По коридору Дворца Правосудия в Париже шел человек, одетый в темный, застегнутый на все пуговицы сюртук. В этом дворце, построенном на месте еще древнеримских укреплений, его все знали в лицо - и отшатывались в сторону, мысленно осеняя себя крестом. Этим человеком был парижский палач Шарль Анри Сансон, приходивший каждое утро за инструкциями к председателю революционного трибунала прокурору Фукье-Тенвилю.
Сансон приходил к прокурору за указанием: сколько будет "клиентов"? И каждый раз получал точный ответ. Ибо парижский трибунал времен Французской революции 1789-1799 годов работал с точностью хорошо отлаженного часового механизма. Председатель Фукье-Тенвиль понимал свою роль совершенно правильно: он должен истреблять людей, неугодных лицам, которым принадлежала власть. Что до "признаний осужденных", то в ту пору их не добивались. Но даже, если исключить из тогдашнего судопроизводства демократические заморочки о доказательстве вины и праве на защиту, то времени даже на составление обвинительных актов остается совсем немного. Над каждым таким актом председатель головы себе не ломал: не все ли равно, в чем обвинить Робеспьерова врага?
Составлялись акты крайне небрежно, но и на них едва хватало времени: Фукье-Тенвиль спал 3-4 часа в сутки. А французское правосудие отправляло на эшафот 50 - 60 человек ежедневно. За уточнением этих цифр и приходил во Дворец правосудия парижский палач Сансон.
Он принадлежал к семье палачей итальянского происхождения, "работавшей" в Париже с 1688 года. Все известные уголовные и политические преступники Франции за два столетия были казнены членами семьи Сансонов. При королевском правлении члены этой семьи получали очень большое жалованье и пользовались странными привилегиями: имели, например, фамильный склеп в церкви св.Лаврентия.
Но обыватели относились к ним с ужасом. И правительство в 1709 году запретило палачам проживание в Париже, поселив их за городской чертой. Людьми они считались отверженными не только по месту своего проживания: сыновья парижского палача женились на дочерях палачей провинциальных. Иногда им удавалось отдать сыновей под вымышленными именами в школы, но, если обман открывался, детей из школы выгоняли. Так случилось и с Шарлем Анри Сансоном. Еще в отрочестве он понял, что другой дороги, кроме как стать палачом, подобно деду и отцу, у него нет, и смирился с этим. По отзывам людей, знавших его близко, Шарль Анри, в молодости пытавший и колесовавший людей, а в старости - гильотинировавший их, был чрезвычайно добрый, кроткий, привлекательный человек, охотно раздававший милостыню тем, кто не гнушался его деньгами. Одевался и вел себя он по-джентельменски, а со своими "клиентами" бывал изысканно любезен: отвозя на эшафот Шарлотту Корде, заботился о том, чтобы ее не трясло в телеге.
"Но пользуешься услугами палача, то относись к нему с уважением" - один из принципов французской демократии. Член Конвента Лекинио даже публично обнял Шарля Анри при встрече и пригласил его к себе на обед. Сорока годами позже его сын, последний палач из рода Сансонов, часто появлялся в театрах, был хорошо знаком с Бальзаком, с Александром Дюма, обедал с ними. Они расспрашивали Сансона о его "ощущениях во время работы", о "семейных традициях".
Фукье-Тенвиль не шел так далеко: отношения между ним и парижским палачом были деловыми и корректными. Каждое утро Сансон приходил к нему за указаниями: сколько человек сегодня будут осуждены на казнь? Дело в том, что у палача было только две повозки, на каждую помещалось человек семь-восемь. Если приговоренных было больше, приходилось нанимать добавочные телеги, а это деньги из казны. Зачем же тратить лишнее?
Ненавидел ли исполнитель своих жертв? Нет. Многие из них вели себя мужественно и мужественно умирали. Готовились к смерти разные люди по-разному. Многие искали и находили утешение в религии. Немалое число казненных перед смертью впадали в апатию: жалеть уже не о чем. Попадались и жизнелюбы. Герцог Орлеанский, родственник короля Людовика XVI, голосовавший в Конвенте за его казнь и недолго его переживший, велел перед смертью принести себе самого лучшего шампанского, выпил бутылку и взошел на эшафот с абсолютным бесстрашием.
Это признавали все: "жил как собака, а умер как подобает потомку Генриха IV".
После казни Людовика XVI редактор журнала "Политический термометр" Дюлер поместил в одном из номеров гнусный рассказ о подробностях казни короля. Сансон, палач короля, возмутился и прислал длинное письмо в редакцию с опровержением:
"....... в действительности гражданин Капет (революционное имя Людовика XVI) вел себя на эшафоте достойно."
Весь ужас революционного террора рухнул в один день. Утром 9 термидора (27 июля 1794 года) трибунал заседал очень продуктивно: к смертной казни был приговорен уже 1000-й человек в этом месяце. Рекорд революционного террора и показатель продуктивности трибунала. Фукье-Тенвиль торопливо передал палачу список осужденных, ему не терпелось закончить свою работу пораньше. Ведь завтра неприсутственный день, а сегодня его ожидал обед с друзьями. Но когда он выходил из Дворца правосудия, сторож сказал ему, что в городе неспокойно, не стоит ли приказать палачу везти телеги с осужденными кружным путем? Прокурор ответил, что нет такой необходимости. Действительно, осужденные доехали и были казнены - за несколько часов до ОКОНЧАНИЯ ТЕРРОРА! Если бы Фукье-Тенвиль не торопился на обед, эти люди спаслись бы. В их жизни случай сыграл не самую лучшую роль.
#исторические факты #истории реальных людей #французская революция #парижский палач