Цифровой юань не заменит доллар США, но это не значит, что его внедрение не будет иметь серьезных финансовых последствий. Некоторые американские финансисты уверены, что цифровой юань заменит роль мировой валюты, которую в настоящее время играет доллар США. Китайская Народная Республика, похоже, не хочет, чтобы люди думали, что ее цифровой юань может повлиять на динамику мировой власти.
В марте этого года государственная китайская газета Global Times опубликовала материал под названием «Испытания китайского цифрового юаня не имеют отношения к геополитике». Тем не менее, аналитики по ту сторону Тихого океана, похоже, придерживаются иной точки зрения. Только в прошлом месяце известный менеджер по облигациям Франклина Темплтона Майкл Хазенстаб написал статью, в которой утверждал, что «цифровая валюта Китая представляет собой угрозу господству доллара».
Администрация Байдена с тех пор начала замечать потенциальные угрозы со стороны виртуальной монеты Китая. Хотя ученые мужи продолжают выражать в основном поляризованный взгляд на этот вопрос, обе точки зрения, похоже, упускают из виду главное. В апреле 2020-го года, после шести лет разработки, Народный банк Китая (НБК) запустил первую пилотную программу своих электронных платежей в цифровой валюте (DCEP) в районе Сянчэн, Сучжоу. С тех пор пилотный проект расширился до Шэньчжэня, Чэнду, Сюнъань и Шанхая .
К ноябрю 2020-го года более 2 миллиардов юаней DCEP, по сообщениям, подверглись обращению в рамках четырех миллионов транзакций с использованием приложения, подключенного к шести основным государственным банкам Китая. Китай планирует подготовить DCEP для широкого использования к зимним Олимпийским играм 2022-го года, что позволит ему стать первой страной, выпустившей виртуальную валюту.
За несколько месяцев до запуска пилотной программы Хуан Цифань, вице-президент Китайского центра международных экономических обменов, представил на саммите Бунда технический документ, в котором излагаются амбиции Китая в отношении цифровых валют. В своем выступлении Хуан заявил, что цифровой юань Китая обладает потенциалом «подорвать глобальные методы личных платежей, изменить систему торговых расчетов и реформировать механизм эмиссии глобальной валюты».
Альтернатива SWIFT? Все эти разговоры о подрывной деятельности, реформировании и реформе могут заставить задуматься о предполагаемой геополитической значительности DCEP. Хуанг даже объяснил, как виртуальная валюта может служить альтернативой SWIFT (Общество всемирных межбанковских финансовых телекоммуникаций), которое он назвал «финансовыми инструментами для Соединенных Штатов, чтобы осуществлять глобальную гегемонию и осуществлять юрисдикцию длинными руками».
Теоретически Хуанг прав. Китай вполне мог бы использовать платформу цифровых платежей, чтобы избежать отметки SWIFT и продолжать «вести дела в обычном режиме» со странами, находящимися под санкциями США, такими как Иран и Венесуэла. Эта оценка, однако, не учитывает того, что Китай уже нашел способы избежать ограничений США. Как сообщает Reuters , после того, как Америка ввела санкции против Венесуэлы в начале 2019-го года, нефть из Petróleos de Venezuela SA в Китай была перенаправлена с помощью российской государственной нефтяной компании Роснефть. Поставки якобы производились так, как если бы они происходили из Малайзии. Более того, в 2015-м году Китай уже создал альтернативный SWIFTу механизм клиринга и расчетов, известный как Система трансграничных межбанковских платежей (CIPS).
Эти события очень беспокоят Америку и ее союзников, таких как Израиль, которые рассматривают поведение Ирана на Ближнем Востоке как дестабилизирующую силу в регионе. Но, даже в этом случае перспектива использования цифрового юаня в качестве еще одного инструмента для подрыва санкций далека от того, чтобы начать свержение доллара как глобальной резервной валюты. Поскольку Международный валютный фонд (МВФ) добавил юань в свою корзину специальных прав заимствования (СДР) в 2016-м году, он не получил широкого международного использования. По состоянию на февраль 2021-го года общая доля юаня в мировых платежах оценивается примерно в 2%. Примечательно, что подавляющая часть торговли Китая – 93% импорта и 95% экспорта – по-прежнему номинирована в долларах США.
Неверное толкование чайных листьев. Стремясь ускорить интернационализацию юаня, Китай вполне может попытаться стимулировать страны, участвующие в Инициативе «Один пояс – один путь», использовать DCEP для оплаты инфраструктурных проектов. Но DCEP не собирается конвертировать примерно 16 триллионов долларов США в офшорных долларовых депозитах в международных банках в эквивалентную стоимость в юанях.
Вот где западные аналитики склонны неверно истолковывать «чайные листья»: DCEP изначально не создавался для того, чтобы угрожать господству доллара. Напротив, его создание было вдохновлено давними внутренними проблемами, которые больше связаны с необходимостью Коммунистической партии Китая (КПК) осуществлять контроль над финансовой системой. В конце концов, финансовая система Китая долгое время служила центральной опорой его модели развития под руководством государства, облегчая экспериментальные экономические реформы, сохраняя при этом централизованный политический контроль со стороны партии.
