Отец Николай

Глава 1

В светлой гостиной двухэтажного кирпичного дома, что располагался на церковном дворе, поздним апрельским вечером находились двое супругов: православный священник Николай, сорокапятилетний кареглазый мужчина с густой короткой бородкой и тёмно-каштановыми волосами до плеч, и прекрасная Анастасия – зеленоглазая женщина сорока лет отроду с русыми кудрями. Сидя на широкой скамье с резной спинкой за массивным деревянным столом и наслаждаясь душистым чаем с румяными кренделями, отец Николай стойко выслушивал монотонные причитания своей ненаглядной жены, которая ходила перед ним по комнате из стороны в сторону.

– Коля, семь лет! Целых семь лет ты превращал это захудалое место в храм Божий. До этого здесь молились лишь церковные мыши, а в доме с потолка капала вода. Поверить не могу, что завтра нам придётся уехать!

– Не гневайся, Настенька, грешно это, – ответил мужчина и хмуро добавил: – Отец Арсений ведь умер, кому теперь слово Божие людям нести на деревне? Уже как полтора месяца службы не ведутся, а для города быстрее найдут священника…

– Конечно, найдут! Из своих, кто подаяниями прихожан делиться сговорчивее станет. Приход-то ты волнующий собрал за эти годы, не по этой ли причине тебя и переводят? Даже повод непредвиденный использовали для своего безнравственного деяния. А чего сами-то не поедут на село, а? – продолжала негодовать женщина.

– Жена священника должна следовать за мужем даже в самый удалённый и бедный приход, – отхлебнув тёплого напитка из чашки, спокойно изрёк отец Николай и невозмутимо и твёрдо добавил: – И не жаловаться!

– Я не на это жалуюсь, Коленька, а на человеческую несправедливость. Как же так можно…

– Довольно! – неожиданно перебив Анастасию, строго сказал мужчина и поднялся на ноги. – Час уже поздний, а завтра с утра в дорогу… надобно преспокойно отдохнуть, – он подошёл к женщине, нежно взял её за руку и вместе с ней направился к дубовой лестнице, которая вела на второй этаж, где находилась уютная спальная комната.

Пробудившись ото сна, прежде всякого другого дела отец Николай вышел из спальни и, войдя в маленькую комнатку с иконами на стенах, представил себя перед Всевидящим Богом, совершил крестное знамение и тихо изрёк: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, Аминь», затем немного подождал, пока чувства его не пришли в тишину и мысли не оставили всё земное, и без поспешности и со вниманием сердечным стал произносить про себя утренние молитвы.

Завершив Богоугодный утренний ритуал, мужчина спустился на первый этаж, приготовил на кухне перловую кашу с изюмом и сердечно поприветствовал Анастасию, которая ожидаемо составила ему компанию. Наполнив кушаньем глубокие тарелки, пара села за стол в гостиной и, помолясь перед трапезой, стала обыкновенно завтракать.

– Как сегодня наше настроение? – покончив с кашей, спросил у жены отец Николай.

– Смиренно, – коротко ответила женщина и натянуто улыбнулась.

– Это хорошо! – бодро подметил батюшка и добродушно улыбнулся в ответ. – Скоро за нами приедет диакон Степан на своём микроавтобусе. Погрузим собранные вещи… благо, что у нас их совсем немного, и отправимся в путь.

– Угу… – тихо хмыкнула Анастасия, поднялась из-за стола и, собрав пустую посуду, отправилась с ней на кухню.

Глава 2

Несмотря на небольшое отдаление от районного центра, которое составляло около десяти километров, за последние годы старая и некогда зажиточная деревенька Евсеевка основательно опустела: ныне здесь обитала лишь неполная сотня человек. Почти вся молодёжь благополучно разбрелась по городам: одни уехали учиться, другие – работать, а третьи и вовсе покинули родину, но оставшиеся жители сорока домов добросовестно содержали свои ветхие жилища и прилегающую к ним территорию в надлежащем для достойного существования состоянии.

