Юмористический рассказ «Миллионер из захолустья», написан авторами Иван да Марья.
Миллионер из захолустья.
Скотнику фермерского хозяйства «Моя хата с краю» Ивану Степановичу Наливайко, с зарплатой десять тысячи рублей в месяц, совсем недавно, то есть на днях, очень сильно подфартило. Выиграл он в лотерею два миллиона рублей.
Три дня Иван Степанович бродил по хате совершенно очумевший от такого счастья, пил горькую, бормотал что-то себе под нос, постоянно сморкался в полотенце и сотрясал воздух фразами.
- Граждане, как же так! Беспокойство-то какое! Надо же, ни хрена не делал, раз и цельных два миллиона в кармане.
На четвертый день, свыкшись со статусом миллионера, Иван Степанович с утра на свежую голову, взялся считать на калькуляторе, как можно с умом потратить финансы. Прикинул. Например, если только водки в день по пол-литра брать, так лет двадцать в празднествах прожить можно, а если копыта откинешь до этого срока, то есть помрешь, то и на поминки останется. Здорово. А если, например с хорошей закуской? Все равно охренеть как хорошо получается. А если какую-нибудь знаменитую певицу пригласить? В его обалдевшем от перспектив мозгу, проявилась картина. Иван Степанович за столом, бутылка водки на столе, соленый огурец на вилке, а рядом певица пляшет и поет, два миллиона, два миллиона рубликов на столе Иван Степанович видишь ты. Так и прославиться можно на всю страну, подумал Иван Степанович и попасть на передачу типа очевидное и невероятное. От таких радужных возможностей закружилась у него голова и ком подступил к горлу. Жизнь ему улыбалась. Он продолжал мечтать. Считал и так и сяк, прикидывал, туда и сюда, все равно вылезало везде и всюду, что пришел на его улицу праздник. Еще два дня провел Иван Степанович в расчетах, наконец, на седьмой день к обеду угомонился, сплюнул в угол и пошел навестить своего старого друга.
Надо сказать, что не всю эту неделю Иван Степанович дома сидел и пил горькую. В начале недели он даже вышел на работу, но получив нагоняй от бригадира фермы за прогул, расхрабрился, послал его на хрен и заявил, миллионеры скотниками не работают, затем показал ему кукиш, сплюнул под ноги и с высоко поднятой головой пошел домой. Сидеть дома одному, при такой радости, было невмоготу и потому Иван Степанович раза по три в день, заходил к своему другу Николаю Петровичу Крушкину и каждый раз подробно в деталях и тонкостях расписывал ему во всех красках тот изумительный день, когда он выиграл два миллиона рублей в лотерею. Вот и на этот раз, он зашел к другу, который жил на другом конце деревни.
- Ну, миллионер, решил, как богатством намерен распорядиться? – спросил его с порога Николай Петрович. - Обмыть бы надо такой сюрприз, по-настоящему, по-нашему.
- Да в чем вопрос, конечно обмоем, само собой разумеется, это даже обсуждать не хочу, гульнем мы с тобой Николай на славу друзьям и на зависть врагам, - прибауткой, с улыбкой ответил Иван Степанович, ставя бутылку водки на стол.
- А вот эта, - Иван Степанович со строил серьезное лицо и ткнул пальцем в бутылку, - не в счет, получу капиталы, будем мы с тобой сыты по горло и пьяны в стельку, слово миллионера. Сели за стол. Выпили. Иван Степанович продолжал говорить.
- Как распоряжусь капиталом, да, вот так и распоряжусь. Во-первых, куплю жене эмалированную посуду с голубыми цветочками, как говорил мне по пьяни Васька, наш механик из гаража, миллионеры завсегда любят из такой посуды кушать. Затем обязательно куплю микроволновую печь, слышал, тоже нужная штука. Ну и жене, конечно, тысяч двадцать отвалю на подарки, как ни крути, верти, почти тридцать лет вместе живем, заслужила женщина, себе мотоцикл…
- Слушай, хватит болтать, давай лучше выпьем, - перебил его Николай Петрович, я каждый день по три раз слышу байки о твоих планах и каждый раз новые. Что же меня касается, то я не хотел бы сидеть за столом с человеком, который врет с три короба, пока трезв и которому надо плеснуть в стакан водки, чтобы узнать у него хоть слово правды.
