Глава 17
Троицкие леса. Нет, не облезлый пролесок, мелколесье, лесопосадки. А именно – леса. Зелёно-голубая мощь, непоколебимая сила, сверкающая всеми красками земли, на заре, неисповедимая таинственность. Кто только не пытался описывать русский лес, прорисовывать, выкорчевывать. А он, величественный в своей первозданной наготе, как стоял, истукан вселенной, так и стоять будет.
В дремучих лесах хоронились коварные разбойники, орудовали кровожадные маньяки, вроде «чикатилы» и «фишера», хоронились от лютых врагов, бородатые партизаны. Лес, во все времена представлялся неким убежищем, землей обетованной, для благих, и не очень, начинаний. В лесу совершались, тайные раскольничьи обряды, отшельнические молебны, под вековыми дубами, не в обхват пятерым взрослым, хоронились клады с заговорами.
Непуганые друиды, почем зря, вкладывали свои «хозяйства» в пустующие дупла дерев, в надежде услышать глас потусторонних сил.
Кто только не пользовался дарами леса. Холеные помещики, осиянные пышными бакенбардами, в царские времена, с ружьями наперевес, вели охоту на глухарей и лосей. Выслеживая их по свежему помету. Не брезговали землевладельцы и дикими кабанами, подозрительно похожими на них самих. Так же, без ложных сантиментов, занимались отстрелом зверья и генсеки с почетными гостями, вспоминая былое и думы. Заливая удачную охоту, горячительными напитками. Таким образом, они отдыхали от государственных дел.
Что же за чучело порой, лезет через непролазные дебри, в надежде завалить крупного кабаньего самца? Удивляется чуткий егерь, взявший объект на прицел, на всякий случай. Не леший же, в самом деле. Нет, конечно, нет, откуда леший в лесу, он водится, только в сказках. А приглядеться повнимательнее, и окажется, что ломая все сущее перед собой, воинственно прёт - потомственный, седьмого колена некрофил, настоящий зоофилюга со стажем. Разбрасывая поллюцию, гнилые сопли, и поганые слюни по осеннему мху, мастурбируя повсеместно, даже зимой в сугробе, он представляет себе кабаньи усы, теплые розовые уши молодой свиньи, ветвистые рога гордого оленя, на своем безмозглом жбане. В свежеприобретенную, модную, охотничью шапочку, усатый дядя воткнул лебединое перо. Как герр Герринг на параде. Трофей, изъятый у покойного лебедя. Повод для непомерного хвастовства на привале. Подстрелил, смог, учитесь, мужики. Влет, со ста шагов. Валите и вы. Пришла мода на охоту, бери ружье ступай домой.
Николай второй, мученик, просто царь, уже не император, однажды в белорусских пущах, уничтожил единовременно триста зубров, и около тысячи ворон. Таким образом, по псевдорусскому обычаю, он завалил свою горячо любимую семью, вместе с пусть серьезно приболевшим, но наследником, а затем - отдав Распутина на растерзание охотникам – бесноватым чертям, заодно уничтожил и российскую империю во главе с бывшим собой. Не надо было стрелять ворон, предвестников беды, а слушать их, казалось бы бессвязный, кричащий, монотонный гам. А получается – нет ворон, и некому подсказать. Остался один. Мученик, никто не спорит.
Охотники, подозрительно похожи на рыбаков, в своем стремлении навредить животному миру. Нагадить в чистую душу лося, или карася. Лишить его законного земного существования. Изъять из пищевой, лесной цепочки. Зачем эти богатые ребята, владеющие сотнями человеческих душ, образованные, доблестно отслужившие на благо царя и отечества, занимаются по сути дела, форменным вредительством. За это не улыбаться надо на привалах, а судить. Суровым судом леса. Застрелил животное ради удовольствия, получи девять грамм в затылок. За удовольствие нужно платить. Конторы, вырубающие леса, необходимо сравнять с землей, а горе организаторов сей вырубки, вешать прямо на месте преступления, на кривой осине.
Русский лес сам себя проряжает. Глядишь, бывало, старый кряжистый пень, поросший мхом и веселыми опятами, кряхтит, кашляет, а из него, как символ вечного обновления, лезет наружу зеленый росток новой жизни. На вид он нежен и беззащитен, но внутри нарождающегося исполина, уже заложена великая сила. Он колюч, прям и стоек, как плетка казака.