Ближе к полудню белый микроавтобус послушно остановился у низкого светло-зелёного деревянного забора, за которым пышной листвой раскинулись низкорослые кустарники и в эти дни особо обильно цвели редкие берёзы. Выйдя из автомобиля, отец Николай бегло окинул взглядом церковный двор, где на небольшом расстоянии друг от друга располагались каменный колодец с навесом из красного шифера, ветхий сарайчик для дров, одноэтажный деревянный домик и сама церковь, светло-бежевая с голубой крышей и приземистой колокольней, над куполом которой величаво возвышался восьмиконечный христианский крест.

Услыхав, что ко двору подъехала машина, из-за приоткрытой калитки вышел невысокий мужчина в лёгенькой весенней куртке и представился Никитой Михайловичем – старостой деревеньки. Он поздоровался за руку со священником и сообщил, что в доме умершего отца Арсения уже успели сменить потрёпанный диван на новую двуспальную кровать, так как были заблаговременно осведомлены, что новый батюшка прибудет со своей супругой. Вручив отцу Николаю ключи от построек, мужчина снова пожал ему крепкую руку и отправился по своим делам. После этого новоприбывший священнослужитель торопливо осмотрел дом, который состоял из узкого коридора, небольшой гостиной, скромной кухоньки и полутёмной спальни, и при помощи диакона Степана перенёс из микроавтобуса мелкое состояньице своей семьи в новое жилище. Спустя некоторое время мужчины снова вышли за калитку, сели на уличную скамейку у забора и стали о чём-то серьёзно разговаривать. Через пятнадцать минут отец Николай поднялся на ноги, отдал диакону ключи от городской церкви и, проникновенно благословив, крепко его обнял и решительно попрощался.

Затем мужчина снова вернулся в дом и поручил жене приготовить из тех продуктов, что они привезли с собой, какие-нибудь блюда, а сам решил пройтись по деревеньке и пообщаться с местными жителями, дабы задать им разные бытовые вопросы и составить впечатление об общем настроении людей. Облачённый в своё повседневное одеяние, свободную длинную рясу с серебряным крестом поверх неё, батюшка побрёл по широкой грунтовой дороге, подыскивая себе случайных собеседников.

Возвратившись через час, супруг сообщил Анастасии о том, что люди в деревне довольно таки обыкновенные и трудолюбивые, многие занимаются земледелием или содержат какую-нибудь скотину, а по выходным возят свою незамысловатую продукцию в город, дабы выручить за неё денег и приобрести чего надобно на будущую неделю. Те, у кого имеются свои бани, а таких насчитывается с десяток семей, по субботам их натапливают и всегда приглашают в гости соседей, кому негде помыться и попариться. Ещё батюшке поведали об единственном автобусе, который поддерживает ежедневное сообщение с городом, на нём же и добираются до школы немногочисленные дети, а послеобеденным рейсом возвращаются обратно в Евсеевку. С интересом выслушав супруга, Анастасия накрыла привезённой с собою белой скатертью стол в гостиной, разлила по глубоким тарелкам горячий суп и, произнеся молитву перед вкушением пищи, вместе с мужем принялась трапезовать.

Глава 3

Первое время жители Евсеевки заметно осторожничали с новым священнослужителем, сравнивая его с предыдущим и не особо решаясь на искренние откровения даже во время исповеди. Отец Николай такое отношение к себе безошибочно угадывал, но оно его никак не смущало, потому что батюшка благоразумно понимал, что людям необходимо время, и добросовестно продолжал исполнять своё предназначение, донося до людей слово Божие. А матушка Анастасия, так стали обращаться к супруге отца Николая местные жители, в конце лета организовала в стенах церкви воскресную школу, где в доступной форме рассказывала детям об основах христианской веры и поясняла библейские сюжеты. Вскоре после этого замечательного события люди окончательно прониклись к семье священника искренним доверием и порой даже стали наведываться к батюшке по вечерам, дабы посидеть с ним на скамье у калитки в непринуждённой обстановке и пообщаться на различные темы.

Кто-то просто хотел, чтобы его выслушали, кто-то искренне справлялся о нуждах священника и предлагал посильную помощь, а кто-то рассказывал о своих тягостных и гнетущих мыслях в надежде получить толковый совет. Отец Николай никому не отказывал во внимании, но и разум свой бессмысленной болтовнёй забивать не позволял, ежели человек добротно пустословил, то батюшка быстро завершал общение, однако делал это деликатно, стараясь не обидеть собеседника.

