место Владимира Ильича
Глава 20
В машине скорой помощи, рядом с подозрительно притихшим телом, Елены Викторовны Обрыдловой, сидел, сгорбившись, майор Волков. Старый волкодав, он беззвучно плакал. Человек, прошедший огонь, воду и медные фанфары, не мог сдержать слез: «Ну, зачем, зачем ты, девочка, полезла на рельсы, кто тебе приказал? Кому это было нужно? Решила бабушка так, и решила. Сама. Не прыгнет в этот раз, прыгнет в другой. Знаем мы их. Самоубийцы, глупые существа, чего им не живется нормально, жизнь и так короткая, только родился, глядишь, уже помирать пора? Не первый раз бросаются бедолаги, и, к сожалению, не последний. Ох, сколько еще геморроя с ними, будь они неладны. А так? Кому легче стало? Что теперь делать? Сломалась, девчонка, как пить дать, надломилась, веточка живая».
И вдруг, майора словно осенило, подсказало сверху, стальным приказом, сработала командирская интуиция: «Врач, дорогой мой, сюда, роды, прям здесь принимай, она будет рожать у меня, не отходя от кассы. Я застрелю тебя, друг, мне теперь терять нечего. Я прошу, товарищ дорогой, не отказывай, разберемся, если что. Вали все на меня. Но, она должна родить. Хоть, тужься сам, хошь, я потужусь. Режь, мать твою, пока не поздно. Принимай, отец родной, будь добр. Да, у полумертвой, сломанной куклы, но принимай, я молю тебя, друг. Выручи, ничего не пожалею. Сын мой будет. Никому не отдам. Воспитаю. На ноги поставлю. Ну, давай же, давай, жизнь, не уходи. Погоди, дай нам родиться, а потом – хоть трава не расти».
Проворные, твердые руки, настоящего врача, Эскулапия, Гиппократа. Как они прекрасны в момент истины. Засучены рукава, и никого нет рядом. Мир, со всеми его звуками, закатами, рассветами, отодвинулся в сторону, на время хирургического священнодействия. Главное, спроворить первый надрез, не убоявшись, преодолеть тошноту и зевоту. Отточенным движением, прорезается именно то место, на теле человека, в которое нужно попасть, раздвинуть, разметать лишние куски мяса. Заглянуть в нутряную бездну Создателя.
А как же еще, скажите на милость, устранить смертельную заразу, не подобравшись к ней вплотную, лицом к лицу? Как разрешить бремя, если малыш не хочет вылезать самостоятельно. Повитушная бабаня, в этом случае не поможет, не выманит плод наружу, никакими наговорами. Не поможет, даже Кашпировский. Ведь, будущему строителю социализма, с человеческим лицом, не нужна ни война, ни семья, ни глупая работа, ему хорошо в чреве матери. Лежишь, свернувшись калачиком, ничего не делаешь, ешь, пьешь от души. Некоторые ребятишки, вылупившись из утиного яйца, и, с горем пополам окончив школу, продолжают заниматься паразитированием, всю оставшуюся жизнь. Как с такими персонажами, строить коммунизм, лететь на Марс, защищать интересы государства. Они не воины, не строители с масонскими кельмами, не творческие личности, ловцы человеческих душ, в любой ситуации, эти люди, поднимают лапки кверху. И, как правило, вместо того, чтобы погибнуть в бою за Родину, медленно подыхают в специально отведенных, заботливыми недругами, для умерщвления лишней плоти, местах. Труд, освобождает. Не умеешь трудиться – сразу в газ. Потрудился на славу – пойдешь в газ чуть позже. Они не экспериментируют, не работают над собой, катятся по накатанной дорожке, совершенно не подозревая о скрытых возможностях собственного организма. А, сердобольные мамаши и папаши, в меру сил своих и возможностей, неизменно способствуют, их окончательному развращению. Своими собственными действиями, они ставят крест на несостоявшемся чаде. Они оберегают его от всех напастей, прикрепив к родовому гнезду, поставив на довольствие, выдав пожизненную пенсию, и в сухом остатке, получают совершеннейшее чучело с мазохистскими наклонностями. Потенциальных алкоголиков, розовых торчков, добровольно оскопившихся кретинов, моральных уродов. Это огромная проблема для человечества, и хирург, вытащивший будущего трутня на свет божий, совершенно ни при чем.
