Японский корреспондент NHK Акира Сахеки встретился с гитаристом Брайаном Мэем, чтобы поговорить о фильме, Фредди и времени, проведенном в музыкальной группе.
- Reporter: Вопрос: Фильм «Богемная рапсодия» стал большим хитом у нас Японии. Люди ходили в кинотеатры по 6-7 раз. Как вы думаете, почему он привлек так много людей?
БМ: Мы очень рады, что так вышло. Япония вообще для нас особая страна, она сыграла огромную роль в том, чтобы сделать нас такими, какие мы есть. Когда мы впервые приехали в Японию, к нам относились как к Битлз и это дало нам уверенности. Во всём остальном мире мы были только начинающей группой, так что у нас, как вы знаете, особая связь с Японией.
Чем фильм так зацепил? Я думаю, что в фильме есть честность. Биографический фильм – это попытка проникнуть под поверхность. Это не похоже на документальный фильм, где вы просто соединяете несколько кусочков фильма и мнения.
Это попытка нарисовать картину определенного человека; не только то, как он выглядит, но и то, что он чувствует и что им движет. Это было нелегко, передать портрет исключительного человека, такого как Фредди. Передать его силу и в тоже время уязвимость, его внутренние битвы и противоречия. Ведь дело не столько в фактах. Речь идет о попытке нарисовать картину и понять, что было внутри этого человека. Некоторые критики сказали: "Это неправильно", но я думаю, что они как бы упустили из виду, что это не документальный фильм, а чей-то портрет. И конечно, этот кто-то нам очень дорог.
- Repr: Фредди умел радовать публику…
БМ: У него это шло из сердца. Он знал, в чем заключается его предназначение и хотел создать музыку, которая являлась бы силой. Что бы каждый мог почерпнуть этой энергии. И он избавлялся от всего, что могло бы разрушить эту миссию.
- Repr: В прошлых интервью вы много раз упоминали, что «Фредди – это Фредди!».
БМ: Да, Фредди – это Фредди! Он был необычен! Я думаю, что большинство из нас в мире чувствует потребность нравиться другим людям… Бывают моменты, когда мы готовы уступить, что бы о нас хорошо думали. Но Фредди каким-то образом выходил за рамки всего этого, и, если он не хотел что-то делать, он говорил: «Нет, я этого не делаю!». В нём была поразительная свобода. Он был для меня человеком, который вдохновлял, мы все стремились к такой свободе. Он мог не подчинятся людям, которым нужно было угождать.
- Repr: Фильм показывает смятение Фредди, в котором он пребывал, будучи меньшинством. Как близкий друг, вы когда-нибудь говорили с ним об этом?
БМ: О чувствах мы говорили через творчество. Хороший пример – это песня «Тяжелая жизнь». Забудьте на мгновение о клипе, просто трек для меня был очень важен, потому что это был Фредди, пытающийся выразить свои чувства совершенно непосредственно в песне. Она выглядит довольно легкой, но на самом деле в ней очень много боли. В то время у нас совпал тяжелый этап в жизни.
Был момент, когда мы с Фредди сели, и нам обоим было очень тяжело. Мы оба занимались личными проблемами, если хотите знать, и мы писали эту песню таким образом, чтобы объединить чувства. У него начались хрупкие и мучительные отношения с близким другом, и я тоже испытывал невыносимые колебания и мучения к одному близкому мне человеку. Во время работы мы находились в одном состоянии и смогли вложить свои чувства в песню. И это замечательно. Это помогает и нам, и людям, которые слышат и чувствуют то, что мы хотим передать. Так создается связь и понимание между людьми.
- Repr: Насколько «Живая помощь» была важна для Queen, когда вы оглядываетесь назад, на историю группы?
БМ: Неожиданно для нас, мы смогли пойти дальше, без нашего традиционного шоу в темноте, огней и дыма. У нас не было этого в Live Aid. У нас не было наших костюмов, потому что без специального света это не имело смысла. У нас не было нашей привычной звуковой системы, всё было убрано, и мы остались только вчетвером в обстановке, которая, я бы сказал, была для нас совершенно чужда.
Я знал, что публика пришла смотреть разные группы, а не нас, поэтому выходя на сцену мы были слегка не уверены. Но произошло чудо, и мы как будто снова ожили. Концерт вдохновил нас и вернул в студию, где мы снова начали активно работать. Мы вдруг поняли, что вместе мы огромная сила и нам нужно использовать наши ресурсы, чтобы снова создавать музыку.