Порой женщины деревеньки сетовали на то, что их мужья уж больно часто употребляют алкоголь. Не сказать, чтобы в Евсеевке пьянство приобрело повальный характер, но мужички подчас добротно закладывали за воротник, поэтому их жёны задавали батюшке вполне конкретный вопрос: «Как безвольному человеку превозмочь тягу к спиртному?» – на что отец Николай всегда приводил один и тот же пример с клубникой, после чего представительницы прекрасного пола воодушевлённо спешили домой, дабы пересказать незамысловатый сюжет своим мужьям.

– Вот, есть люди, – серьёзно говорил священнослужитель, – у которых смертельная аллергия к клубнике имеется, можно сказать, тихая болезнь такая, а попробовать неудержимо хочется…

– Такое возможно… – разумно соглашалась спрашивающая женщина и с любопытством слушала дальнейшее повествование.

– Они знают, что им всю жизнь нельзя будет вкушать этот сладкий плод, – продолжал батюшка, – иначе – смерть!

– И что же?

– А то, что не носятся они с этим вопросом и не превозмогают никакую тягу, зная, что губительна для них клубника, а просто не употребляют её! – назидательно поднимая указательный палец вверх, строго изрекал отец Николай. – Однако пьянство – не болезнь, как теперь его преподносят различные доктора, а искушение от лукавого! Ведь если пьяного человека запереть в доме на месяц, оставив ему воду и пищу, то не погибнет он вовсе, а протрезвеет и преобразится. По этой же причине и коварен зелёный змий, ибо человек не сразу замечает те пагубные изменения, которые вносит в его жизнь эта отрава, и думает он, что властен над нею, а когда начинает сознавать своё плачевное положение, порой становится уже слишком поздно.

Особенно часто стал навещать отца Николая невысокий светловолосый мужчина с голубыми глазами, которого в деревеньке все называли Петром. Очень уж он любил задавать разные вопросы, порой глупые и странноватые, но батюшке казалось, что человек этот интересуется искренне, а не подшучивает над ним или держит за дурака. Временами, накопав червей на огороде и достав две удочки из сарая, Пётр заходил за священнослужителем, которого уже считал своим другом, и они вместе отправлялись рыбачить на извилистую речку, что находилась неподалёку от Евсеевки.

Мужчины удобно размещались на краю травянистого берега в подходящем тенистом месте, забрасывали свои лески с поплавками и приманкой в блестящую от солнечных лучей воду, и вскоре Пётр заводил долгий разговор, задавая отцу Николаю совсем неожиданные вопросы или интересуясь мнением батюшки насчёт произошедших в деревеньке событий.

– Грех ли, батюшка, рыбу-то ловить? – спросил однажды Пётр, выудив из речки полосатого окуня.

– Ежели ради пропитания, то не грешно, а ежели забавы ради, то дело это худое, – спокойно ответил священнослужитель, не отрывая взгляда от своего поплавка на воде.

– А вот в прошлом году был случай, – продолжал светловолосый собеседник, – ещё при отце Арсении, когда мою корову кто-то с поля увёл. Так и не нашли… ни похитителя, ни бурёнки моей бедной. Это что же, промысел Божий такой?

– А при чём здесь Бог? – резонно удивился отец Николай. – Господь создал человека свободным, подарив ему возможность делать свой жизненный выбор. Кто-то праведно существует, а кто-то грешит, не Господь же твою корову увёл, – беззаботно улыбнулся батюшка.

– Грешно ведь брать чужое… – задумчиво произнёс Пётр, – даже в Священном Писании об этом сказано.

– Так-то оно так, – согласился отец Николай, – Библия – это путеводитель по жизни с подсказками, но многие не вникают, хоть и грамоте обучены, поэтому и творят дела тёмные.

– Я потом лошадку купил… – воодушевлённо сказал Пётр и ненадолго замолчал, после чего наживил на крючок нового червяка, забросил его в воду и снова задал очень уж неожиданный вопрос: – А как с матушкой живёте?

– По-разному живём, – невозмутимо ответил отец Николай. – Иногда, как и в любой семье, бывают разногласия и искушения, но они проходят. Я на жену свою не серчаю, сам могу попросить прощения, ежели требуется, все мы люди, но Анастасия – молодец, жизнь её часто вызывает обсуждение церковных прихожан, она всё время на виду. Путь матушки предполагает высокую ответственность и требует большой моральной силы и выдержки, чтобы быть не просто спутницей, но и надёжным тылом для своего супруга, – пояснил священнослужитель и, вытащив из воды приманку с поплавком, поднялся на ноги. – Что-то не клюёт сегодня совсем, пожалуй, пора возвращаться в деревню.