Но главным лесным врагом, во все времена, являются даже не мелкотравчатые шкодуны охотники, а всепожирающий огонь. Пожары. Рыжая стихия очищения. Метастаза, глобального превращения былых мыслей и надежд, в траурный пепел. Костёр зарождается на земле и переходит в небо. Быстро бежит по упругому стволу, и в припадке герострации, валит бывший лес гектарами, обратно на землю. Как говорится – приди, откуда ушёл. Но у лесного огня, есть и положительные моменты – прежде всего, это очищение. Крушение старого миропорядка, и рождение нового. Пусть пройдут годы, пока вырастит свежее укрытие для лесного зверья, они подождут. Но лес, как стоял, корабельными фаллосами, светлыми ликами к луне, так и стоять будет. Как обычное чудо природы. Как надежная шляпа планеты. Укрытие от дурных начал. Непрокуренные легкие человечества.
Из хлопка и древесины, китайцы, как-то удумали, печатать самое скверное зло на земле – бумажные деньги. Все перевернули с ног на голову. Запустили печатный, всепланетный станок. С тех пор - из жизни, печатают смерть. После вселенских хитрецов, на «фантики», перешла и Европа с Америкой. Конечно, возить караваны медяков, с места на место, подвергая свою драгоценную жизнь ежеминутной опасности, как-то не рентабельно, контрпродуктивно. Разбойники кругом. Не практично, не этично, а деньги, как известно, счет любят и тишину. Похрустишь свежепахнувшими купюрами, перед носом жены, и настроение поднимается, белый свет становится милее. Рубль к рублю, копеечка, к копеечке. Удовольствие впереди. Копейка рубль бережет. Долг платежом красен. Помял бумажки, понюхал, и в подушку. Зашил до лучших времен. Уселся на нее сверху, попрыгал для пущей важности - хорошо.
А ведь копить бумажные деньги, на самом деле, большая глупость, хоть они и занимают меньше места в багаже, не сильно оттягивают карманы, если правильно сложить. Особым шиком среди блатарей, считается - свернуть хрусты в трубочку, и чем она толще, тем блатарь состоятельнее. Блатнее. Тем дольше он, король шконарей, правилок, лагерного бытописания, и окружающая его свита, будут прожигать жизнь. Как говорят цыгане – гулять. А гулять, как известно, нужно начинать с того места, где ты сейчас стоишь. Избавляйся, дружок от грязных бумажек скорее, пока тебя не накрыла свирепая ЧК. Кидай хрусты налево и направо, ведь жизнь, блатная, хуже, чем отрава. Украл, выпил – в тюрьму. Джентльмен неудачи.
Единственное, что дороже денег, в обывательском понимании общемировых ценностей - это жилье, пресловутая недвижимость и антиквариат. Старинные вещи с историей. Или подлинной, или придуманной ушлыми скупщиками старины. А многоэтажный бетонный монстр, с черными дырами окон и дверей, полна горница людей, практически невозможно украсть, только по частям, на стадии строительства. Но тогда это не недвижимость, а какой-то недоделанный монстр, ощетинившийся металлическими швеллерами и худыми трубами. Как пиратский галеон, за минуту до абордажа, гуляющий на просторах мирового океана. К тому же, без жилья человеку смерть, он замерзнет в лютую зиму под забором, опупев от голодного шатания, по ледяным лабиринтам улиц.
Так что, дорогие друзья, подведем промежуточные итоги: разрисованные купюры быстро обесцениваются, менее долговечны, по сравнению с монетами. Особенно золотыми. И чем старее золотые монеты, тем они дороже. Хороши, так же слитки драгоценных металлов: платины, серебра, того же золота. Монеты первых русских князей, естественно, бесценны, по сравнению со знаменитыми червонцами Николая второго. Но вся беда антикварщика в том, что приходится менять дорогущие монеты нате же, казалось бы, банальные, бумажные деньги. Чтобы на них снова раздобыть, прикупить по случаю, заказать, украсть раритетную вещь. Желтый кругляш, музейный артефакт межплеменного раздора. Вот и ходят по кругу – банкиры, теневые барыги - сводники, богатые наследники знаменитых фамилий и сами фамилии. Любители старины, толстые чиновники, ушлые блатари, косящие под порядочных людей. Денежные знаки, антиквариат, антиквариат, денежные знаки. Карман, музей, музей, карман.
