С работы я вышел пораньше. Солнце вонзило острые лучи мне в глаза. Голова раскалывалась: черепная коробка сделалась чугунной, а полуденный зной тушил там мозг словно плов в казане.
Я достал из рюкзака бутылку воды и запил очередную таблетку.
«От этих таблеток никакой пользы».
Мне почему-то вспомнилась фраза Бориса Ивановича, моего учителя по скульптуре в художественной школе.
Яркий образ, явленный пьяным сознанием, погрузил меня в водоворот воспоминаний.
Художественная школа.
«Ты что, цветов не чувствуешь?» - говорила моя руководительница, которая вела у меня живопись, натюрморт и композицию. По её словам, я был бездарен во всех её дисциплинах.
«Это что, нос? М-да, не быть тебе Рубенсом».
Если мои портреты и напоминали полотна великих, то разве что портреты Уильяма Утермолена. Был такой художник, чьи автопортреты менялись по мере прогрессирования Альцгеймера. Мои работы напоминали его творенья в терминальной стадии.
Забавно... Я говорю совсем как ОНА.
Вы, наверное, скажете, что это не педагогично. Что учитель обязан быть непредвзятым. Что главная цель учителя – учить.
Я научился. Научился быть честным к себе.
Хочешь быть хорошим творцом – остановись на детских рисунках. Золотой период большинства художников заканчивается тогда, когда подарки ко Дню Рождения родственников приходится покупать. «Полотна» тогда резко падают в цене.
Я стал прогуливать почти все ЕЁ занятия по рисованию. Единственный предмет в этой школе, который я не прогулял ни разу – скульптура.
Пришельцы, энергетические столбы и другие чудеса.
Я обожал лепку. Бесформенный кусок художественного пластилина был твёрдый как камень в начале занятия. Постепенно он таял в тёплых ладонях, поддаваясь усилиям упорных пальцев. На глазах возникала жизнь. Фантазия обретала форму.
Настоящее волшебство.
Впрочем, волшебство было не только в формах. Прямо в центре класса проходили энергетические столбы, с помощью которых Борис Иванович заряжал воду в вёдрах. Мол, приезжали учёные с приборами и нашли здесь энергетическое поле.
Борис Иванович – мой учитель по скульптуре. Седовласый, коренастый, с хитрым прищуром и ехидной ухмылкой. Ходили легенды о том, что ещё лет десять тому назад от учениц отбоя не было, очарованные девушки старших курсов караулили его возле подъезда.
Харизма у него была невероятная. Иначе стали бы мы пить воду сомнительно консистенции из немытых стаканов? Но мы пили. Пили и слушали его истории про пришельцев. Слушали про то, как Иваныч якобы материализовал персик из воздуха. Что-то он рассказывал сам, а что-то вычитывал из книг. Как правило из тех, что продавались в газетных киосках.
Когда мне стукнуло двенадцать, я перестал верить в его истории. Перестал верить в домовых и небесных ангелов. И уже разочаровался в Боге. Не помню почему, но история с Дедом Морозом повторилась. Наверное, снова получил от «деда» не те подарки, о которых мечтал.
Бориса Ивановича я уважал, как и любой из его учеников. А что до его странностей - все талантливые творцы абсолютно сумасшедшие.
Исцеление Христово.
Однажды у меня заболела голова прямо на уроке. Я страдал от внутричерепного давления и боли докучали мне часто. Но в этот раз боль была сильнее, чем обычно.
Борис Иванович, читающий нам вслух историю очередную временную петлю, вдруг остановился, посмотрел на меня и отложил книгу.
- Бледный ты какой-то. Тебе плохо? – спросил он встревожено.
Я немного замешкавшись, всё же встал с места, подошёл к учительскому столу и, не желая привлекать лишнего внимания, сказал тихо:
- У вас таблетки от головы нет?
- Не надо тебе таблеток. От этих таблеток никакой пользы. - сказал Борис Иванович.
- Кто бы сомневался. - подумал я про себя. – И на что я рассчитывал.
- Иди сюда. Садись. - буркнул Иваныч, приставив стул к стене. На ней под самым потолком был нарисован Иисус.
Я посмотрел на учителя, перевёл взгляд на Христа и, почти безнадёжно, спросил:
- Может всё-таки таблетку?
Борис Иванович усадил меня на стул. Прямо перед всем классом. Я видел, как ребята обнажили зубы в довольных ухмылках, предвкушая очередное «представление» Иваныча.
- Закрой глаза.
Я закрыл. Услышав смешки, я скривил рот, пытаясь подавить улыбку. Когда учитель начал махать надо мной руками и воздушные потоки загуляли по волосам, я начал смеяться.
- Ты давай это прекращай! Ишь, рот не закрывается! – рявкнул Иваныч с нарочитой строгостью.