Глава 4

В середине сентября жители Евсеевки помогли батюшке с ремонтом сарая, а когда из города привезли дрова, отец Николай от дальнейшего содействия отказался.

– Ну, сила-то у меня ещё имеется, с Божьей помощью за выходные управлюсь, – с улыбкой произнёс священнослужитель и принялся затачивать старенький, но всё ещё крепкий топор, что некогда принадлежал отцу Арсению.

Тёплая осень прошла в деревеньке спокойно и обыденно. Отец Николай продолжал служить Богу и людям, а матушка Анастасия всегда оставалась рядом и, ежели настроение у супруга случалось подавленное, всячески его приободряла и напоминала о грехе уныния. Зима же в Евсеевке выдалась поздняя, но особо ветреная, снежная и морозная. Порой улицы заметало так, что невозможно было и носа из дому высунуть, даже дворовых собак многие жители переместили в хлева да сараи, а центральную дорогу снегоуборочная машина, которая приезжала из города, чистила два раза в день: ранним утром и после обеда, как раз перед автобусными рейсами.

Люди в деревеньке оказались крепкими на здоровье и особо не болели, а ежели хворь какая с ними приключалась, предпочитали лечиться народными проверенными средствами. Однако шестилетняя Машенька, внучка Петра, которая вместе со своим отцом жила у деда, в конце января тяжко захворала. Всё началось с обычной простуды: кашель, насморк, невысокая температура, но уже через несколько дней девочке стало заметно хуже, пришлось даже из города вызывать врача, который, впрочем, не проявил особой настороженности насчёт состояния ребёнка. Молодой доктор послушал Машино дыхание, осмотрел полость её рта и увеличенные миндалины и, выписав рецепт на таблетки с антибактериальным действием и посоветовав регулярно полоскать горло солевым раствором, торопливо покинул дом маленькой пациентки.

В одну из безлунных ночей, когда девочка болела уже около двух недель, а за окном бойкий ветер по обыкновению заигрывал с колючими снежинками, в дом к отцу Николаю настойчиво постучали. Когда сонный батюшка отворил дверь, пред ним стоял явно обеспокоенный Пётр. Ночной гость стремительно вошёл в помещение и стал страстно умолять священнослужителя одеться и незамедлительно последовать за ним. Отец Николай сразу понял, что случилось что-то неладное, быстро облачился в уличную одежду и поспешил за своим встревоженным знакомым.

Преодолев по свежему снегу около двухсот метров, мужчины решительно вошли в дом и, не снимая обуви, проследовали в тускло освещённую небольшую комнатушку. Рядом с кроватью, на которой под толстым одеялом лежала внучка Петра, на табуретке сидел её отец и испуганно смотрел на ртутный градусник в своей руке.

– Тридцать восемь и пять, – поднявшись на ноги, хрипло произнёс он. – Но бредить перестала и уснула…

– Ей ангелы мерещились, – серьёзно добавил Пётр, глядя на отца Николая.

Батюшка осторожно подошёл к кровати и мягко прикоснулся губами к горячему лбу ребёнка, после чего посмотрел на настенные часы, что еле слышно отсчитывали предутренние минуты, и серьёзно произнёс:

– Плохо дело! Она вся горит, а утром будет только хуже, если продолжить тянуть, то Машенька и вовсе истлеет!

– Что же делать-то, батюшка? – беспомощно вопросил Пётр.

– В больницу ей надо, семейным доктором уже не обойтись…

– Начало пятого, – прервал священника отец девочки, – ещё снег на дороге не убран, не проедет скорая.

– Что же делать-то, батюшка? – снова произнёс Пётр и с надеждой посмотрел на отца Николая.

– У тебя ведь лошадка в хлеву зимует?

– Да, моя Забава.

– А сани-то к ней имеются?

– Только сёдла да плуги, – коротко ответил мужчина.

– Вы что это удумали? – неодобрительно воскликнул Машин отец. – На дворе, поди, под двадцатку мороза и ветер свирепствует, помёрзнете ведь! Не пущу!