Влез, такой условный хозяин бензоколонок, в бетонно-кирпичную коробку, или замок на лужайке у реки, чтобы сподручнее было сматываться. Обставил ее антиквариатом, навешал на стены полотна знаменитых кистей, пригласил светских дам, людей своего круга, устроил скромный банкет на сто персон. И к концу вечера, как вишенку на торте, вынес бархатный футляр с самой дорогой монетой в мире. Вот, смотрите, черви земные, любуйтесь, завидуйте, я шел к этому всю жизнь, охотился за ней, круглой дырой, десять лет по всему земному шару. И нашел, выследил. Она одна такая, другой нет, я проверял. Какое же несказанное удовольствие, я получил, от охоты за ней. Незабываемое приключение. Это, знаете ли, как будто, провести сложнейшее, заброшенное расследование, поймать неуловимого преступника, тщательно заметающего следы. Осудить злодея судом чести коллекционера, получить признательные показания. Глаза в глаза, с бывшим, уже не опасным врагом. «Расскажи-ка мне, дорогой, друг, как дело было». И потекла неспешная беседа.
Собравшиеся на банкет-презентацию неофиты, с бегемотами-женами наперевес. Блестящие персоны, солидно кивают кабаньими головами, трясут третьими подбородками: «да, дружок ты преуспел, но мы, конечно круче, не все, естественно. Но некоторые – безусловно». Дамы хлопают в ладоши, от переизбытка чувств, непроизвольно приседают в старорежимных реверансах: «подари, подари». Но не подарит, хозяин все-таки. Рачительный ухват, монетка к монетке, бриллиантик к бриллиантику. Детям, внукам, всем хватит. А чтобы с ума сходить, как Савва Морозов, по всяким рабоче-крестьянским пигалицам сохнуть – дудки. Тем более стреляться. С революционерами якшаться? Ни за что, не дождётесь.
Не те пошли толстосумы, ох, не те. Нет в них полета души русской, любви вселенской. Помешались на деньгах. На тряпках, новые цыгане. Все тащат. Лошадь уж околела от напряга, а телега все катится с горы, самоходом. Если не избавить от них окружающих, простых людей, тружеников села, рабочих, служащих, страна покатится под откос, мало никому не покажется. Все продадут, камня на камне не оставят. Вот тебе и дыра-монетка, под названием «лох».
««Когда же Ленка, ты научишься мыслить аналитически. Ну, хотя бы рационально. Милиционер все-таки. Будущая мама. А ведь что для женщины материнство – пренепременно - всё. Возможность самореализоваться, научиться любви, терпению. А я что? Если бы не старый пердун в камере, выкашливающий свои легкие на пол, арестантам под ноги, был бы сейчас здоров. А так – вся пересылка полегла. Как можно больных заключенных, на последней стадии чахотки, держать со здоровыми. Видимо, очередной эксперимент пенитенциарная система, поставила над зк. Выживет – молодец. Не выживет – тоже молодец.
