Запах сырой гниющей древесины начинает вызывать нестерпимое желание рвоты. Заразился от укуса? Недомоганий нет, рана затянулась, не зудит. Ладно, нужно на свежий воздух продышаться, а то из-за тошноты ещё и голова начинает кружиться.
Медленно поднимаюсь, сажусь на кровать упёршись руками по краям, и накинув её куртку на себя
Ощущение одиночества. Но ощущение не такое, будто ты сирота или будто у тебя нет друзей, нет, всё не так.
Все эти люди есть и сейчас, но они где-то далеко. Наверно уже ищут нас. Со всеми этими мыслями, снами, и бог весь чем ещё я и забыл о ней.
Где она? Если она в такой же ситуации, то ищет ли она меня? Мысли начинают идти нескончаемым потоком. Нужно перестать о ней думать, иначе опять поникну.
Я увижусь с тобой.
Я обязательно с тобой увижусь…
Странность этого одиночества была похожа на страх всех детей в детстве.
Быть оставшимся в очереди, и не придти вовремя.
Этот, казалось было, злостный взгляд взрослых людей загонял тебя в угол, из которого ты мог выйти только с мамой или папой. Да даже с детства нелюбимый из-за любовной ревности к родителям старший брат или сестра казались на тот момент самыми любимыми и нужными людьми в жизни. Ты готов был простить им всё, лишь бы они пришли на выручку, или просто находились рядом в момент подхода твоей очереди. Ты ощущал свою важность. Ощущал доверенность любимого тебе человека, который на время тебя покинул. Но долгое их отсутствие в момент страха и опасности загоняет в клетку, из которой не каждый может выбраться.
Я заметил, что в последнее время меня очень часто стали одолевать мысли и рассуждения по всякому поводу. Хотя, до недавних событий, я и не позволял себе думать об этом. Я просто это где-то внутри, я считал это плохими мыслями, которые могут причинить душевную боль, лишь только подумав о них. У меня и так всё плохо, и это было бы добивающим фактором в моём положении. Ещё я заметил, что, когда я был с ней, таких плохих мыслей не было. Она будто их просто прогоняла своим сердитым взглядом и милой улыбкой.
Раньше почти постоянно только она, сейчас лишь я…
Медленно поднимаюсь с кровати, потому что ощущаю тяжесть в голове из-за недосыпа. На улице уже светлеет, в доме стало потеплей. Что с её курткой? Хотя… если бы ей было холодно, она бы её не оставила. Сейчас главное понять, где я нахожусь, а дальше видно будет.
По дороге до этого места я не так уж и много прошёл, примерно километра три, может пять. Нужно идти, искать ответы, на все свои вопросы.
Снимаю её тёплую куртку, подхожу к шкафу, ложу её туда и закрываю дверцы.
Будто ничего и не было.
Обхожу уже привычную для меня перегородку, открываю люк как от голбца и спускаюсь по скрипучим лестницам. Чувствую, как ноет рука, и пульсируют вены. Первый этаж нагоняет мрак. Осторожно прохожу рядом с недавней добычей, отвожу щеколду и открываю массивную по старым деревенским меркам деревянную дверь, обитую по краям тканью, для плотности закрытия.
Получилось, что вышел спиной и закрыл её, поворачиваюсь и снова странности… Они уже перестают удивлять. Толкнул дверь, закрыто. Но как? Закрывать попросту нечем, только изнутри, ноя снаружи, и дверь не открывается. Поворачиваюсь, и направляюсь к калитке.
Хм… я и не заметил, справа от входной двери стоит будка, это хотя бы объясняет, откуда это существо появилось, да и ухоженных до конца калитки клумб как-то не заметил. Если говорить в общем, то дом изменился, будто помолодел, или это я вернулся во времени назад. Потому что клумбы были ухожены, а окна не заколочены. Дверца калитки закрыта. Прикасаюсь к ней рукой, они одной температуры. Открываю.
Откуда они появились?
По просёлочной улице проходили люди, и большинство из них были пожилого возраста.
- Ты кто такой? Что здесь забыл?
Я и не знаю, что ответить, передо мной предстала бабушка низенького роста, на голове расписной платочек, на плечах шаль.
- Что молчишь? Ты чего у Нинки на саду делал? Я сейчас полицию позову.
А я молчу, просто молчу и смотрю на неё. Мне хочется просто до неё дотронуться, ощутить тепло её рук, понять, что она реальна…
- Я… я почту приносил, конверт.
- Почтальон значит? И где же твоя сумка?
- Сумки нет. Это был индивидуальный заказ
- Индивидуальный заказ? Это как?
- Извините, мне не разрешено вскрывать почту.