– Ты это брось! – грозно сказал Пётр. – Укутаем Машеньку основательно, до города уж не так и далеко, а лошадка к прохладе приучена, да и дорога ей знакома...

– Значит, поедем верхом! – высказал своё решение отец Николай.

– Ты только всё время не гони, батюшка, чередуй движение: минут пятнадцать тихой рысью можно, а затем минут десять – шагом, снежно сейчас, как бы животинка ноги не повредила…

– Вот и порешили! – твёрдо произнёс священнослужитель. – Нечего тут медлить. Вы пока что готовьте лошадь, а я поспешу переодеться и мигом к вам возвращусь.

Заботясь лишь о драгоценном времени, отец Николай немедленно побежал к себе, где вкратце рассказал о случившемся супруге, впопыхах надел шерстяной свитер, меховой тулуп, ватные штаны с высокими валенками и лохматую шапку-ушанку, после чего поцеловал Анастасию в лоб и снова отправился к дому Петра.

– Ага! Хорошо, лошадка готова, собирайте теперь ребёнка, – вскоре обратился к отцу девочки батюшка, ласково поглаживая густую гриву светло-коричневого животного, которого уже вывели из хлева и снарядили перед предстоящей поездкой. – Как приедет утренний автобус, вы отправляйтесь на нём в город, навестите Машеньку и заберёте у больницы Забаву, – сказал отец Николай Петру, который остался с ним на улице.

– Так и сделаем, Николаюшка! – по-свойски согласился мужчина и протёр лицо от узорчатых снежинок.

Как только отец Машеньки вышел с девочкой из дому, батюшка умело забрался на лошадь, словно до этого часто ездил верхом, затем взял под руки ребёнка, которого ему приподняли, и аккуратно посадил перед собой на двойное седло.

– Ни пуха ни пера вам! – громко произнёс Пётр.

– Ни пуха ни пера! – чуть тише повторил его сын.

– К чёрту! Прости Господи! – ответил отец Николай и направил крепкую лошадку вдоль тусклого света редких деревянных фонарей, что мрачно возвышались над обочиной широкой дороги.

Глава 5

Первое время Забава двигалась по просёлочному пути довольно ровно и энергично, однако уже через двадцать минут, когда из-за усталости её движение сменилось на шаг, ноги животного стали периодически вязнуть в колючем снегу. А из-за навязчивых снежинок, которые беспрестанно летели лошади прямо в глаза, она всё чаще останавливалась, недовольно фыркала и трясла головой, возмущённо сбрасывая надоедливые хлопья со своей вытянутой морды.

В эти досадные моменты отец Николай бранил себя за то, что в спешке позабыл взять рукавицы, после чего отчаянно натягивал вожжи мёрзлыми пальцами, беспокойно бил Забаву пятками по бокам и громко выкрикивал:

– Но-о-о, пошла, родная! Поднажми-ка уже! Осталось-то всего ничего!

Животное неохотно слушалось своего строгого наездника, однако продолжало неуклюже ковылять по неровной дороге, которая к этому моменту стала проходить меж лесных высоких сосен и густых елей, а спустя некоторое время откуда-то из глубины беспросветной чащи неожиданно раздался чей-то протяжный вой. Испуганная лошадь резво дёрнулась, заставив отца Николая одной рукой крепче взяться за вожжи, а второй – прижать к себе девочку, и быстро сошла на обочину, где мигом угодила передней ногой в глубокую заснеженную яму и грузно упала на холодную землю.

– Машенька, ты цела? – поднявшись на ноги и начав стряхивать с ребёнка снег, обеспокоенно спросил отец Николай. – Не испугалась?

– Нет, не испугалась, но лошадке больно, – тихо ответила голубоглазая девочка и указала рукой на неподвижно лежащую рядом Забаву, которая тяжело сопела и жалобно стонала.

«Ногу сломала», – сразу понял батюшка, взглянув на неестественно искривлённую часть передней конечности животного.

– Дальше придётся идти пешком, – с досадой в голосе произнёс священнослужитель.

Мужчина развязал широкий шарф, который был повязан поверх высокого воротника Машиного пальто, и стал с его помощью накладывать давящую повязку на ногу лошади.