Столько же я, Леночка, горюшка хлебнул, помотала меня жизнь, подергала. Не знаю, выберусь ли, из выгребной ямы воспоминаний. Спать ложусь, глаза прикрою, как будто сплю. А сам видения ловлю, мимолетные. Тяжелые образы, облегченные картины реальных дел, переплетаются в моей голове, со сказочными персонажами, из лабораторий. Черви, ржавые решетки, спираль Бруно, земля черная. И кашель, везде этот адский лающий звук. На всей планете. Насельники подпольных схронов ворочаются, сморкаются, потеют. Движения синхронны, как по мановению дирижерской трости. Переворачиваются одновременно. А кто их загнал в ад гниения заживо? Какая лютая сила, скрутила человеческие судьбы, в бараний рог? Лена, кто бы, что ни говорил, а приговорили они себя сами. Прокурор лениво выписал определенный срок, положенный по липовой бумажке, именуемой законом. Судья вяло согласилась, привет семье. Сколько вас, злодеев умников, «не виноват, не я, не меня», за день проходит. А что есть закон? Кто под законом ходит? Ребенок – нет. Животное – тоже нет. Даже божья коровка может с удовольствием беспредельничать, пока лето. У человека один закон – обмани другого, себе подобного. Забери у него все, что твоей душеньке угодно, по праву сильного. Он жертва, а не ты. Да, совершеннолетние особи обоих полов подзаконны для государства, но не для воровского закона. Совершил – получи, если попался. Для этого милиция и существует. Ведь как без тебя, Лен? И твоих соратников, обойтись? Разбредутся все, кто куда, как стадо баранов. Захотел – убью, захотел – ограблю. А давить, кто будет эту публику? Совсем истребить не получится, пробовали не раз, но придавить основательно, вполне себе возможно. Чтоб сидели тихо, знали – расплата обязательно придет. Ответка для особо вертлявых. Для этого всю шелуху вашу, золотопогонников, в высоких кабинетах сидящую ровно, поганой метлой вычищать надо. Участковыми по районам разослать, хотя бы на месяц. В командировку. Огурец в кобуру, складной стакан за пазуху, и - вперед. Профилактические беседы проводить. с оступившимся элементом.
Лена, а ведь, особым шиком у разбойников считается, забрать все и не причинить жертве никакого вреда, только напугать. И тебе хорошо, и потерпевшим, и дадут меньше, без насилия же, обошлось. А то, некоторые безмозглые особи – влетят, наворотят с перепугу, кровищи выше крыши, потом, о - па, а что же я накуролесил? В Раскольникова сыграл. Теперь конец. Вышак. Приперли к стенке. Частично осознав содеянное, естественно не раскаявшись, у преступника проявляется ответная реакция, пружина срабатывает: хоть погуляю напоследок. Терять-то нечего. И понеслось по кругу. Труп на трупе и трупом погоняет. Семьи под корень - детей, стариков, домашних животных, всех, даже попугаев. Как же, выдать может ментам позорным, хохлатый, разговорчивый имитатор. И все это кровавое безобразие, разыгрывается из-за, какой-то, облезлой шубы, раздолбанного видека, скромной кучки бумажных денег. Страсть. Прогуливается кровавое добро за секунду, а людей уже не вернешь. Да, даже если и много добра лихие людишки берут, наводка жирная, стоит ли человеческая жизнь любых денег? Нет, конечно. Бывали случаи, брали трусы и носки, старые кастрюли, детские вещи. А спросить бы у идиота: зачем ты, отморозок, всю семью пришил, ведь не нажил ничего? Бельмы вытаращит, завоет, как зверь в лесу, ручищами хрустанет, отвали следак, поганый, правды от меня, красавца фартового, сроду не дождешься. Хошь казни, хошь, милуй. А вот тут и ответ кроется, всей истории корешок.
Леночка, жить то, на самом деле, и подобному монстру охота. Ох, как, охота. А вот бы, привалить следака, выскочить на волю, ох наворотил бы делов, оборотень из рода человеческого. Дайте же люди, последний шанс, лазейку, веревочку. Свободу. Агрессия, направленная на безвинных жертв, трансформируется во внутреннюю. Злоба и страх неминуемого наказания, персонифицируется на собственное тело и больной мозг. Болезнь прогрессирует безоткатно. Отныне, и навсегда, разбираться придется с самим собой. Если такого дьявола крепко закрыть, без перспектив выйти когда-нибудь на волю, скорее всего, он сожрет себя сам. Найдет способ. Не может дикий зверь долго выживать в клетке, он быстро погибает от тоски. Самое простое, в такой ситуации – отказаться от пищи. Медленно умереть от голода. Можно спровоцировать бунт, и попытаться взять заложников, среди тюремного персонала, но как показывает практика последних лет, церемониться с восставшими заключенными никто не станет. Шансов выжить, а тем более улететь с деньгами в другую страну, практически нет. Штурм произойдет, по-любому. Жестокий, беспощадный. Полетят головы с обеих сторон. Но это уже, не имеет никакого значения. Всплеск был, выхлоп состоялся. А дальше – неизвестность. Черная ночь мученичества.