После этих слов она посмотрела таким немножко озлобленным взглядом, каким обычно бабульки смотрят, приходя в собес и смотря на квиточки с пенсией и работников этого собеса.
- Ну ладно, коли не врёшь мне, поверю. Только почему вид у тебя такой растрёпанный? Бледный весь…
- Как вы уже успели заметить, я не местный.
- А добрался до сюдова как? На машине?
- Нет, на автобусе…
- Раз письмо такое важное, что послали тебя в такие дебри, одного, на автобусе, пойдём к хозяйке, она явно будет рада. Да и хоть чайком напоит с плюшками.
Я и вправду был очень голоден. От её слов заурчало в животе.
Её нельзя туда пускать.
Она подходит к калитке, ловким движением просовывает между петель руку, и открывает её. Она явно частый гость этого места.
- Аргон! Аргон? Встречай гостей!
В ответ тишина. Возле будки миска с костью, но собаки нет.
- Куда же он запропастился? Обычно он рад новым гостям, как накинется, и давай ластиться и лизать руки, игриво виляя хвостом. Хороший пёс, взяла б его к себе, а то мой-то старый был, умер уж.
Ага, игриво… Думаю про себя.
Теперь мне окончательно стало понятно, что это было за животное.
Подходим к двери, она нажимает на звоночек.
- Странно, она обычно в это время всегда дома. Ты ей сам-то звонил?
- Звонил…
Не робко отвечаю я.
- Вот и я позвонила, а ответа нет.
С усмешкой сказала она.
- Ну да ладно, придёт, увидит. Пойдём ко мне, хоть я тебя чаем напою.
Лучик света в тёмном царстве подумал я.
Я шёл с ней по дорожке, мимо домов, людей, косых взглядов.
По пути она рассказала мне, что это село городского типа. Есть почти все важные инфраструктуры, такие как школа, больница, отделение полиции, управа.
Дом, где я находился, принадлежал её давней подруге, однокласснице. Васильева Нина Геннадиевна. Нужно запомнить, вдруг буду с местными контактировать. Я ведь почтальон как ни как якобы.
Хоть посёлок и обогащён важными зданиями, здесь почти каждый знает друг друга, а соседи напротив, становятся, чуть ли не родственниками. Мы прошли пару кварталов и подходим к её домику. Внешне он мало чем отличается от предыдущего, наверно только пристройкой, что-то типо свинарника, а вверху сеновал.
Она так и не представилась, не доверяет? Хотя в дом пригласила. Обычай? Или гостеприимство? Кто знает, я просто хочу поесть и выбраться отсюда.
- Бабуль.
Обращаюсь я к ней.
- Спасибо, что хоть чаем напоить предложили.
- Да не за что, это тебе спасибо.
- Мне? За что?
- Ну как за что, за письмо.
- Но что в нём особенного, просто доставил посылку.
Чувствую, как начинают краснеть от вранья щёки.
- Не просто.
Её взгляд поник на оконную раму.
- У Нины есть дочь, и это письмо скорее всего от неё.
Стало интересно, почему она расстроилась. Нужно узнать.
- Эм… Вы так расстроились, это должно быть печальная история?
Сижу на стуле, и под столом щипаю себя за руку за дерзость вопроса.
- Не знаю, сам посуди. Дочка уехала в город на заработки, долго не писала писем, не выходила на связь. Один лишь раз позвонила, сказала, что не сможет приехать на день рождение. У Нинки единственная радость в жизни это – она.
Прям как у меня, подумал я.
- Но от чего же печальная? Может всё хорошо?
Нужно прекращать врать. От самого себя стало противно.
- Может и хорошо. Бог с ней, Нина придёт, узнаем.
Я просидел с ней за разговорами до самого вечера. Узнал, когда уходит последний автобус и это уже не сегодня, а следующим утром. Поговорили с ней про жизнь в большом городе. Бабулька очень любознательная. Попросила называть её тётя Вера. Меня же она звала просто внучок.
- Оставайся у меня, куда ты щас в такую темень пойдёшь? Одну ночьку поспишь, а завтра первым автобусом поедешь в свой город. Если хочешь, могу проводить.
- Да нет, не надо, спасибо хоть и на этом.
Теплеет на душе, но враньё бьёт в спину
- Ну ладно, я тогда пойду спать, и ты тоже давай.
С этими словами она тихонько поднимается по лесенкам на второй этаж.
Я сел на диван на первом.
Домики старые, и по скрипучим половицам на втором этаже, на первом я всё слышал. Скрипы прекратились.
Наверно легла спать.
Я ещё какое-то время посидел, покидал щепок в печку, и тоже лёг.
Мыслей в голове было много. Как серая каша, которую утром я буду расхлёбывать…