Предисловие
— Что ты натворила, идиотка? — Раздался громкий крик здорового мужчины. Его высокий голос эхом отдавался в самых темных и потаенных местах замка, от тембра затрещали стекла. А домашняя мертвая мышь Фогги, пытавшаяся до сего момента стащить кусок дорогого сыра с тарелки, грохнулась на пол, изображая вторичную смерть. Даже призраки наперебой стали прятаться, кто где.
— Прости меня, отец, — начала вымаливать прощение хрупкая девушка, но тут прозвенел хлесткий звук пощечины. Бедная ведьмочка, не удержавшись на ногах, оказалась на полу, из ее пухлых губок засочилась алая кровь. Струйка сбежала по подбородку, потянулась мокрой дорожкой вниз по грудной клетке и укрылась где-то в зоне довольно глубокого декольте.
— Ты должна была его охмурить, а затем ликвидировать! — Продолжал реветь лорд, — А ты что учинила? А-а? Я тебя спрашиваю, — за секунду оказался рядом с девушкой, опустился на одно колено и вздернул её за подбородок, чтобы она смотрела прямо ему в глаза.
— Прости, — жмурясь, только и смогла выдавить из себя девчонка хриплым голоском, всячески сдерживая желание зарыдать, чтобы не показаться еще более жалкой перед своим отцом, но глаза как назло защипало, и соленая капелька всё-таки сорвалась с ресничек.
— Ты говоришь мне прости? Да, ты осознаешь всю катастрофу того, что натворила? — Лорд отпустил голову девушки, поднялся, оправил камзол, сложил мощные руки на груди и, казалось, если не аристократичное воспитание, сплюнул бы в сторону, а то и под ноги самой девчонки.
— Не реви, дура. Поднимайся, — брезгливо кинул здоровяк, но тон снизил, резво развернулся на пятках и стремительно направился в дальний угол комнаты, где стояло его любимое кресло, и плюхнулся с размаху в него.
Было заметно как постепенно расслабляется его тело: плечи чуть опустились, кулаки разжались, и тонкие, не подходящие к пропорциям тела пальцы теперь игриво почесывали брутальную щетину, да так тщательно, будто пересчитывали каждую волосинку.
Ведьмочка, опираясь о холодную каменную стену, с трудом поднялась, но слабость её чуть не заставила опуститься обратно.
— Ты должна всё исправить! У тебя на это неделя. И, — быстро перевел свой взор на неизвестно откуда взявшиеся в воздухе часы, — Твоё время начинается прямо сейчас.
— Я не подведу тебя, отец! — Осипшим голосом произнесла девушка и склонилась в поклоне, отдавая честь лорду.
Сразу после ее слов над их головами закружили сотни маленьких огоньков красного цвета - Наблюдатели обещания. В случае, если обещание будет нарушено, девчонка окажется во власти того, кому принесла обет. Хоровод, свершив ещё два круга, разделился надвое, выписывая виражи, направились к объектам и расплылся на их запястьях маленькими татуировками в виде змей, кусающих себя за хвост, которые олицетворяют замкнутость договора. Если Обещающий выполнит свою часть договора, тогда получит полную свободу.
— Т…ты для чего это сделал? — Потирая ноющее запястье, ведьма заплаканными глазами уставилась на отца.
Неужели этому тирану больше нечем заняться, кроме того, как поработить собственную дочь, лишив ее последнего и самого главное в жизни — свободы.
— Да, так, мотивация, — в его глазах безумным отсветом фиолетового бриллианта блеснул азарт вперемешку с презрением.
— Так это же договор шестого уровн...
— Пошла вон! – Взревел лорд, перебивая.
Девушка мгновенно была поднята в воздух заклинанием и отброшена за дверь, которая сразу же с огромной силой захлопнулась у нее перед носом
Глава первая.
Утро действительно бывает у кого-то добрым? Честно, я бы хотел встретиться с тем человеком, который это утверждает.
Жалобный писк будильника уже в сотый раз раздается на весь дом, пробирает до костей, заставляет швырнуть в несчастный смартфон как минимум камнем, но, как назло, под рукой ничего тяжелее подушки нет. Вот, кто мне ответит, зачем я поставил такую мерзкую мелодию? Да и вообще, я её разве ставил?
