить дурное настроение. Сначала у нас полежите, а затем я выпишу рецепты на требующиеся лекарственные препараты, которые будете принимать дома, и заполню необходимые бумаги для социальной службы, чтобы они направили вас в санаторий по специальной программе. Не обещаю, что попадёте туда быстро, но всё же. Смените на месяц-другой обстановку: насладитесь морским воздухом, погуляете среди сосен... да и просто побудете в окружении людей, а к жене своей ещё успеете, уж поверьте.
– Спасибо, Юрий Анатольевич, – благодарно произнёс мужчина и вытер появившиеся на глазах слёзы тыльной стороной ладони.
– Ну, вот и договорились, отдыхайте, Иван Николаевич, – доктор мягко похлопал пациента по плечу и вместе с медсестрой отошёл к двери. – Ты смену сегодня сдавать собираешься? – ворчливо поинтересовался он.
– Настя задержится немного, она предупредила, – кратко ответила Светлана, – подождёшь меня?
– Хорошо, буду у себя в кабинете, как раз разберусь с некоторыми бумагами, – ответил Юрий Анатольевич, обнял одной рукой женщину за талию и, нежно поцеловав её в губы, покинул палату.
Глава 6
Спустя полтора года, когда листья на уставших деревьях уже начали окрашиваться в жёлто-оранжевые и розово-бордовые тона, а на дворе всё ещё стояла довольно тёплая осень, Юрий Анатольевич субботним солнечным днём неспешно прогуливался вокруг зеркального пруда в центральном парке и что-то весело нашёптывал на ухо светловолосой женщине, отчего та негромко посмеивалась и неловко краснела. В какой-то момент, проходя мимо очередной скамейки с отдыхающими людьми, слегка сутулый кардиолог услыхал отдалённо знакомый мужской голос.
– Юрий Анатольевич! Дорогой! Здравствуйте!
– О-о-о! Иван Николаевич! – приветливо воскликнул доктор и подошёл вместе со своей спутницей к скамейке, которая располагалась под широкой тенью золотого клёна.
– Здравствуйте, Светлана! Рад вас видеть!
– Добрый день! – не отпуская руки кардиолога, взаимно поздоровалась медсестра, которую бывший пациент впервые увидел в будничной нерабочей одежде.
– Как чудесно вы вместе смотритесь, – искренне подметил Иван Николаевич. – А это Любовь Михайловна, познакомьтесь, – ласково произнёс он, представив свою знакомую – всё ещё выглядящую намного моложе своих лет пожилую рыжеволосую женщину.
– Приятно познакомиться, – разом сказали медики.
– И мне приятно, Ваня много о вас рассказывал.
– Юрий Анатольевич, а можно я вас на минутку украду у вашей обворожительной спутницы? – поинтересовался мужчина и, получив устное согласие, вместе с доктором отошёл от скамейки на несколько метров.
– А я смотрю, времени вы зря не теряете, Иван Николаевич, – подмигнув и широко улыбнувшись, произнёс кардиолог, – как ваше здоровье?
– Спасибо, всё хорошо. Чувствую себя намного лучше, чем при нашей с вами последней встрече. Пью лекарства и стараюсь вести подвижный образ жизни…
– Курить бросили? – поинтересовался доктор и недоверчиво посмотрел на мужчину.
– Да, да, бросил, но я хотел с вами поделиться кое-какими своими мыслями…
– Внимательно вас слушаю, – участливо сказал Юрий Анатольевич.
– Я ещё тогда в больнице заметил, что вы с медсестричкой Светланой вместе. Всё лежал и думал, как же вы могли предать память жены… но несколько месяцев назад, когда лежал в санатории, я повстречал Любовь Михайловну. Конечно, она не заменит мне Евдокию Семёновну, мою Дуняшу, но это что-то совсем иное, понимаете? Другой человек, другие чувства и мысли…
– Я вас понимаю, Иван Николаевич, я ведь тоже не сразу осмелился завести новые отношения, просто вам нужно было время…
– Да, время! Точно! И ещё я никогда не забуду вашей фразы: «Нужно жить дальше!» – тогда она мне показалась лишь бесчувственными словами, но сейчас обрела вполне определённый смысл. Спасибо вам, Юрий Анатольевич…
– Иван Николаевич, вы меня сейчас до слёз растрогаете… я искренне рад, что у вас всё замечательно, – доктор привычно похлопал своего бывшего пациента по плечу, ещё несколько раз улыбчиво принял слова благодарности и деликатно произнёс: – Ну что же, давайте теперь вернёмся к нашим женщинам? Не станем их более заставлять нас ждать…
– Конечно, Юрий Анатольевич, конечно, – охотно согласился некогда потерявший смысл жизни мужчина и медленно зашагал к своей нынешней даме сердца.