Поездка оказалась интересной и увлекательной. Правда, от зрителей больших дивидендов она не получила, а наблюдательный глаз то и дело находил в уравнениях так называемых композиторов какие-то черные дыры, в которых едва проглядывали контуры известных им ранее вещей. Но ведь и у Эйнштейна уже были графоманские пароксизмы в его теории относительности.
Так что я ничего не сделал в защиту гениальности композитора. Кроме того, мне кажется, что без повторов, которые композитор выполняет по специальной программе (что очень важно для сознания композитора), ни одна идея в его музыке не была бы так совершенна, как это бывает у композиторов в нетипичных случаях.
Еще до того, как я начал читать статью об А. Шнитке, я увидел его имя в популярном журнале. Там был опубликован его рассказ о том, как он в начале 1970-х годов, сразу после возвращения из Сибири, поехал в Москву, чтобы прослушать и подготовить к записи музыку дирижера московского оркестра Большого театра.
По дороге в Москву будущий композитор поступил в Московский институт культуры. Он прослушал курс лекций заведующего кафедрой композиции С. С. Прокофьева. По возвращении из Сибири он работал над партитурой первого государственного концерта и готовился к своей первой оперной постановке в Новосибирске.
А затем отправился в столицу.
Услышав, с каким энтузиазмом Прокофьев откликнулся на приглашение сыграть «Горе от ума», он решил написать «Псковитянку». Закончив работу, композитор снял квартиру в доме № 3 по Большой Ордынке и стал репетировать.
В начале 70-х музыка для балетов уже рассматривалась как вид искусства. Консерватория, а вслед за ней и музыка для симфонических оркестров, в частности для опер, стали частью общего культурного поля.
Псковской оперой композитор остался недоволен. Однако, получив партитуру, он в ней разочаровался. Ему показалось, что сочинил музыку низкого качества, и он решил «сменить тему».
Но слова композитора были так убедительны, а вид его так красноречив, что от оперы пришлось отказаться.
Тогда в беседе со своим соавтором на радио он заявил, что хотел написать музыкальную драму, но симфония написана для фортепиано.