А зачем, скажите на милость, хоть что-то делать, когда ты каждый, заметьте, каждый божий день, бесплатно получаешь свою сосиску с макаронами, и не одну? Тебе не надо охотиться, добывать хлеб насущный. Тебе приведут покорную жинку, или муженька - остолопа на выданье. Будущего зятя-подкаблучника. Он задолбает вас всех, одними и теми же анекдотами, за праздничным столом. А ваш холидей будет продолжаться вечно. Он поведет вас по кругу, и заведет в вечный сон. У вас, молодожен поневоле, могут появиться дети, и, если они не предпримут сверхусилие над собой, как Саша Рачков, они повторят ваш путь. Путь: моя хата с краю, ничего не знаю, созерцательный путь, в алкогольном раю всепожирающего потребительства.
Саше Рачкову позвонили наутро, из особого отдела. Вежливо представились, но он не запомнил, ни имен, ни фамилий. Помнил только слова, обыденные, но чудовищные в своей простоте, дикой умиротворенности: «она погибла, выполняя свой священный долг, на посту. Никто не забыт, ничто не забыто». И все. Точка пули в конце. Как теперь жить? Для чего? Зачем? Самый главный эксперимент их вселенской любви, закончился, смертью одного из Пьеров и Марий Кюри. Не рассчитали дозу. Переборщили с реагентами. Вывалилась, из адской пасти зловонного города, тяжелая ртуть. Ради кого теперь начинать жить заново? Она, лебедь Лена белая, так хотела сына. Защитника, с пластмассовым мечом, из детского мира. Никакого сына не будет, и не будет теперь ничего. Опять на улицу, клянчить мелочь у прохожих. Изображать эпилептические припадки в сердобольных аптеках. Нет, никогда. Хватит, пора кончать. Надоело. Саша, даже не пошел на похороны, он не хотел верить в очевидное, в смерть. Он продолжал верить в невероятное. Она жива, пока я ее помню. Она – это я. Мое поползновение в сторону природы вещей. Мой свет в гнилой, развалившейся бане. Моя любовь ко всему живому, даже таракану.
Скажите, а как же ученый Сашка, увидит, сам себя в гробу? Ведь не робот он, в самом деле, а теплый человек, с мыслями, чувствами, потребностями, обычными, человеческими. Засыплет могилу, комьями мерзлой земли, попрощается навсегда? Адепт настоящей науки, поклонник теории Дарвина, всегда атеист. Он не верит в загробную жизнь, в явление Христа и Богородицы, народу. Смерти для него не существует. Смерть – это переход из одного химического состояния, в другое. Он не посещает церковь, а ходит с детьми в цирк. Детишки должны знать своих предков.
Бывший экспериментатор, а ныне – просветленный, обычный человек, открыл дверь Лениной квартиры, и вышел на улицу, в гомон, в щебет, в дымовую завесу, гнилых труб. В чем был, в том и вышел. В никуда.
Александра нашли через месяц, старинные университетские друзья-приятели. Ученые, братья по студенческим гулянкам, по научным открытиям, по крови, по пробиркам. Обнаружили в коматозном состоянии. В туберкулезном диспансере номер один, поселка Лазаревское. Этот замечательный населенный пункт, раскинулся на берегу Черного моря. Субтропический, влажный климат, сделал его неоспоримым лидером, в излечении и профилактики легочных заболеваний. Как туда попал Саша – неизвестно. Врач, заведующий отделением, ответил сухо: «Привезли, какие-то люди, определили, сказали, известный ученый, помоги».
А то, что этот «светило» науки, в драных портках, с фингалом под глазом. Голодный, холодный, немой. Немного оклемавшись, на казенной каше, гнуснейшим образом, выцыганил у медсестры сильнодействующие таблетки. Циклодол. Немедленно скушал внушительную горстку, запил уксусом от вшей, и впал в перманентную печеночную кому, врач не сообщил никому из близких людей, поскольку оных не имелось в наличии. Что ж, бывает, не уследили. Надо было его не от чахотки в первую очередь лечить, а от глубочайшей депрессии, вперемешку с шизофренией. Кто знал, кто знал. Зачем выносить сор из больничной избы, тем более, когда тебе прилично заплатили. Карантин. Самая активная палата. Нельзя с посещениями. Больному нужен покой, отдых, сон. Лучшее лекарство – одиночество в чистом виде. Так что ступайте, гости дорогие, восвояси. Езжайте домой, все будет хорошо.