Леночка, как же хорошо, что мы вырвались с тобой из городского смрада, из тоски многоэтажных коробочек. Какой сегодня прекрасный день. Я, как-будто заново родился, очистился от скверны. Мне теперь ничего не надо. Только лежать здесь, на синем кителе, рядом с тобой, теребить пуговицы со звездой, нежно поглаживать погоны с тремя полосками, смотреть на небо, дышать лесным воздухом. Ни о чем не думать. Какие эксперименты, сравняться с этим. Какая, к черту, наука, разговоры на повышенных тонах, академические споры. Ничего этого, вообщем-то, и не было. Или происходило не со мной. Новая жизнь, новая радость, новое счастье. Да простое, людское счастье. Сынок, бежит, ручонки растопырил, папочка, а ну-ка, поймай. На кухне, булькает наваристый борщ, любовно сваренный, с увесистой говяжьей косточкой. Дом – полная чаша. Ты, Лена, в китайском халате, с драконами, держишь дочурку на руках. Она диктует письмо деду Морозу. Я записываю: Здравствуй, дедушка Мороз. Как у тебя здоровье? Как живешь? Как у вас дома дела? Заводите ли вы животных? Как у внучки дела? Что делаешь? У меня все хорошо, у меня три котенка. Друзей много в школе. Оценки хорошие. Я еще только во втором классе. И я умею рисовать лошадок из мультика. Я хочу, чтобы мир был дружный. И чтобы не было войны. А еще, чтобы твоя внучка была здоровая и красивая, умная, добрая, милая. Хочу санки, чтобы кататься. Хочу, чтобы все бездомные животные были здоровые, нашли хозяев, и – стали домашние. И хочу себе на дачу собаку. Хочу, чтобы выпал снег, и я каталась на санках. Хочу, чтобы ты приехал к нам в Москву, в мой дом. До свидания дедушка и внучка, с Новым годом.
Тепло людское, как пес на цепи, вертится, сказать не может, миску перевернул, мохнатый, скоро отвяжут, поведут купать в колхозный пруд. Тоже ведь работяга, хоть и шерстяной, дом охраняет. А сколько всего интересного, можно было бы услышать, если бы он, хозяин будки и длинны своей цепи, наконец-то, заговорил. А может Лен, бросить все, да в омут с головой. Как в последний раз. Запить, загулять. Тянет, тянет природа бродяжья. Что заставляет человека, бросать насиженное место, и пускаться в бега. Где будущий, теплый малыш бродит да зачатия. В головах родителей? Не похоже. Голова человеческая пуста, как зимнее ведро. Гремит сухим льдом, волосами цепляется за забор. А пес не побежит никогда, привык.
«Хочу ребенка», - говорит будущая мать, отец согласен, или делает вид, что согласен. Вот и сложилась пара условных производителей. Семья состоялась, дело за малым. Всунул, высунул. А бывает, баба вроде здоровая, кровь с молоком, мужик не пьющий, не гулящий, а детей нет. Не получается. Стараются, потеют, желают. Хотя бы одного ребеночка. А Бог не дает. У соседей смотри, уже пятеро, бегают, по хозяйству помогают. И, как-то легко получается. Само собой. Естественным образом. Неужели и тут генетика подвязалась? Опять она, родимая в темечко клюет. Как не клеймили, не уничтожали лысенковцы, а «продажная девка империализма» вылезла из академических оков, пережила непогоду. Блестит приветливой улыбкой. Изучай меня, подходи, дорогой, не стесняйся. Все расскажу. Покажу, ничего не утаю. Как и где путешествует будущий человек, в головах родителей или в холодном космическом ничто – пожалуйста. А дальше – уж сами, дорогие родители. Мое дело проследить путь, от мысли производителей о зачатии, до рождения ребенка. Получается, что мысль – материальна, ведь благодаря ей, рождается человек. Если Ваня, или Маня - не подумали бы о ребеночке, его бы и не было. Или зачатие состоялось бы, при любых условиях. С мыслями или без оных? Вот в чем вопрос.