На том и порешили, опрокинув бутылку горькой.
Прошел месяц и вот Ивану Степановичу домой привезли из банка мешок денег и с того самого момента он пропал, как сквозь землю провалился. Не виделись друзья, примерно с полмесяца. Но это же деревня, а в деревне земля более круглая чем в городе и вот как-то вечером повстречал Николай Петрович Ивана Степановича на автобусной остановке. Тот, еле волоча ноги, шел домой.
Модная, темно-синяя двубортная куртка на нем была местами испачкана. Белая рубашка кое-где вылезла из штанов. Светло-синий галстук был как-то немыслимо повязан на шее в два узла и видимо больно стягивал ее. Иван Степанович непрерывно пытался ослабить его, ругался матом и плевался на землю. Брюки были измяты. Коричневые ботинки, почему-то местами были покрыты черным сапожным кремом. Бросалось в глаза, что его новый гардероб безобразит жизнь Ивану Степановичу и мешает удобно существовать в этом мире.
Ну а сам, Иван Степанович крайне отощал и высох. Его лукавая физиономия заметно изменилась, побледнела, глаза утратили блеск жизни, а под ними появились темные области переоцененных возможностей.
- Ты ли это Иван? Да что с тобой случилось? Куда пропал, как дела? – начал быстро спрашивать его Николай Петрович.
- Разуй глаза, конечно, это я, - грустно ответил Иван Степанович. – Как дела спрашиваешь, да дела как сажа бела. Дни проходят в разбирательствах минувших дней, в жалобах на настоящее и в страхе за будущее. Эту, как ее, эмалированную посуду с голубыми цветочками, я понятное дело бабе купил, печку, ну эту с волнами, тоже приобрел. Ну, в общем, так скажу, тоскливо и мерзопакостно на душе, хоть волком вой по ночам.
- Почему так? При твоих-то деньгах, - удивился Николай Петрович.
Иван Степанович плюнул на землю, тяжело вздохнул и проговорил.
- Не рад я жизни, терплю много горя. Теперь бытье мое, не бытье, а вытье. Погоди Николай, стой, припомнил, должок же за мной есть. Помнишь, обещал накормить по горло и напоить в стельку. Ты уж прости меня. Закрутился и завертелся я тут в миллионерах и позабыл. Так что пойдем в забегаловку, проставляюсь.
В забегаловке кое-как развязав галстук и сунув его в карман, Иван Степанович начал говорить.
- Живем мы с тобой Николай в деревне, ни черта не видим и ни хрена не понимаем. Олигархов поносим, дескать живут они, как в раю, печки у них там с волнами, мраморное мясо едят, на мерседесах туда-сюда катаются, короче говоря, от жира бесятся. Скажи мне, откуда все это люди знают, как там наверху. Вот я олигархом пожил цельный месяц, я олигарх, так сказать деревенский, местного разлива. И скажу тебе так, мать твою, ничего хорошего я в этом не вижу.
- Интересно гутаришь, чего не ожидал я от тебя Иван, то таких слов, что случилось, почему хорошего не видишь? – спросил его вновь удивленно Николай Петрович.
- Да вот так и не вижу – тоскливо проговорил Иван Степанович.
— Вот, к примеру, ты давай считай, загибай пальцы. С родней, со всеми переругался? Переругался. Это раз. Доругался до побоев? Доругался. Брат жены, вроде бы тихий всегда мужик был, а тут намедни, раз и по роже мне смазал. Ты говорит Иван, буржуй и скупердяй, вот получи и распишись. Это тебе два. Милиция в хату наведывалась или нет? Наведывалась. За эксплуатацию без регистрации гастарбайтера Хасана из Узбекистана, штраф мне выписали? Выписали. Вот тебе три. Жена, благоверная Клавдия Филимоновна, сутками в хате сидит? Сидит. Ящик напольный, кованный с деньгами сторожит? Сторожит. Слезами обливается? Обливается. Это тебе четыре. Ты, Николай, загибай пальцы, загибай. Тесть, хрен старый, капиталу через день на похмелье требует? Требует. Ворота топором рубил? Рубил. У меня из-за этих несчастий и трагедий в душе смятение и тревога проявились? Проявились. Это тебе пять. Я, нынче, как вор в тюрьме сижу, из хаты выйти не могу. Выйдешь на улицу на мотоцикл взглянуть, беда, тесть тут как тут с топором проявляется, опохмелиться требует. Не выйдешь на улицу, опять горе, бензин из мотоцикла сливают. Так и живу. Кручусь, как белка в мясорубке.