- Repr: Прошло почти полвека с 70-х годов, но Queen всё ещё набирает новых поклонников.
БМ: Может быть дело в том, что мы всегда общались искренне на эмоциональном уровне. В Queen много напыщенности, шоу и драмы, но мы всегда говорили о тех эмоциях, которые испытывали сами. Фредди обладал мастерством, которое он оттачивал, и я думаю, что он – проводник между музыкой и аудиторией. Он являлся эмоциональным, живым содержанием созданных песен.
Мы писали о мечтах, разочарованиях, любви и страсти, желании свободы. Такие вещи чувствуют не только люди со сцены, но и каждый человек, и я думаю, если в Queen есть какой-то секрет, то он заключается в том, чтобы быть настоящим человеком, а не рок-звездой. Вот что самое главное!
- Repr: Как в группе появлялись новые направления в музыке и новые идеи?
БМ: Нам повезло. У нас была хорошая внутренняя химия, и мы вчетвером всегда двигались в противоположных направлениях. Это давало нестабильную ситуацию внутри коллектива, но зато благотворно влияло на творчество. Мы всегда критиковали друг друга и всегда пытались вести группу то в одном, то в другом направлении.
У Джона, например, был совершенно другой взгляд на то, где он хотел быть. Он в значительной степени фанк, а Роджер-традиционный рок-н-ролл. Фредди – это всё от балета до оперы. Он просто хотел бесконечно расширяться. А я, по-моему, всегда старался сделать Королеву более жесткой. Мне нравится барабан, мне нравится хардкорный азарт. Мне нравится хард-рок. Итак, есть эти четыре совершенно разных человека, которые всегда пытаются моделировать то, что происходит в студии. Студия – это место, где наши семена выращиваются и становятся растениями, которые мы используем.
Мы всегда были очарованы этим процессом и мы думали: «как далеко мы можем зайти? Что мы можем сделать ещё? Может, попробуем? Может, попробуем?» Мы никогда не хотели создавать один и тот же альбом больше одного раза.
- Repr: У Королевы очень давние и хорошие отношения с нашей страной. Что вы знали о Японии до того, как отправились туда в первый раз?
БМ: Мы почти ничего не понимали, это было все равно что говорить о Луне. Думаю, в те времена страны были более разными. Всё-таки с появлением интернета и развитием интернационализма мы потеряли часть магии быть отдельными. Мы поехали в Японию и все было по-другому. Тогда все цвета были разные, все улицы были разные. На улицах не было английских имен, и большинство людей не говорили по-английски, поэтому, если вы пошли гулять в Токио и заблудились, вы действительно заблудились. Людям приходилось брать с собой маленькие бумажки с адресом своего отеля.
В Японии мы обрели первых настоящих поклонников, и мы стали другими людьми. Это действительно было что-то волшебное...
Я помню, нам принесли традиционные красивые деревянные игрушки, бумажные вещи, куклы, мечи, одежду и мы вдруг прониклись этой замечательной культурой. Англичане, как правило, очень сдержанны и холодны. Японцы сразу же отнеслись к нам тепло, по-доброму и обрадовались, увидев нас. Это был просто невероятный опыт, который я никогда не забуду. Каждый раз, когда мы возвращаемся, я все еще чувствую это. Я все еще чувствую это возрождение. И каждый раз мне грустно покидать Японию, потому что с первых дней у нас возникли необычные отношения.
- Repr: Может быть у вас есть какие-то любимые места?
БМ: Я люблю ездить в Киото, чтобы увидеть прекрасные сады. И есть один уютный отель в Токио, который мне нравится, с таким же восхитительным садом, где я чувствую себя очень комфортно. Мне нравится встречаться с людьми. Я наслаждаюсь едой и наслаждаюсь атмосферой, я наслаждаюсь чувствами. Мне нравится, как думают японцы.
Мне нравится идея уважения, и вы чувствуете это, как только встречаете японца. То, как люди относятся друг к другу отличается в каждой стране, но в Японии важна идея уважения. Вы кланяетесь друг другу, ставя себя немного ниже того, с кем встречаетесь. Это очень очаровательный способ начать отношения и мне всегда это ужасно нравилось.
[This interview was conducted December 2018 at Brian May's personal archives in England]