Миниатюра из серии «Гаррий Бонифатьевич и его большой зелёный чемодан»
— Гаррий Бонифатьевич, вы — подлец.
— Я знаю. И чего?
— И ничего. Но я встретила настоящего мужчину, который сделал мне предложение руки и сердца.
— Поздравляю.
— …и согласен воспитывать моих детей как своих. В смысле, детей, которые от вас.
— Я не против. Пусть воспитывает. А сколько их у вас?
— Кого?
— Детей.
— От вас или вообще? В глобальном смысле?
— И от меня и в глобальном. И вообще.
— От вас — трое. А вообще — семеро. В смысле, в глобальном. И практически, и теоретически.
— Ага. И всех этот замечательный мужчина собирается считать глобально родными?
— Собирается. Что вы так на меня смотрите? На мне орденов нету. И позументов тоже. И вообще, я — порядочная женщина.
— Этим и восхищён. А что касается товарища, то пришлите его ко мне.
— Накой?
— Хочу пожать его мужественную руку.
— Ещё чего!
— В смысле?
— Руки вам пожимать! Никаких рук! Оттого что вы ему чего-то там пожмёте, вы подлецом быть не перестанете. И не надейтесь даже!
— И всё-таки надеюсь. Могу я узнать имя этого отважного героя?
— Можете. Это поэт Валидолов. Пишет рулады и стансы. Работает трамвайным кондуктором и на полставки — засольщиком на засолочном пункте имени Парижской Коммуны.
— Какой коммуны?
— Парижской. А что?
— Ничего. Как это эстетично — «засолка Парижской Коммуны». Сколько в этом определении трагизма и неотвратимости надвигающегося бытия! Значит, руку пожать ему нельзя?
— Категорически. Знаю я вас. Вы ведь ему запросто про меня такое пораскажете…