Не успели, бывшие коллеги, дойти до берега бунтующего моря, как следует надышаться целебным, курортным воздухом, как Александр, Шурик, Сашка Рачков умер. Вечный, подающий надежды ученый, теоретик, практик, автор ряда действительно значимых работ в области химии, физики, генетики, да черт знает еще чего. С ним не закончилась, конечно же, наука, не перестали выдавать Нобеля, ни за что. Но, не из таких ли, рядовых бойцов, романтиков своего дела, и состоит вечно ищущая, неукротимая, неугомонная порода настоящих экспериментаторов. Цвета бесцветной нации. Нашего надежного щита и меча. Не они ли, на самом деле двигают общественный прогресс вперед? Являясь при этом, лишь удобрением, для дальнейшего роста, уже других, стучащихся, ломающих любые двери, напролом, ученых? Страсть к открытиям, даже, казалось бы, незначительным, есть у каждого человека, даже законченного лентяя, но принимает гипертрофированные формы, она, именно у таких людей, как Сашка. Бессеребренников, от эксперимента. Он не отделил научный опыт от жизни и погиб, не приняв причастия. Не успел пожить, полюбить по-настоящему, до гробовой доски, почувствовать вкус деревенской пищи, железной воды, из живительных колодцев. Спи, спокойно, друг, мы тебя никогда не забудем.
Когда человек ходит на своих двоих, радуется солнцу, луне, зеленой весне. Он не замечает горя и страдания других людей. Да и зачем это нужно? Ему хорошо, и ладно. А где-то, на планете, каждую секунду гибнут дети. От войны, развязанной кровавыми карликами, от голода, от жутких болезней. Как бы сделать, чтобы всем было хорошо? На этот вопрос Саша ответить не успел, или не смог. Не выстроив правильно свою жизнь, сроду не поможешь другому человеку, товарищу, сослуживцу, брату, жене. Теорема Рачкова - в практическом применении. Квинтэссенция его жизненного пути. Саша объявил себе войну, Саша остался на поле боя, неизвестным солдатом экспериментаторской, штрафной дивизии.
Что такое война во всей своей красе. Или это праведный гнев загулявшего Агирре, или вялотекущее стояние на Марне. А может быть, справедливое возмездие за сожженную хату? Сталинград, Хиросима, Грозный, Алеппо, и далее, по списку. Война, каждый день собирает свой кровавый, мясной урожай. Но плоды её, плохо пахнут. Их разыскивают среди камней и смачно пожирают, только одичавшие собаки, да некрофилы со стажем. Еще земляные черви, и прочие, известные и неизвестные обитатели земных недр. Война собирает, война разбирает. В организме человека, бактерии и вирусы, воюют друг с другом каждую секунду. Блохи и оводы воюют с лошадьми, слепни – с коровами, чумка – с псами и котами. Паук воюет с мухами, хорек, со своим запахом. Весь мир воюет друг с другом и сам с собой. Казус Белли. Я объявляю вам войну, иду на вы. Ребенок воюет с погремушкой, с соской, со светом, рано утром пробившимся из-под занавески - потом, лет в пять, бородатые дяди, дадут ему поиграть автоматом, или острым кинжалом, заботливо прибереженным, для отрезания неверных голов.
Женщина воюет с грязной посудой, как Федора и ее горе, с пылесосом, с телевизором и его сериалами, с детьми, с мужем. С тяжелыми сумками, полными продуктов питания. Женщина побеждает, годам к пятидесяти, отвоевывает хозяйскую территорию, но физиология тела, ставит ей двойку в четверти. Ты теперь мать, пустая баба – живи внуками, если имеются, не тужи.