Когда экономика Китая вышла на второе место в мире по величине, этот великий подвиг сопровождался появлением массивной теневой банковской системы и взрывом финансовых преступлений. Чтобы оценить серьезность ситуации, Министерство общественной безопасности Китая (MPS) сообщило, что в 2019-м году его служба безопасности расследовала 159000 дел о финансовых преступлениях, в результате чего было возвращено в казну около 100 миллиардов юаней (14 миллиардов долларов).
Несмотря на усилия Китая по пресечению отмывания денег, уклонения от уплаты налогов и незаконного сбора средств, эти преступления по-прежнему обходятся стране в сотни миллиардов долларов каждый год. Согласно расчетам MPS, только незаконные азартные игры являются причиной ежегодного оттока средств из Китая на сумму около 1 триллиона юаней (145,5 миллиарда долларов). Генеральный директор Департамента международного сотрудничества MPS Ляо Цзиньжун объяснил, что банды, проводящие эти операции, использовали криптовалюту для сбора и перевода средств, что затрудняет отслеживание этих транзакций.
Между тем, по оценкам китайских регуляторов, в 2019-м году объем теневой банковской системы составил почти 12,9 триллиона долларов. Теневые банки возникли примерно через год после мирового финансового кризиса 2008-го года, предоставляя «небанковское кредитное посредничество».
Растущие долговые опасения. Их создание во многом было вызвано желанием обойти ограничения на кредитование, введенные вскоре после развертывания пакета посткризисных мер стимулирования в размере 4 трлн. юаней. В то время КПК была готова мириться с теневыми банками как средством стимулирования посткризисной экономики.
Но к 2016-му году растущий долг Китая начал вызывать серьезные опасения у китайских руководителей. В то время Чжоу Сяочуань, возглавлявший НБК с 2002-го по 2018-й год, предупредил чиновников, что неспособность ограничить финансовые риски на материке вполне может привести к «моменту Мински» – обвалу цен на активы, вызванному долговым давлением или валютным давлением после длительный период роста.
В том же году президент Си Цзиньпин объявил финансовую безопасность вопросом национальной безопасности. Финансовый кризис – одно из самых больших опасений Китая. Все, что угрожает финансовой стабильности, ставит под угрозу репутацию Коммунистической партии и впоследствии оказывает несоразмерное влияние на доверие и уверенность ее народа.
Недавнее преследование крупных технологических компаний, таких как Alibaba и Ant Group, является символом опасений Коммунистической партии и представляет собой резкий переход от традиционного подхода КНР к политике невмешательства к финтех-компаниям. Изменение отношения ЦКА тесно связано с проблемами, присущими теневой банковской системе, а именно с угрозой неликвидности из-за предложения высокорисковых ссуд и страховых услуг.
Растущая «независимость» финтех-гигантов напугала как правящую партию, так и самого президента Си. Наличие контроля над огромными объемами данных и их огромная популярность создают потенциал для критики КНР - как в случае с Джеком Ма. Это не было воспринято партией положительно. С тех пор PBOC привлек Ant Group и Tencent для помощи в реализации своих амбиций DCEP. Возможно, это случай «держать друзей близко к сердцу».
Преступность, валюта и данные. DCEP служит инструментом китайского правительства для восстановления контроля над внутренними финансовыми преступлениями, стабилизации финансовой системы и защиты национальной безопасности Китая. В отличие от многих анонимных и децентрализованных криптовалют, DCEP контролируется и поддерживается PBOC, что дает руководству Китая высший контроль над всеми транзакциями. Как объясняет Му Чанчунь, директор Исследовательского института цифровых валют при НБК, идея DCEP заключается в том, чтобы «защитить наш денежный суверенитет и статус законной валюты».
Примечательно, что DCEP позволяет не только улучшить денежно-кредитную политику. Это позволяет правительству Китая интегрировать данные, собранные на других платформах, таких как система социального кредита, для создания более подробной картины покупательских моделей отдельных пользователей. Возможность более эффективно отслеживать финансовое поведение означает, что КНР будет лучше оснащена для выявления закономерностей в финансовых транзакциях, прогнозирования будущих тенденций и соответствующей подготовки рынка.
По замыслу цифровой юань не имеет ничего общего с заменой доллара США. Но это не значит, что его развертывание не будет иметь глобальных разветвлений. Как утверждает Дэвид Голдман, заместитель редактора Asia Times: –«Китай создает новую систему мировой торговли и финансов, которая в качестве побочного продукта заменит методы торгового финансирования, которые остались в силе с тех пор, как Венецианская Республика ввела их в 13 веке».
Интеграция финансовых технологий Китая с другими ключевыми инновациями в области искусственного интеллекта, 5G, квантовых вычислений и блокчейна позволит Пекину извлечь выгоду из преобразований в торговле и финансах, вызванных Четвертой промышленной революцией. Огромные объемы данных, доступные Китаю, хорошо послужат им при тестировании и настройке этих платформ. В сочетании с глубокой вовлеченностью Китая в глобальные цепочки поставок эти события вполне могут повлиять на геополитический статус-кво первых держав мира.
ALUF И BARZILAI