– Тут уже недалеко осталось, – через несколько минут ободряюще сказал он девочке и, подняв её на руки, вышел на середину дороги.

Каждый метр дальнейшего пути приходилось преодолевать со слепым и молчаливым упорством: ноги то и дело увязали в снегу, а ветер и не думал стихать, продолжая безрассудно кружить невесомые снежинки из стороны в сторону. Мысленно батюшка непристойно бранил ненастную погоду и самого себя за то, что принял столь опрометчивое решение, которое сейчас с лёгкостью могло завершить не только его земное существование, но и погубить бедную девчушку у него на руках. Сомнения и мысли о безысходности всё глубже проникали в разум отца Николая, а тем временем нести Машеньку с каждым метром становилось всё тяжелее и тяжелее.

Пройдя очередной десяток метров, батюшка понял, что уже совсем не чувствует своих пальцев на руках, и аккуратно опустил девочку на землю.

– Сможешь сама идти, маленькая? – заботливо спросил он у настороженного ребёнка.

– Смогу, только холодно уж очень… и страшно. Кто это воет в лесу, волки?

– Нет, солнышко, – успокаивая Машу, решительно ответил отец Николай. – Это лисы, они обычно лают, но зимой, когда очень голодные, могут и повыть, – для пущей убедительности хитро добавил он. – Ничего, пускай завывают, так даже веселее, мы всё равно уже совсем скоро дойдём до больницы, она находится как раз на том краю города, что ближе к нам.

Протерев лицо от снега, батюшка засунул обмороженные руки в карманы тулупа и вместе с девочкой продолжил неспешное движение по заснеженной дороге, надеясь лишь на Божественное чудо ради своей маленькой спутницы.

Глава 6

– Смотрите, смотрите! – совсем скоро радостно воскликнула Маша. – Ангелы впереди!

– Что? – не отрывая взгляда от монотонной дороги перед собой и мысленно произнося молитвы о помощи, механически спросил отец Николай.

– Ангелы! – повторил ребёнок и, взглянув на батюшку, широко улыбнулся.

– Спасибо, Господи! – прищурившись и посмотрев вдаль, прошептал священнослужитель.

Мужчина немедленно велел девочке оставаться на месте, а сам отошёл от неё на несколько метров вперёд. Отец Николай расставил ноги по ширине плеч, поднял руки над головой и стал ими размахивать в противоположные друг от друга стороны, громко выкрикивая следующие слова:

– Э-гe-гe! Остановитесь! Мы здесь!

Приблизившиеся яркие фары неистово гудящей снегоуборочной машины полностью ослепили батюшку, и огромный оранжевый автомобиль визгливо остановился перед мужчиной, чуть не зацепив того своим могучим широким отвалом.

– Что вы туту делаете? – удивлённо и даже испуганно воскликнул рыжеусый водитель, стремительно выбежав из кабины.

– Нам в больницу срочно надо! – хрипло ответил отец Николай, глубоко прокашлялся и подозвал к себе Машеньку. – Подвезёте?

– Я не могу! – звонко выпалил мужчина. – Мне дорогу нужно от снега очистить, иначе утром автобус не пройдёт, – невозмутимо пояснил он. – Если хотите, можете со мной поехать, а на обратном пути я вас подброшу…

– Нет у нас времени туда-сюда мотаться! – твёрдо, но жалобно произнёс батюшка. – Я пальцев на руках не чувствую, – подняв перед собеседником побелевшие ладони, добавил он. – А у ребёнка температура высокая, девочка вся горит!

– Ну… я даже и не знаю, – растерянно произнёс щекастый усач. – Правила у меня…

– По правилам поступишь или же по-человечески? – упрямо перебил его отец Николай, смотря мужчине прямо в глаза.

– Бог с тобой, полезайте в кабину, – немного помедлив, ответил водитель и поспешил снова сесть за руль.

«Бог всегда со мной!» – безо всяких сомнений подумал батюшка и подошёл к высокой машине.

Он с трудом открыл дверь кабины, что располагалась над двумя узкими ступеньками, помог взобраться по ним девочке и вслед за ней поднялся сам. Удостоверившись взглядом, что случайные спутники закрыли за собой дверь, хмурый водитель умело развернул транспортное средство, приподнял тяжёлый отвал и пружинисто надавил на педаль газа.