Иван Степанович, тяжело вздохнул и проговорил.
- Наливай, Николай, давай выпьем. Ты же мне друг, а самая крепкая дружба возникает почитай всегда в тяжелую для друзей годину.
Выпили.
- Ну и как дальше жить будешь? – поинтересовался Николай Петрович.
- Черт его знает, - ответил Иван Степанович. – Не знаю, хоть сто раз спрашивай. С того момента как привезли финансы, все и пошло кувырком, налетели со всех сторон в мою жизнь напасти, как воронье на падаль. Просто бедствие какое-то спустилось с небес на мою голову. До миллионов, жил не тужил, тихо и удобно, а как получил капитал, так и поперло со всех сторон.
Когда финансы мне в хату привезли, я сразу и просек, не порядок в доме какой-то начинается, нечто необъяснимое происходит. Гляжу, родни моей, мать твою, набилось, как сельди в бочке. Как помочь, нет никого, а здесь все за столом сидят, колбасу уплетают и самогоном балуются. Приветствуют по случаю. Ну, а я на полном серьезе без шуток и смеха, отвалил всем без исключения по тыщенки. Не понравилось. Смотрят, косо, не по-доброму на меня. Решил пошутить, обстановку значит разрядить, жене говорю, ну любовь моя собирай вещи, деньги мне привезли. А она спрашивает, а какие вещи брать, зимние или летние? А я отвечаю, вроде как с юмором, то есть шучу, да все собирай и сваливай на фиг отсюда. Тоже не понравилось. Юмор не оценили. Брат жены, больше всех выступать начал.
- Да что это за скупердяйство - орет, - и как только совести у этого гада хватило, отоварить родню по тыщенки, когда миллионы в кармане валяются.
Значит так, поговорили по-нашему, мат пере мат, обида за обидой, ну и рукопашная пошла. Что дальше было, не помню, табуреткой по голове получил. А брат жены взял с тумбочки магнитофон и был таков. Вот так и рассорился я с родней, пере поносился с каждым, но жить дальше надо, надо.
Приобрел я, разумеется, всевозможного товара. Эмалированную посуду с голубыми цветочками, я тебе Николай уже говорил, в магазине со скидкой купил. Хорошая была скидка, мать твою, как сейчас помню, продавали посуду по шесть тысяч рублей, а мне она досталась за две тысячи. Жене, благоверной Клавдии Филимоновне не двадцать тысяч, а все двадцать пять тысяч рублей по щедрости своей отвалил. И начал дальше прикидывать, как капитал с умом и пользой для дела пристроить. Гляжу и что вижу, жена благоверная моя Клавдия Филимоновна, сутками в хате сидит, ящик напольный, кованный с деньгами, сторожит и слезами обливается и не передохнуть, не вздохнуть ей некогда.
- Безобразие, - думаю, жена конечно место свое в хате знать должна, ну а с другой стороны, демократия в стране, что не так, вмиг срок схлопотать можно за ущемления личного достоинства.
Опасно думаю, жену так дальше в хате держать. Покумекал немного и решил, найму я ей в подмогу гастарбайтера, пусть в огороде работает, да за скотиной присматривает.
Нанял. Гастарбайтер Хасан из Узбекистана за двести рублей в день огород копает, скотину выгуливает, а супруга, черт бы ее побрал, нет бы, гулять и веселиться в свободное время, все равно продолжает сутками в хате сидеть, ящик напольный, кованный с деньгами сторожить и слезами обливаться. Вот и пойми этих женщин. До капитала трудилась и развлекалась, а здесь сидит и рыдает. От такого безделья, ей всевозможные беды начали припоминаться. Как со мной познакомилась, как с дуру на брак согласилась, как на распродажу в магазин не успела, как голову покрасила, чтобы меня удивить, а я подлец не заметил. Одним словом, затуманился у бабы рассудок, расшатался, полная чепуха от безделья происходит.
