мой отец рассказал историю про одного парня, живущего неподалеку от Валенсы.
Этот парень был еврей и носил фамилию Ференч. Звали его Янкель Ференчиш, но жители ближайших местечек, в которых он жил, говорили о нем, что он вообще-то не еврей, а поляк, но фамилия ему досталась от того, кого он любил, а любила его польская еврейка. Мать его тоже была еврейка, и они любили друг друга. Отец Янкеля был польский офицер, который сильно ее любил, но она сопротивлялась и всячески старалась его бросить. Потом она его бросила, вышла замуж за еврея из того же местечка, родила ему дочь и продолжала жить с отцом в Польше, не обращая внимания на попытки отца ее выгнать. Наконец отец понял, что его дочка потеряет наследство, если выйдет замуж за поляка. Он продал все, что у него было, - вещи, мебель, все, только не свою жену, и уехал с ней в Америку. У них было двое детей - сын и дочь. Сын прожил у отца два года, а потом поступил в Итон. Там он пользовался популярностью, но время от времени ему приходилось возвращаться домой, чтобы попрощаться с дочерью, которая жила у его отца. Он к ней ни разу не заходил. И только после ее смерти - потому что отец был вдовцом, не мог продолжать жить с ней под одной крышей - он поселился у нее и умер у нее на руках.
А дочь его жила у матери в Польше.
Она была очень красивая, но имела неприятную и даже отталкивающую внешность. Она была некрасивой не по своей вине, а по ошибке родителей, которые зачали ее и воспитывали в строгой католической традиции. Но потом она стала актрисой и играла очень плохо. Ее муж, бывший актер-католик, часто ее поколачивал, и у них не было детей. Ее никто не любил, кроме ее маленькой дочки, которой было всего два года. Девочка бежала к матери и кричала: "Мама, мама". И мать ее любила, плача и уткнувшись носом в ее плечо. И девочка тоже ее любила.
Когда она выросла, стала жить с мужем, и семья разделилась на две части. Мать с дочерью остались жить у дочери, а муж с семьей переехал к жене. Они были очень бедны, и в его доме только и оставалось, что кровать да несколько стульев. Зато дом был очень большой, и тогда в нем стали прибирать. Это была чудная старинная мебель, которую постарело