С величайшим трудом открыл один глаз и замер, прислушиваясь к тишине, царившей в квартире. Одинокий кусочек пиццы ютится на тарелке на низеньком стеклянном столике, телевизор крутит какую-то телепередачу про утреннюю зарядку, которая "так бодрит, так бодрит". Кучка белья, вчера снятая и брошенная посреди гостиной, завершает общий вид бедной комнатки студента.
— А-а-а, — застонал, натягивая одеяло до самого носа, — За что мне всё это?
Ещё с минуту повалялся на постели и сделал попытку подняться. Ох, лучше бы я не совершал такую ошибку: мне уже как-никак не четырнадцать лет, а целых восемнадцать. Резкий подъем дал откат, в глазах потемнело, затем мир просто пошел черными пятнами, голова закружилась, равновесие сделало ручкой.
— Кир, будешь так поступать, долго не проживешь, — отшутиться вроде как удалось, но никто не оценил остроту моего «гениального» ума. Прискорбно.
Аккуратно сел на край кровати и спустил ноги на теплый пол, благо он тут был с подогревом.
— Что ж, надо перекусить что-нибудь перед учебой, — продолжая беседовать сам с собой, окинул взглядом комнату в поисках хоть какой-нибудь одежды. Я, конечно, живу один, но щеголять в одном белье не очень приятно, когда в окно на тебя любуется какая-нибудь дама из многоэтажки, что находится чуть левее от парковки, но, знаете, и оттуда прекрасный вид открывается на мою скромную персону.
Оторвав свою любительницу приключений от дивана, направился в свою спальную комнату, но, не сделав и шагу, мир покачнулся. «Головокружение? Опять? Я же не настолько стар, чтоб от каждого резкого движения ориентацию терять», — пытался внутренне себя как-то утешить. Но спустя пару секунд всё снова пришло в норму: почва, так сказать, не уходила из-под ног, стены не пытались завалиться. Быстро одевшись, заскочил в ванную. И тут же пожалел. Дело в том, что там, прямо над умывальником висит зеркальце, а в нем отражаюсь собственно я.
— М-да, — констатировал. Зрелище было не из приятных: потрепанное лицо, на скулах еще не пропавшие следы от подушки, темно-каштановые волосы торчком, глаза, как у домашней крысы-альбиноса. Под этими красными изумрудами отлично залегли синяки, будто меня кто-то неплохо так отделал на днях. Ногами.
Дабы не травмировать свою и без того расшатанную детскую психику, покинул уборную и направился в свою обитель, в своё любимейшее место - на кухню. Пробегая мимо гостиную, боковым зрением замечаю, что мой Васюта что-то упорно пытается сделать с моим телефоном.
— Эй, комочек шерсти, ты чего там творишь? — окликнул кота, заворачивая в комнату, — Киса-киса-киса.
Питомец, вяло обернулся, и я встретился с его глазами. На минуту они почудились мне такими умными, такими наполненными опытом и мудростью, но мгновение спустя, Васюта мотнул головой, и предо мной снова два уже привычных голубых сиамских глаза.
«Показалось, наверное», — промелькнула быстрая мысль в голове.
По мере того, как я приближался, издавая «Кис-Кис-Кис», животное прогибалось в спине, и начинало всё злобнее и предупреждающе рычать.
— Малыш, что с тобой? — Обеспокоенно поинтересовался у него, застыв в полуметре. Кот, выпустив острые коготки, фыркнул и бросился прочь.
Хотя прочь — это грубо сказано: в этой комнате сильно не побегаешь. Поэтому он молнией помчался мимо меня, на ходу сбивая деревянный стул и пытаясь дотянуться когтями до моей всё еще голой ноги.
От испугу заскочил на диван, на самую спинку, проследив за маневрами питомца.
— Это что ещё за выходки такие? — Выдохнул, аккуратно спускаясь со своего безопасного места. Постоял еще с минуту на постели, до сих пор не заправленной между прочим, переводя дыхание, затем спустился на пол.