Ганнибал, Чингисхан, Суворов, Гитлер – несомненно, боги войны, обладающие тайным знанием. И, миллионы неизвестных солдат, поднятых по тревоге их неукротимой энергией, перемещения ряженых биомасс, хранители очага войны поневоле. Вот кто достоверно знает, что такое война, но никогда не расскажет. Догадайся сам. А лучше – не надо. Даешь любовь, а не войну, волосатый американский народ, дети Вудстока и Альтамонта, посылает тебе пламенный цветочный привет.
«Я объявляю вам войну», - говорит подросток родителям, обществу, сам себе. И он прав. Выживет ли он в наступлении, неизвестно, но состояться обязан. В этом детском вопле, первый шаг к победе. Верный путь к самостоятельности. К осознанию своего места в мире. Кем ты хочешь стать, когда вырастишь? Врачом, учителем, строителем. Зачем кем-то становиться, когда нужно быть самим собой. Лучше, конечно учиться на чужих ошибках, но и никогда не забывать о своих. Признавать временное поражение, отступать, большое военное искусство, вспомним Барклая де Толли. Если уж полезли нехристи такой ужасной толпой, так значит, нужно растянуть, рассеять весь русофобский сброд по непролазным болотам, оторвать обозы от наступающих частей, ввести в дело партизанские отряды. Отступить, заманить, заставить противника поверить в твою трусость, чтобы в определенный момент, накопив силы, стереть его с лица земли. Дойти до самой его сути, гнезда разврата, и вырвать с корнем гнилое сердце стяжательства. Не повредив дерева. Расписаться на стенах вражеских крепостей. Взять богатые трофеи, три дня, на разграбление любого отвоеванного города. Три дня справедливого возмездия, танцев святого Витта, на поверженных костях. Радости, с перекошенными ртами. А потом – можно и по домам. Войне конец, налаживать мирную жизнь. Строить, учить, лечить, рожать новых бойцов.
«»»»»
Вот они идут, в Мавзолей, к Ленину, майор Волков, почетный пенсионер МВД, и маленький Саша, в специально сшитом для этого случая, костюмчике. Воротничок – уколи соседа, пуговички со звездами, буденовка, стилизованная под форменную, времен великих побед и горьких поражений, она также со звездочкой. Ботиночки начищены до зеркального блеска, как же, будущий милицейский генерал, надо соответствовать.
Папа рассказывает сыну о невероятных приключениях мушкетеров в России, о том, почему Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить. Почему, обязательно нужно навестить дедушку, именно сегодня, 22 апреля, в день его рождения. Он говорит: «Вот американцы, Саша, умная нация, евреи одни, уголовники отпетые, а какая мощь. Негры кругом, а им все нипочем. Навалили манной каши, на волосатые головы не очеловеченных, по их понятиям, племен, навешали индейцам лапши на уши, загнали в стойло. Это еще понятно, территорию отжали, все такое. А папуасов то, зачем было трогать, жили себе и жили, никому не мешали. Любят, полосатые дяди и тёти, залезть в чужие дела. Не отнять, ни прибавить. А с каким изяществом, Саня, они устраивают ад на земле, для непокорных племен. Прям, как твоя мамка. Характер, понимаешь… Не лезут по трупам, а выжигают сначала всю территорию, до основания, выбамливают. А потом, уже заходят, править и вершить. Высасывают земные недра бывшего врага, как весенний клещ, и неизменно, прячутся за синюю лужу, до лучших времен. До следующего обеда».
Когда Виктор Васильевич Волков, вспоминает при Саше, маму-Лену, он говорит незатейливо, аккуратно: «Это твоя мамка, ты же видел фотокарточку на комоде. Она уехала, далеко-далеко, но обязательно вернется. Мы поедем её встречать, на самый большой в мире вокзал. Мама у тебя самая красивая, самая любимая, но пока Лена не приехала, заменяет её во всем бабушка. Поэтому, слушайся бабушку, расти большой, не будь слюнтяем - размазней».
Заветам отца, Саня строго следовал. А кто еще научит сына добру и справедливости, наставит на путь истинный, как не отец? Выбора у Саши, при таком родителе, особенно не было, или военный, или милиционер. Не на скрипке же ему всю жизнь играть, штаны протирать в оркестре, медленно сходить с ума, от мельтешения дирижерской палочки. В торговлю отправь – не подойдет характером, на стройку – хорошо, но лучше не надо, не усидчивый, взрывной парень.