Лена, а как ты думаешь? Существует ли такая сила, которая направляет человека по жизни. Оберегает, подсказывает выход из трудной ситуации? Родить, родился малыш, а дальше как? Направление, правильное движение от рождения - к смерти, кто фиксирует на невидимую пленку процесс очеловечивания. Что находится, между вселенскими подсказами-знаками, и реально воплощенной человеческой жизнью?
Зачатие, плод, человек, старая развалина.
Вот, прямо как мы с тобою, Лена, ребеночек наш, а от кого родился – непонятно. Говорить, от святаго духа, даже как-то неудобно, засмеют коллеги. Миша, сто лет не приезжал, других женишков на горизонте не наблюдалось. Я – сидел в то время плотно, в колонии общего режима, и ни о чем таком и не помышлял. Кто же, получается, надул человечка, ветром нанесло, великой силой мысли оплодотворило? Если конечно, верить в сказки о девяти месяцах вынашивания плода. Тогда все сходится, но здесь возникает много вопросов. Почему девять, а не одиннадцать месяцев, как принято носить среди кобыл. Или не сорок, пятьдесят дней, как носят собаки. Или не три недели, как в случае с домовой мышью. Да, воскликните вы, как можно сравнивать будущего Гагарина, с домовой мышью. Кто такая, эта сварливая мышь. Сводница дюймовочкиных прелестей, с богатым соседом кротом. Неудачница-сваха переезжая.
По-моему разумению, Лена, дело вот в чем: в первом и во втором случае, при сравнительном анализе, используется биологический материал, так называемое - эволюционное зерно. Из мышки, по идее, может путем эволюции произрасти и слон, и обязательно так и случится, если мы поверим Дарвину. А мы ему, конечно же, верим безнадежно. Неотвратимо. Вот Лен, скажи - ка, мне на милость, можно ли из порядочного постового, по теории Дарвина, эволюционным путем, вырастить приличного начальника отдела? Полковника, например. Нет, конечно. Потому, что служивые ребята, не поддаются эволюционным преобразованиям. Нет такого закона. Они, как инопланетные существа, живут по своим собственным, не писаным правилам. В своем собственном, тщательно охраняемом от внешнего вмешательства, прайде. В современном обществе, как бы существует, две независимые друг от друга паранормальные субстанции, продолжающие процесс эволюционирования. Причем, абсолютно автономно друг от друга, но на одной территории, при этом. Не соприкасаясь, даже полами плащей. При наличии внешней похожести, одинакового, казалось бы, языка, сходных привычек, внутренние различия настолько огромны, что для них придется применять новейшую систему измерения. Органичны только действия, поступки испытуемых групп. Служивые поклоняются флагу и судьбе, а неслуживые – мамону и холодной голове. Одни – видят в каждом человеке, даже в самом себе, потенциального преступника, отступника, от генеральной линии прайда. Другие – мотивы насыщения желудков, ставят выше государственной политики. То есть, личное обогащение, любой ценой, выходит на первый план, минуя эволюционную лестницу. Из толщи вод, на берег, а там – по джунглям, прогулка романтика, по чернозему, по рельсам. Самый часто встречающийся вопрос среди не служивых: а что мне дало государство, кроме геморроя, чтобы я перед ним на коленях ползал? Налоги поднимают, суррогатами травят, жить вообще не дают в принципе, от зарплаты до зарплаты, на толчок. Зачем мне такое государство, которое не может позаботиться обо мне и моих детях? А служивый, наоборот, рассуждает с колокольни целесообразности, применяемых методов решения проблемы. Что для государства сделал я? Ежесекундно эволюционируя, задавая себе этот вопрос. Где я еще не поучаствовал: в спасении на пожаре черных котов, развозе забулдыг по вытрезвителям, при растаскивании аварийных машин, в каких преследованиях, перестрелках с кровожадными бандитами, тайных операциях? Служивый, постоянно ищет место и орудие применения своей правды. Если такового не находится, он ходит бесцельно, как отчаявшийся зверь.