По той причине, что въезд на территорию больницы был разрёшён только для машин скорой помощи, оранжевый гигант остановился слева от широких ворот сетчатого забора, которым был огорожен весь участок медицинского учреждения. Отец Николай сердечно поблагодарил усатого шофёра за помощь и первым осторожно покинул кабину автомобиля, а вслед за ним на очищенный от снега асфальт шагнула и Маша. Нуждающиеся в срочной помощи путники преодолели около ста метров до приёмного отделения и беспрепятственно вошли внутрь светлого помещения, где на них тут же обратили внимание дежурившие этим утром медицинские сёстры.

Сразу же после предварительного осмотра девочку было решено определить в интенсивную палату терапевтического отделения, где ей предстояло сдать необходимые анализы и получить соответствующее лечение. Отец Николай также удостоился должного внимания от дежурного хирурга, который, впрочем, не сильно ободрил батюшку своими словами, но пообещал, что сделает всё возможное во время предстоящей процедуры, а затем задумчиво проводил нового пациента в хирургический кабинет.

Доктор в зелёном халате оказался не особо разговорчивым человеком, однако это никак не помешало ему заботливо напоить священнослужителя горячим чаем и выразить искреннее сострадание, которое присуще далеко не всем врачам. Далее медик выдал своему пациенту стакан обычной воды и пару таблеток, дабы расширить сосуды и улучшить кровообращение, и после этого приступил к удалению повреждённых участков кожи на обмороженных верхних конечностях. После того как необходимые манипуляции с руками отца Николая были завершены, доктор наложил на них антисептические повязки и довольно произнёс:

– Ну вот, готово! Вам повезло! Я предполагал, что всё будет намного хуже, но полежать у нас несколько дней всё же придётся. Сегодня же начнём курс антибиотиков и понаблюдаем за вами. Сейчас я выпишу направление на госпитализацию, которое санитарочка передаст медсестричкам в отделении терапии. Побудете пока там, возможно, у вас ещё и воспаление лёгких обнаружится, а руки заживут через недельку-другую, тогда сможете снова креститься…

– Откуда вы…

– А вы думали, что я вас не узнаю, раз без рясы поступили? – широко улыбнулся доктор. – Мы с женой на ваши службы каждое воскресенье ходили, когда вы с супругой в городе обитали.

– Спасибо вам огромное! – со слезами на глазах произнёс отец Николай.

– Ну, будет вам! Вы пока обождите здесь, я распоряжусь, чтобы забрали вашу одежду и проводили в отделение, – мягко сказал мужчина в зелёном халате и покинул хирургический кабинет.

– Храни вас Бог! – тихо прошептал батюшка и стал мысленно благодарить Господа за Его заботу.

Священнослужителя определили в полностью свободную палату, где были расположены четыре койки. Отец Николай занял одну из двух кроватей, которые стояли у окна, поблагодарил медсестру за проявленное к нему внимание и, вежливо отказавшись от предложенного завтрака, лёг в мягкую постель и накрылся тёплым одеялом. Мужчине нестерпимо хотелось отдохнуть, но навязчивые мысли не позволяли ему сладостно провалиться в глубокую бездну безмятежного сна. Батюшка чувствовал себя виноватым перед загубленным животным, но что он мог сделать в сложившейся на тот момент ситуации? Был ли способ помочь перепуганной лошадке?..

Так отец Николай пролежал в постели около двух часов, беспокойно ворочаясь и горестно размышляя о случившемся. За это время ему измерили температуру тела, которая оказалась вполне допустимой для человека, сделали болезненный укол в мягкое место и послушали стетоскопом дыхание, каковое тоже оказалось в норме, а ближе к обеду в просторную палату наведался Пётр.

– Вот он где, спаситель-то наш!

– Здравствуй, Пётр! – пытаясь сохранять спокойствие, ответил батюшка и попытался подняться.

– Лежите, лежите! – немедленно остановил его мужчина, после чего приставил к кровати стул, который до этого момента располагался у небольшого столика, и скромно на нём разместился.

– Как внучка? – участливо спросил отец Николай.

– С ней всё будет хорошо! Я как раз от её доктора. Он сказал, что у Машеньки запущенная пневмония, но дал утешительные прогнозы. Нужно будет только полежать здесь некоторое время, думаю, через пару недель выпишут. Сейчас она спит под капельницей. Вы-то как?