Высшее образование, не помешало бы каждому человеку, всегда пригодится для карьерного роста, но профильное. Соосное, выбранной профессии. А то, у нас как бывает: дипломированный инженер-строитель, руководит секцией готового платья. Или хлебозаводом. А армию не прошел. Школу жизни. Как руководить такому кадру, с кого брать пример?
Как рассуждают кадровики? Высшее образование у соискателя есть, слово за него замолвлено, где надо, значит образованный, умный, сдюжит, приноровится. Кухарка может стать генеральным секретарем, а поп – комиссаром полка. В равноправном обществе, не должно быть не взятых вершин. А кадры решают все.
Заведется, бывало, червячок в здоровом организме завода, или НИИ, или универсального магазина, и пойдет, поедет. Сплетни, доносы, штрейхбрейкерство. А, если невольный диверсант, еще и в чинах, все – пиши, пропало. Наведет в организацию кучу корешей, подельников, растащат все по углам, пока ОБХСС, на хвост не присядет. А дело государственное стоит, на месте топчется, расхлебывай потом, за таким кадром, годами, выгребай коровники. Собирай наворованное, по Европам и Америкам. Бесполезно, капиталисты ни за что не отдадут, они грабить тоже, ох как, виртуозно умеют. А ходит начальничек, тихонький, в очочках роговых, вежливый, всегда, пожалуйста. Не подкопаешься. А у кого тащит? У детей, стариков, инвалидов, все вокруг быдло, говно, один он и баба его, дельная – хорошие. Кастрировать таких кадров, прилюдно, а девиц - стерилизовать на Красной площади.
Кто страдает, прежде всего, от действий подобных умников – народ, рабочие и служащие, коллектив. Разложить коллектив довольно просто. Достаточно платить несоразмерную заработанную плату. Кто из сотрудников, ближе к начальству, тому больше, кто не лезет пресмыкаться – тому меньше. Оплачивать труд не по реальному результату, а по блату. И коллектив забродит, зашумит, заволнуется, как камыш у сонного пруда. И рано, или поздно вспыхнет всеми цветами радуги, заискрится праведным огнем попранной справедливости.
Такого безобразия, нет только на передовой. Во время реальных боевых действий. А в мирное время – армия, как и общество в целом, разлагается от безделья и бессмысленной муштры. Страдает от ожирения. Учения, никогда не заменят реального боя. Тяжело в ученье, тяжело в бою. А на ком тренироваться, если никто не нападает явно? Боятся межконтинентальных ракет звездно-полосатые звездочеты, а свою территорию, выжигать не будешь, бить по своим. Поэтому, единственный шанс врага победить, - развести войну на твоей территории, гражданскую, сепаратную, террористическую, да какую угодно, но у тебя под носом. Гибридная, самая скотская война, если о войне вообще можно так говорить. Тут подползу к границе, там пощиплю нефть, упадут доходы населения, пустые полки магазинов, водка по талонам. Не расслабиться, не покурить. Главное для противника – спровоцировать панику в стройных рядах защитников отечества. Разрушить тыл, а крепкий тыл и есть залог победы. У кого крепче – тот и победил.
Саша Волков-Обрыдлов, новый человечек. Новое семечко в подсолнухе великой страны. Новый, будущий, офицер, честный, справедливый. Он не спит на посту. Ему творить историю государства, без шоковой терапии, без предательства национальных интересов. Под знаменем всеобщей судьбы, его удел, вечная борьба за благоденствие и процветание всего русского народа, где бы он ни находился. Всевидящее око русской равнины. Он должен не только сохранить родной генофонд, но и приумножить его в разы, скрещивая титульную нацию, со свежей кровью окраинных народов, с последующим их обрусачиванием. Он должен навести порядок, во всех областях жизнедеятельности государства, он должен разработать и внедрить, как настоящий ученый, идею совместного, равноправного, проживания всех людей на русской земле. Вне зависимости от национальности, родовой идентичности.
Саша обязательно состоится, настоящим милиционером, не бездушным псом-охранником, хозяйских ворот, а честным, справедливым могильщиком, монополистического капитализма.