Лен, ты не устала слушать? Понимаешь, я слишком долго молчал и кнокал, чтобы сейчас заткнуться навсегда. Мы так прекрасно провели время, что у меня нет слов, одни эмоции. Вот идем мы сейчас назад, в благословенную цивилизацию, в твой прекрасный, девичий дом, а дальше что? Как жить? Для чего. Ну, ты, понятно, для ребеночка. А я? Давай, я буду жить для тебя и для него. Сколько протяну. Честно. Хотя, что такое честь, в нынешние, нелепые времена? Пустой звук. Кому она нужна. Анахронизм. Наличие чести, не поможет человеку в очереди за вином, за вожделенным автомобилем, за румынской стенкой. Наоборот, глупое понятие, будет только мешаться под ногами. Общественное сознание переключилось на потребительскую волну. Или, его грамотно переключили. Я, садился в тишь да гладь тотальной пионерии, а вышел – в ужас и мрак всепожирающего единоличия. Теперь каждый сам за себя, и в сухом остатке – все против всех. У меня получилось, у тебя – нет. Я богатый – ты бедный. Если раньше, беса потребительства, угоманивала коммунистическая идея всеобщего равенства и братства, то теперь, на наших флагах блистает знак доллара. Все разговоры, в том числе и на легендарных, застойных кухнях, вертятся вокруг денег. У кого их сколько, и кто, как их промышляет. Этот яд удовольствия проник всюду, даже дети вертятся вокруг интуристов, меняя советские значки, на жвачки с кичливым гусем Дональдом. Кто же будет двигать научный прогресс вперед, к галактическим пространствам вселенной – непонятно, если ребенку с младых ногтей впихивают в головку: иди, сынок, обмани, прокрути, накрути, работать не надо. Купил – продай. Разницу положи в карман. Все просто.
Лена, я хочу служить людям, а не доллару. Да деньги, нужны, а в какие-то моменты просто необходимы. Но нельзя ставить их во главу угла, выделять в национальную идею, каждый день публиковать биржевые сводки. Кому они нужны, кроме спекулянтов всех мастей. От них одни беды, потому что всегда найдется человек, который захочет взять деньги просто так, целую кучу. Например, ограбив сберкассу, или квартиру богача-коллекционера. А если, все люди России будут бедны, как церковные мыши, нечего будет брать, то и преступность сойдет на нет. Представим, на секундочку, такую ситуацию: отменили указом под номером тридцать семь, оборот каких-либо денег. Выдали талоны на еду, медицинское обслуживание, детские пособия, и прочее. Зарплату выдают талонами, эквивалентно потреблению, на каждую семью отдельно. В зависимости от количества членов семейства. По справедливости, честь по чести. Что произойдет? Начнут спекулировать талонами. Замкнутый круг получается.
Ликвидировав причину всех бед на земле, бумажные деньги, мы приобретаем сходную проблему, только с талонами. Возможна ли, в таком случае, Лен, отмена денег на земле? Ответ: нет. Только в случае исчезновения человека, как вида на планете или перевода его, в первобытное состояние, денежная проблема отпадет сама собой.
Но существует и другой путь, особенно кровавый, но действенный. Это, как раз то, чем занимается мировая олигархия. Напихать определенную, относительно небольшую часть людей, то есть себя любимого, деньгами до предела, а остальных – спалить в адском пламени ядерных бомбардировок. Чтобы не отсвечивали. Вот она, по сути, новая религия. Прекрасное будущее не для всех. И только настоящий герой, может бросить решительный вызов этим ребятам. Нужно обладать очень серьезными ресурсами, чтобы воевать на их поле, их же оружием. Нужно наводнить весь мир, каждый забытый богом уголок планеты, таким количеством денег, чтобы если ты собрался в магазин за покупками, тебе нужно было бы, вызывать грузовик, или грузить зеленые бумажки, на ишака. Как осуществить подобную диверсию? Печатать высшего качества фальшивки, и сбрасывать их с самолетов. Так мы поставим, раз и навсегда крест на гегемонии США, как мирового финансового лидера. Мочевой пузырь тотального обогащения, наконец-то лопнет, залив зловонной жижей все вокруг. А мы – демонстративно перейдем на железные монеты. Вернемся, как говорится к истокам, замкнем круг мировых противоречий.
Лена, я очень хочу, чтобы наш сын, вырос не жирным, развращенным котом, помешавшимся на деньгах, а приличным, честным во всем отношениях человеком. Флагманом будущего, прямо и без страха смотрящим, в холодную вселенную»».
продолжение следует. подписывайтесь