Я стянул губы в трубочку и вжал голову в плечи, боясь получить случайный подзатыльник тяжёлой «лечебной» руки.
- Защитное поле как шляпа-сомбреро, - сказал он.
Я не обратил на эту фразу внимания, ожидая окончания «процедуры». Он и не такие странности говорил.
- Родовая травма. Внутричерепное давление. Защемление позвонков. - сказал он наклонившись ко мне, чтобы другие не слышали.
Улыбка стала спадать с моего лица. Дальше он будто читал мою медицинскую карточку, в которой диагнозам было где разгуляться. От волнения я стал мять руками штаны.
- Сейчас боль уйдёт. - сказал он мягко и сделал быстрые движения пальцами над макушкой.
Когда он велел открыть глаза, я почувствовал удивительную лёгкость. Никакой боли не было. Ноги сделались ватными, у меня перехватило дыхание. Оставшуюся часть занятия я просидел в ступоре. Я не слышал ни Бориса Ивановича, ни «подколов» одноклассников.
Последнее напутствие Иваныча.
Нет, я не прозрел, не обрёл веру и не ударился в религию.
Но стал сомневаться. Я понял, что я ни черта не знаю об этом мире.
Однажды, на своём последнем занятии по скульптуре год спустя, я дождался, пока ученики покинут класс и подошёл к Борису Ивановичу.
- А что мне делать, чтобы ИХ увидеть? – спросил я неуверенно.
Он посмотрел на меня как на душевно больного.
– Инопланетян, Борис Иванович. Чтобы они и ко мне прилетели.
Он рассмеялся. Я почувствовал себя ужасно неловко. Словно это я четыре года к ряду рассказывал про летающие персики и автобус, который уносил в прошлое.
- Ты больше фантастических книг читай. Не теряй любопытства. Никогда не теряй.
Я не понял его фразы. Мне даже обидно стало. Я ждал, что он откроет мне вселенскую истину, а он рассказал про то, что все мы живём в тумане своих грёз. Выходит, пришельцы жили исключительно в его историях?
В гости к Иванычу.
Я и не заметил, как солнце уже стало тянуться к горизонту. Боль в голове начала утихать. Я решил, что сегодня же поеду в художественную школу, где провёл четыре года. Захотелось навестить Бориса Ивановича. Ощутить аромат масляных красок, душистого дерева и старого прокуренного свитера Иваныча.
Подошёл к школе. Она поменяла форму и цвет. Вместо тяжёлой деревянной входной двери теперь пластик с металлической кнопкой «вызова». Нажал.
Из-за двери показался охранник.
- Вам чего? Вы за ребёнком? – спрашивает.
Язык будто прилип к нёбу.
- Если за ребёнком, то ждите снаружи, занятия не закончились.
Я кивнул, развернулся и пошёл прочь, ощущая на себе пристальный взгляд охранника.
За ребёнком. - подумал я. – Да вот только этого ребёнка уже давно и нет.
Присев на скамейку, я зашёл в группу школы в социальной сети. Пробираясь сквозь фотографии знакомых кабинетов и чужих лиц, я остановил взгляд на старике. Это был Борис Иванович. Всё тот же прищур, но уже уставших больных глаз. Найдя комментарий с вопросом о здоровье Иваныча, я не дочитав ответ, быстро сунул телефон в карман.
Я хотел, чтобы Иваныч был жив, здоров и полон энергии. Ведь он и был энергетическим столбом, который заряжал не только воду, но и всех нас.
«Жизнь - это не прийти домой и пожрать борща. Это целый космос".
Однажды в университете, мы писали сочинение о самом необычном случае из жизни. Я написал про Иваныча.
Помню, преподавательница прочитала моё сочинение, сняла очки и, протерев глаза, спросила:
- И что? Так оно и было?
Я пожал плечами.
- Выходит, жизнь – это не прийти домой и пожрать борща. Это целый космос. - сказала она.
Мне очень понравились её слова. Сколько смысла за этой простотой. Лучше и не скажешь.
Эпилог.
С тех пор прошло много лет, а я всё ещё вспоминаю слова, сказанные мне Иванычем перед самым выпуском.
Так что он хотел сказать на самом деле? Может, это не про фантазию вовсе?
В Библии, кажется, говорилось:
«Ищущий да обрящет».
Может, оно об этом?
Я, конечно, уже ничего не ищу. Мне стукнуло тридцать. Теперь я дракон, склонившийся над своими сокровищами в виде вороха бесполезного хлама из «Икеи». Но иногда периодически посматриваю на ночное небо – не пролетел ли кто.
Пришельцев пока не встречал. Зато людей повстречал много.
В большинстве из них так много борща и так мало космоса.