Он не спал десять ночей, ему мешало всё: дождь, снег, лучи солнца, ворочающийся в палатке ветер, скребущие потолок цикады, даже солнце, бившее ему в глаза.
В конце концов его сморил сон.
- Не спите! спросил наблюдавший за ним Шооран. Завтра будет трудный день, и неплохо было бы выспаться.
Старик вскочил на ноги и отшатнулся.
Случайно не съели?
Нет, поспешно ответил старик. Не ешь меня! Только место понадёжнее оставь.
Шооран поглядел на зияющую вдалеке пещеру. В углу зашевелились, в просвете показалась морда товарища.
Вытянулась и снова скрылась. Снова вытянулась.
Разъярённый ШооРАН выскочил наружу и едва не содрал шкуру со старика.
Ты что! орал он ему прямо в морду. Ты что тут расползаешься? Жить надоело?
Старик поднял голову и усмехнулся.
Не беспокойся, щедро сказал он. Сожрут.
Шооранные, злобно подумал Шоорань, объедаясь за счёт покойников.
Покойниками он не считал ни себя, ни старика. Они его уважали, потому что Шооранов было трудно поднять. Не столько оттого, что они были так сильны, сколько оттого, какими они были богатырями.
Разве можно сравнить такую гору с каким-нибудь зайцем?
Но Шооранных боялись и уважали. Поэтому старик был ему благодарен.
С первым предрассветным лучом Шоорана разбудил старик. Он собрал остатки еды и рассовал их по тенту, а Шоохана поднял и поставил перед собой, так, чтобы ему не пришлось тянуться.
Я пойду искупаюсь, услышал он за своей спиной голос старика. Принёс водички?
Шоран молча покачал головой, и старик ушёл. На рассвете он не вернулся, зато к обеду появилась целая компания.
Нежная и тревожная музыка ворвалась в лёгкую тишину предрасвета, и Шоо-ран молча взглянул в ту сторону. Солнце садилось, длинная тень упала на траву, Шоонаг находился на границе тени и света, и тени, и снова темноты. Он увидел камень, на котором неподвижно сидел старик и тихо пел, задумчиво подперев голову рукой.
Музыка прекрасна, решил Шоонан, взглянув на старика и опускаясь на колени рядом.
Никогда ещё Шооцану не приходилось слышать столь прекрасной музыки. Песнь старика