Монополистический капитализм, писал Владимир Ильич Ленин: «окончательно созревший лишь в двадцатом веке, но экономическим его коренным свойствам, отличается наименьшим миролюбием и свободолюбием, наибольшим и повсеместным развитием военщины. В эпоху империализма и пролетарских революций, главным орудием сохранения классового господства буржуазии, является соединение силы монополий с властью государства, в единый механизм против мира социализма, против рабочего класса, и общедемократического движения народных масс. Империалистические государства превращаются в милитаристские, военно-полицейские государства, милитаризация пронизывает жизнь буржуазного общества».
Умиротворять, кланяться, скрипя сапогами, лаптями, блинами. Ждать нападения, и, ни в коем случае, не открывать огонь первыми. Не нападать, не наступать, пятиться задом к Москве, к Смоленску, к Ленинграду, колыбели русских революций, к пыльным городкам, не проснувшихся губерний.
Как можно стрелять в солдата, не определив эмпирическим путем, его классовую принадлежность. А вдруг, товарища можно перековать без боя? Он же не идеологический враг, быть может, под шлемом противника, среди его звериного оскала, скрывается чистая душа прилежного рабочего, или веселого бюргера. А то, что эти друзья-товарищи натворили на нашей земле, мы забудем навсегда. Сотрем школьным ластиком, из учебника истории, за 1984 год.
Мы ежесекундно, сами же, по трубам, по трупам, вагонами, телегами. Караванами, самолетами, арбой во главе с ишаком. Напитываем ржавых упырей, добрых соседей, партнеров в адском танце «хиросим» - своей кровью, зерном, водой. Нефтью, газом, углем. А они, эти прелестные фрау и гансы, гавроши и козетты, джоны и бетти – с достоинством джентльмена, которого не существует в природе, он вымер, как вид неликвидный для государства-узурпатора. Упорно, непреодолимо, идут на нас войной. Собирают толпы зомбированных отморозков со всего мира, под любыми знаменами: черными, белыми, зелеными - пушечное сало. И - прут, прут, прут.
Дают им по сусалам всем миром русские ребята, Иван с Василием, неизменно, постоянно, реки, моря крови, горы трупов, солнца не видно, а они все равно прут. И будут переть. А казалось бы, причем тут Лужков, что им тут нужно? Что забыли? Может, что потеряли в 1812году? Медом намазана жирная советская земля? Кто их ждет, кто звал? Звали и ждут.
Не проще ли нам, уничтожить их раз и навсегда, благо для этого есть все необходимое. Их нелепые тридцать Серебреников, на карте Европы, в назидание потомкам, для будущих свершений. Для победы солнца, над вечной ночью. Для победы радости, над горем и страданием земным. Мы сотрем из родовой памяти - столетие интервенций, экономических атак, убийства чужими руками лучших людей России. Забудем геноцид армян, прилежные поползновения на Крым. Забудем крейсер Варяг, адмирала Макарова с Верещагиным, подло уничтоженного аглицкой старушкой проблядушкой - Распутина. Забудем Мясной Бор, а про Зою Космодемьянскую и Сашу Матросова, и всех неизвестных русских солдат, защитников отечества, вспомним, только девятого мая.
Чего с ними, зубоскалами церемониться? Шайки современных зоофилистов черчелей, содомитов, гитлеров, наполеонов, ханов и абдурахманов, всяких сигизмундов 1,2,3, памятуя о прошлых успехах, на ниве безнаказанного истребления русского народа, исправно выделяют немалые средства, для поддержания в надлежащем виде своих могил на нашей территории. Мы вражеские захоронения не топчем, не оскверняем. Мы отпускаем врага с миром. Только меч зарой, отдай, положи. Мы продолжаем кланяться. Занимаем – отдаем, поливаем – высыхает. Мы продолжаем плясать под хитрую дудку границ. Для России, не должно быть на земном яйце и в космосе, никаких границ, она безгранична. Это доказал всему человечеству Королев Сергей Павлович.