Ну думаю, так дело не пойдет, надо что-то делать. Дал я жене еще тысячу рубликов и говорю. Сходи, в фитнес центр, развейся, отдохни душой и телом. Я бы с тобой пошел, да за мотоциклом проследить нужно, бензин в миг сольют гады и не заметишь.
С неделю отказывалась, но женское любопытство взяло свое. Пошла в фитнес центр, что бабка Матрена в нашей деревне год назад после смерти мужа открыла. По картам гадать в фитнес центре научилась. Днем гадает по картам, а вечером опять плачет. Я еще тысячу рубликов благоверной на фитнес отвалил – не помогло, все равно плачет. Ну думаю, хрен с ней, плачет, так пусть плачет, у меня и так дел невпроворот, дабы по ней убиваться, я за мотоциклом слежу, чтобы бензин не слили.
Через неделю ко мне милиция приходит. Ну, чего эксплуататор попался, мне участковый говорит. Почему гастарбайтер Хасан из Узбекистана без регистрации у тебя пашет и с каких таких дел, ты ему двести рубликов в день платишь? Наше фермерское хозяйство «Моя хата с краю», под корень сукин сын рубишь? Да за такие дела, да при советской власти, мать твою, к стенке ставили. Но так как у нас демократия и свобода слова, вот тебе штраф в пятьсот целковых. И попробуй только не заплати, судами замордуем.
Иван Степанович опять тяжело вздохнул и посмотрел на пустую бутылку водки.
- Что паршиво Ваня, - тихо спросил я его.
- Конечно, паршиво, иначе и быть не может, - грустно проговорил Иван Степанович. - Я вот здесь с тобой пол-литра распиваю, а душа болит, разрывается. Возможно, сейчас бензин из моего мотоцикла сливают. А может быть жене, благоверной Клавдии Филимоновне родственники по голове стучат, ящик напольный, кованный с деньгами, вскрывают, капитал похищают. А гастарбайтер Хасан из Узбекистана, век бы мне его не видать, хмурый и злой в сарае сидит, не работает, матерится, расчет требует и выдворения ожидает. Тесть, хрен старый, с топором где-то рядом ходит, ворота срубить грозится, если на похмелья денег не получит. И выпить с тобой хочется и домой идти надо. И на кой черт мне это счастье подвалило и на хрена я купил этот лотерейный билет, сто лет бы его не видеть. Хорошо быть богатым, но паршиво.
Разговоры стихли. Каждый думал свою думу. Заказали еще пол-литра, выпили. Затем Иван Степанович оплатил счет, и друзья побрели домой. На развилке дорог, Иван Степанович, обнял Николая Петровича и заплакал. Николай Петрович стал его успокаивать, мол, терпи, вот деньги кончатся и все будет хорошо, заживешь по-прежнему, по-нашему весело и без забот, как неожиданно Иван Степанович проговорил сквозь слезы.
- Тут, через неделю, вроде бы лотерея опять намечается. Недурно было бы мне снова выиграть, так этак миллиона три. Уж больно очень надо. Жениться я надумал на доярке из соседней деревни. Огонь баба, хотя и тощая. У олигарха жена непременно должная быть молодая и тощая, а моя жена, благоверная Клавдия Филимоновна, все 100 кг весит, приведи такую, засмеют олигархи, как недоразвитого типа ничего не смыслящего в демократических преобразованиях.
Николай Петрович от удивления раскрыл рот и тупо смотрел на Ивана Степановича, не зная, что сказать.
А Иван Степанович завязал галстук в два узла и, еще раз попрощавшись с Николаем Петровичем, всхлипывая и медленно раскачиваясь из стороны в сторону побрел домой.
Тяжело быть миллионером.
Понравился рассказ, ставьте лайки, комментируйте и подписывайтесь на канал.
С уважением. Иван да Марья.