Под рубашкой, которую я надевал вчера в свой ВУЗ и так безответственно бросил у кровати, ярко горел мой смартфон, показывая, что полностью готов к работе.
— Не понял, как котяра его разблокировал? Там же стоит шестизначный пароль и Face Id. Сомневаюсь, что он величайшим, многоуважаемым и часто используемым мной методом «тыка» смог бы снять блокировку.
Но это всё показалось такими мелочами, по сравнению со временем: мне не то, что на завтрак не хватало ни минуты, я едва-едва успевал добраться до универа, если выйду прямо сейчас из дома, причем речи о метро или маршрутке не может и идти. Только на вертолёте.
Пулей собравшись, успел даже бутерброд захватить и съесть его на бегу. Не, ну, а что? Как говорится, «Сгорел сарай, гори и хата», то есть если опаздывать, то всю пару пропустить. Одной рукой набрал СМСку старосте, умоляя не ставить «Н», выскочил на улицу, оглядываясь по сторонам. Чистое небо, свежий весенний воздух. Благодать. В это время здесь частенько стоят водителя самых разных наций и народностей, которые и подвозят вот таких, как я, опоздунов, на учебу. Но вот именно сегодня мне, как ни странно, особенно "повезло": окинув взглядом родную улочку, понял, что тут подозрительно тихо. Никаких таксистов, обсуждающих свои новые «ласточки», даже никаких гопников, сидящих на лавочке на детской площадке, расположенной напротив моего подъезда, жадно поедающих семки.
«Удивительное рядом», — подумалось мне.
Пришлось идти пешком, хорошо, что тут не так далеко, минут двадцать пять быстрым шагом, и ты на месте.
Вот знаете, бывают такие дни, когда всё и вся настроено против вас. Черный день, черной пятницы, черного месяца, черной недели. И у меня сегодня именно такой: отойдя от дома на несколько шагов, небо нахмурилось, солнце заволокло темной тучей, бульвар погрузился во мрак, мир теперь предстал передо мной в серых тонах. Изредка встречающиеся мне люди, быстро передвигая ногами, начали раскрывать зонтики, так предусмотрительно взятые из дому.
—А что поделать? — Выдавил печальную улыбку, вытаскивая наушники и смартфон из кармана. Накинул капюшон, и в ушах громко заревела музыка. Нервы. Обожаю. Особенно под такую погоду, а та, словно услышав мои мысли, начала еще сильнее ухудшаться. Вот уже и первая капелька дождя скатилась по толстовке. Ускорив шаг, добавил громкость:
«Плакали, плакали, батареи и трубы,
Я целую, целую, твои нежные губы…»
Неожиданно что-то изменилось, нарушая мою идиллию. Что-то странное произошло. Оторвав взгляд от мощенной камнем дороги, огляделся. Мир словно замер. Нет, светофор мигал, капли дождя продолжали проникать под кофту, заставляя съежиться, но улица изменилась: она была абсолютно пуста. Ни раздражительных людей, ни быстрых машин, спешащих скорее довести хозяев на работу—ничего. Минута, другая, я продолжаю идти, не сводя глаз с вывески очередной пивнухи, которую во всяких рассказах назвали бы таверной. Несмотря на ветер, который безусловно дул, причем достаточно сильно: я, промокший насквозь, хорошо его ощущаю, и моя будущая простуда тоже — но вот вывеска стоит на месте, не шелохнувшись. Она, весящая на петельках, должна не то, что раскачиваться, словно корабль во время штурма, должна крутиться вокруг своей оси от таких порывов.
Но тут раздается оглушающий гром, да такой, что я почувствовал всю его мощь всем своим пугливым телом, мне показалось, что даже земля вздрогнула. И тут всё прекратилось. Черные, словно сама тьма, тучи расступились, выпуская солнце, из-за пригорка высунула свой нос новенькая «виста», из-за угла на бульвар вышел незнакомец, затем другой, третий, что-то бурно обсуждая,причем выглядели они совершенно сухими. В общем, Жизнь вернула все свои краски и прелести, лишь оставив меня в глубокой задумчивости и недоумении.