А теперь что получается? Янки и иже с ними, посчитали в одностороннем порядке, себя любимых, победителями, в какой-то мифической, холодной войне, и наложили на нас неподъемную контрибуцию. Всучили, как Германии в Версале? Поставили перед фактом. Мы прилежно поклонились, согласились, побежали исполнять. Только не кричите, только не изолируйте. Оруэлл прогнал мистера Джонса, с помощью хитрых животных, а он материализовался в другом месте. Мы опять братья, по капиталистическому бытованию. Мы, как всегда, подсмотрим за ними, через жерло голубого экрана. За их чистыми клозетами, полными ухоженных старух, их чинными прогулками вдоль Сенн или Рейнов. Мы насладимся видами ночного Парижа, окунемся в разгульную жизнь вечно гудящего Берлина. Почему эти территории, населенные тихими садистами и извращенцами всех мастей, залитые нашей кровью по уши, до сих пор не стерты с лица земли, не намотаны на гусеницы тридцатьчетверок, не извиваются на праведных клинках казачьих сабель?
Забрать – отдать, отбить, отступить. Алогичный алгоритм войны. Западная Европа, вся, без остатка, наша земля, рано или поздно, мы придем навсегда, или уничтожим её. Бледная девица просит, требует от кавалера галантности в отношениях. За ручки подержаться, чмокнуть в щечку – пожалуйста, а дальше, ни-ни, полосатая мама наругает. Суровый папа евросоюз выпорет.
А что русский парень Саша Обрыдлов, кровь с молоком, разумеет: «какая мне Мата Хари - кришна к черту, отвяжись, задарма не надобно. Пристала какая-то безумная голландская тетка, задом вертит, пыхтит натужно. Медленно стареющая дама, я боюсь её до кондрашек. Что, молодок мне здоровых, на Руси-матушке, мало?»
Вот и пользуют нерешительную чопорную даму, хоть кол на голове теши, смуглые ребята в чалмах и чадрах. Воины кривого кинжала. Энергичная стая зубатых самцов. Пользуют задарма, без галантности и реверансов, да еще и деньги требуют, в придачу. Так почему же, эта рубенсовская царица-старьевщица, отдается черным варварам, а не нам? Иди-ка, любезная «гретхен» к нам, мы отправим тебя в дом ветеранов, положим приличную пенсию. Уход и сиделка из болгарии или румынии, гарантированы, пожизненно.
А какая у Евросоюза с США перспектива развития, выживания в нынешних границах? Народец бюргерский вымирает потихонечку, немцы, уже не та, железная гитлеровская кость, а семицветная радуга, травести всех мастей. Англичане, еще пытаются как-то держаться, но испугавшись панк-рока, сотворив из него чучело на шпильках, они потеряли самоидентичность. Растворились в новой волне поверхностных шлягеров. Жизнь их скучна и помпезна. Последний, настоящий, кого они уродили на своей территории – это Марк Болан. Волшебный эльф толкиенистических галлюцинаций. Верный страж потустороннего мира. Да и тот, оказался принцем собственной страны, незаконнорожденным сыном, растерзанной Палестины. Остальные же, их раскрученные персонажи, похожи на пластмассовых мышей в вонючем вивариуме. Вроде, как мышь присутствует, а опыт – не поставишь, потому что не живая, муляж. Никого, живого, они больше наружу не выпустят. Как же, он будет угрожать всем своим существованием, их благосостоянию, их сну и покою. Потенциальный возмутитель дум, расхититель старых чердаков.
Жизнь, настоящая, полнокровная идет с востока на запад, сметая все на своем пути, и как бы ни сопротивлялись прожорливые католики, мировое еврейство, сторожевые псы империализма, им придется подчиниться нашей воле. Воле и разуму справедливого вселенского жандарма, им придется почувствовать на себе, всю мощь русского оружия. В полной мере, еще раз, на собственной шкуре ощутить, силу и власть - великого постового, индустриальной эпохи, волю, нового галактического милиционера, наделенного сверхчеловеческими способностями. Саша подрастает, а весь мир спит. Спит и видит сон о райских кушах семирамидских садов. Не спят, кроме Саши, только бородатые ребята, вылезающие изо всех немыслимых нор планеты, с автоматами Калашникова, чтобы насаждать мракобесие и новый мировой порядок. Вот с такой публикой, и придется столкнуться Саше лицом к лицу, и победить, и пронести гордую науку самоочищения, через тернии к звездам.
продолжение следует. подписывайтесь