– Пальцы обморозил, – коротко ответил священнослужитель и приподнял забинтованные кисти рук. – Но доктор сказал, что всё обойдётся.

– Ну, слава Богу, – тихо прошептал Пётр и быстро перекрестился. – А где лошадка-то, батюшка? Я её у больницы не увидел…

– Нет больше лошадки, – растерянно произнёс отец Николай и вкратце рассказал обо всех событиях, которые произошли с ним и девочкой этой ночью.

– Эх… – плачевно выдохнул мужчина и, поднявшись со стула, медленно подошёл к окну. – Жалко Забавушку…

– Я перевязал ей ногу Машиным шарфом, чтобы не телепалась и лишнюю боль не причиняла. Это всё, что я мог сделать, ты уж прости… – подытожил батюшка, благоразумно умолчав о тягучем вое в лесу.

– Эх… – снова произнёс Пётр и опять сел на стул у кровати. – Значит, не просто так коровку-то у меня позапрошлым летом увели, иначе не купил бы я лошадку. Видать, неисповедимы пути Господни… так ведь получается?

– Получается, что так, Пётр. Получается, что так, – смиренно согласился священнослужитель, жалостливо глядя на своего собеседника.

– Ладно, пойду я. Надобно ещё в городе кое-куда наведаться да кое-чего прикупить для дома, – мужчина поднялся на ноги, мягко похлопал батюшку по плечу и вышел из палаты.

Несмотря на то, что отцу Николаю удалось выговориться, на душе его всё ещё беспокойно томилась гнетущая тоска. Однако вскоре ослабленный организм всё же потребовал необходимого отдыха и постепенно заставил сознание мужчины окунуться в спасительный сон.

На послеобеденном автобусе из Евсеевки приехала Анастасия. В приёмном отделении женщине любезно предоставили информацию об её супруге, после чего она оставила свою верхнюю одежду в гардеробе на первом этаже и, поднявшись на лифте в терапевтическое отделение, тихо вошла в необходимую палату. Обеспокоенная матушка осторожно села на стул, что после ухода Петра так и остался стоять у кровати, и стала нежно гладить отца Николая по мягким волосам, отчего он вскоре неожиданно вздрогнул и моментально открыл глаза.

– Тише, Коленька, тише, – ласково произнесла Анастасия. – Я здесь, всё хорошо, как ты себя чувствуешь, милый? Как Маша? Я ждала тебя к обеду, но…

– Всё в порядке, Настенька! – ободряюще перебил её отец Николай. – Только пальцы обморозил, – мужчина приподнял руки над кроватью и виновато улыбнулся.

– Горе ты моё луковое, – снисходительно улыбнулась в ответ женщина и вытерла накатывающиеся слёзы.

– Ты, матушка, не раскисай, – глядя на влажные глаза супруги, твёрдо сказал мужчина. – Я теперь на пару недель тебе не помощник, придётся по хозяйству самой справляться... Ну, а ежели какая тяжёлая работа образуется, то попросим помощи у Петра с сыном, думаю, они не откажут.

– Справимся с Божьей помощью! – произнесла Анастасия и горячо поцеловала супруга в губы. – Главное, чтобы здоровье было.

Внезапно из коридора послышались приглушённые звуки, словно кто-то катил небольшую металлическую тележку, останавливая её на несколько секунд у каждой палаты, и вскоре из-за двери появилась полная женщина лет шестидесяти с тарелкой горячего супа в руках.

– Кушать-то сегодня будете, больной? – громко спросила она и поставила глубокую посуду на столик.

– Буду, – твёрдо ответил отец Николай.

– Тогда второе тоже оставлю, – женщина в белом колпаке подошла к своей тележке, затем снова вернулась к столику и разместила на нём стакан с яблочным компотом, столовые приборы и широкую тарелку, на которой располагались картофельное пюре, куриная котлета, капустный салат и три кусочка чёрного хлеба, после чего пожелала мужчине приятного аппетита и скрылась за дверью.

– Садись уж, горюшко ты моё, буду кормить тебя, словно дитяти малого, – заботливо промолвила Анастасия.

– Помолиться сперва надобно! – напомнил супруге батюшка и начал негромко произносить «Отче наш».