АгроСемФонд - семена для вашего участка!
Когда он рисует, он становится другим. Не знаю, как это назвать или описать. Просто другой. Не скучный учитель, а парен в котором таится какая-то загадка, отражающаяся в глазах. Я не вижу, что он рисует, но почему-то кажется, что именно меня. Только что с меня можно нарисовать, тогда как я просто сижу с постным скучным лицом, смотря куда-то перед собой и украдкой смотря на то, что делает мужчина. В голове вспыхивает мысль о том, что кто-то уже просил учителя его нарисовал, но он отнекался и ушёл, а вот теперь…
Он красиво двигает своими рукой, нанося какие-то штрихи на чистый лист бумаги. Его огонь в глазах, сосредоточенное выражение лица… От чего-то захотелось нарисовать этот момент… Хорошо, что я притащила запасной карандаш с альбомом. Выдохнув, вытаскиваю и его, открывая на первой странице и разворачиваю к себе так, чтобы было удобно.
На самом деле с рисованием у меня никогда не было проблем. Особенно если это касалось человека. Всё же при изучении анатомии желательно уметь хотя бы схематично показать какой орган тебя интересует. А так, подмечай мелкие детали и переноси на бумагу. В классе образуется абсолютная тишина, даже шуршания листов не слышно. А он улыбается… Словно доволен произведённым эффектом.
— Она рисует. Кто-нибудь, пометьте этот день в календаре. — этот шёпот заставляет морщиться и недовольно зыркнуть на тех, кто решил громко высказать своё мнение по поводу того, что сейчас происходит в классе. — Будем отмечать!
— Покажешь? — около стола уже стоит учитель, просто посматривая в альбом, но не заглядывая в него и я показываю ему его самого. Не то чтобы очень походе, но лучше, чем остальные дети. — Ого, очень похоже. — мне в руки дают мой другой альбом, в котором нарисована я с маской равнодушия в руках, а на лице застыла печаль и боль… Кривая усмешка ложится на губы, и я закрываю альбом… Это ничего не значит.
Рисование становится моим любимым уроком. Родцкий Иван Владимирович, который попросил называть его просто Иван на уроках, оказался хорошим рассказчиком, умеющим увлечь аудиторию. Именно он открывает во мне это невозможное желание нарисовать мой собственный мир, который я хочу показать всем! Точнее своим родителям.
Мне становится жутко интересно, как бы я выглядела рядом с родителями вместо тех детей… Была ли я рада или они? Вопросов в детской голове очень много. Я впервые позволяю себе мечтать и скрыто улыбаться. Только дом всё равно остаётся пустым, холодным и безжизненным.
— Ты постоянно задерживаешься, разве тебя не будут ругать родители? — его беспокойство было видно ещё на второй неделе моих задержаний, но он молчал и просто наблюдал… Я видела его интерес, но без расспросов с пояснениями не лезла.
— Мои родители работают и дома появляются редко. — я проговариваю это между делом, не особо придавая информации значения. Привыкла. И махнула рукой. А раньше обижалась. Повзрослела? Может быть, но обида осталась.
— Собирайся и пошли. — мои вещи бесцеремонно сгребают в сумку, в руки летит куртка с шарфом и шапкой. — Одевайся. — я тороплюсь, смотря в загоревшиеся глаза учителя, не понимая его стремлений… Наблюдать за ним сейчас приятно. Он как маленькое солнышко, что решило развеять мою тьму в душе и я тянусь к нему. К человеку, которые решил проявить ко мне не просто интерес, а своеобразную заботу.
Из школы выскакиваем и летим куда-то в сторону парковки. Чтобы поспеть за его ногами мне приходится едва ли не бежать трусцой. Вопросы задавать не получается, к тому же мы уже подошли к машине, дверь которой мне приглашающе открывают. Залезла без задней мысли, что этот человек мог задумать что-то плохое. Он не может. Все его эмоции написаны в глазах и легко читаются. Он слишком открытый человек.
— Куда мы едем? — вопрос тонет в громкой музыке и в заведённом моторе. А потом мне уже и просто всё равно. Устраиваюсь удобней и смотрю в окно машины, чтобы угадать куда держим путь.
Когда мы поворачиваем на знакомую мне улицу, первая мысль: «Он решил отвезти меня домой?» Но нет. Он заворачивает в переулок и проехав чуть дальше, останавливает машину напротив небольшого двухэтажного коттеджа. Оказывается, мы почти соседи, только живём в разных концах улицы и ходим разными дорогами. Но я молчу. Просто так. Потому что, если скажу, что пробегаю тут частенько, он не поймёт и не сможет удержаться от вопросов… Всё же со стороны это странно, что десятилетний ребёнок бегает по улицам в такое время.
— Проходи. — он гостеприимно открывает мне дверь, пропуская внутрь и начиная рассказывать об устройстве дома, который принадлежит его родителям. Сами хозяева уехали заграницу на какие-то выставки, а его оставили тут за старшего. — Давай одежду, всё равно не достанешь. — отдав ему куртку, ставлю портфель на небольшую полочку и оглядываю светлый коридор с кучей фотографий. — Осмотрись пока. — у него довольно уютно. Не то что у нас. Зайдёшь и даже не поймёшь живёт ли кто в доме или же он готовится на продажу. Два гаража, в одном машина, в другой домашняя художественная студия. На первом этаже был вход в гараж, просторная кухня, гостиная, гардеробная, кладовка и вход в подвал. Всё в светлых тонах, стены увешаны фотографиями, цветы, безделушки. На втором этаже несколько спален и ванная с туалетом. Мне понравилось. Особенно наличие мелких личных вещей. — Лера, иди кушать! — осматривая второй этаж, я вздрагиваю и быстро топочу на лестницу, а оттуда на кухню, где витают вкусные запахи. — Приятного аппетита.
— Спасибо. — посмотрев в тарелку, облизываюсь и сглатываю слюну, до того было вкусно. Дома мне всегда приходится подогревать что-то в микроволновке, а сейчас. Неужели хоть что-то в моей жизни будет играть яркими красками?