Вошла Галина, и уже привычно села на стул.
Испуг, который отразился на ее лице, когда я сообщил о том, что по расследуемому делу есть новая информация, уже сошел, и теперь оно ничего не выражало. Почти ничего. Едва уловимую печать грусти при внимательном рассмотрении все же можно было заметить.
У меня был план, который я согласовал со Светланой, и я очень надеялся, что он сработает. По большому счету, я ставил на то, что Галина признается в краже. В том, что это сделала она, я уже давно не сомневался.
Но, мне было по-человечески ее жаль. В процессе расследования этого дела я много узнал о ней. О ее непростой жизни. Если я просто докажу, что она воровка, то это будет такой удар, который она уже может и не пережить. Конечно, она сама виновата во многом. И оправдывать ее поступок я не собирался. Но, мне казалось, что есть способ ее личное поражение обернуть победой для всех.
Такой я человек. Ничего не могу с этим поделать. Я верю в людей. Верю в то, что создав благоприятные условия для человека, поверив в него... предоставив ему шанс… Да, не все могут пользоваться дарованными судьбой шансами, но в данном случае мне хотелось, чтобы получилось так, как я задумал.
И еще я старался всегда помнить одну древнюю мудрость, которая заключалась в следующем:
Самые преданные и надежные друзья - это твои бывшие враги. Сейчас Галина враг для всех в коллективе. И для Светланы Анатольевны. И Галина это знает. Но, что если все обернуть так, что вражда превратится в долгую, преданную и надежную дружбу?
А еще я знал, что у Галины сестра работала в налоговой. И что она могла бы стать отличным предупредительным механизмом при налоговых проверках. А может даже и защитным механизмом. Это в том случае, если Галина останется работать.
Я поднял глаза от листа с вопросами, приготовленными для нее, и уверенно произнес:
- Нина нашла доказательства того, что это вы украли золото.
Девушка молчала. В одной руке она держала крестик, а другая была прижата к груди.Такое знакомое уже поведение. Больная тема, и руки тут как тут, на своем месте.
- Почему вы не отвечаете? Вспоминаете какие?
- Да какие доказательства-то могут быть? Не должно быть никаких.- Тихо проговорила она.
- А они есть. – Настаивал я.
Галина опять промолчала в ответ на мой выпад. А я в очередной раз убедился в правильности своего заключения. Разве будет тот, кто не совершал кражу, так неопределенно отвечать? И так неуверенно? Правдивый человек давно бы уже вскочил со своего места, и плюнул мне в рожу за такие предъявы.
Я продолжил экзекуцию. Это было неприятно делать, но я смотрел в будущее. Пусть она сейчас помучается полчаса, но зато потом все будет хорошо. Если, конечно, найдет в себе силы признаться.
- Галина, зачем вы это сделали?
- Что я сделала? – Через паузу уточнила она.
- Ну, вы же знаете, о чем я спрашиваю.
- О чем?
Ну все, приплыли. Я не я, и лошадь не моя. Опять же, как бы ответил честный человек?
Он точно не стал бы строить из себя непонимающего. А однозначно и сразу закрыл бы этот вопрос твердым: «Я. Ничего. Не Делал! Вы с ума сошли предъявлять мне такое?!»
Как бомбардировщик я заходил на новый круг, и скидывал на девушку бомбы-вопросы. По сути, они были одни и те же, только сформулированы каждый раз чуть иначе. А многие вообще имели двойной смысл. Однозначно на них ответить было в принципе невозможно.
Я прекрасно видел, что паузы перед ответами становились все дольше, а голос все неувереннее и тише.
Только признание гарантировало ей свободу. Но, Галина об этом не знала.
Собственно, это и было главным условием, которое мы вчера и сегодня обсудили со Светланой. Если она признается, то дело для нее примет совершенно неожиданный оборот.
Единственное, что мне нельзя было делать, так это рассказывать Гале ничего о том, что ее ждет в случае признания. Ее признание должно быть получено через ее страдания и мучения. Конечно, намного легче признаться, если знать, что для тебя не будет особых последствий. А даже наоборот – будет все просто отлично.
Я видел, что осталось совсем немного, и она расскажет правду, но все свои специальные вопросы я уже задал, а все имеющиеся аргументы исчерпал. Кроме одного. Я очень надеялся, что не придется к нему прибегать. Но, видимо, без него не обойтись. Как мог утешал себя тем, что делаю это ей во благо.
Пусть сейчас ей будет больно. Зато потом…
И я спросил:
- Что будет с вашими мальчиками, когда все узнают, что вы украли золотые изделия у себя на работе? Вы же понимаете, что это дело очень серьезное, и оно будет резонансным? В школе совсем скоро все узнают, кто у них мать. Как они себя будут чувствовать, когда одноклассники начнут их избегать? Начнут издеваться? Вы же знаете, какие дети могут быть жестокие. Также Светлана Анатольевна твердо намерена дать информацию и в СМИ по этому делу. Газеты про вас напишут. Весь город будет знать. Вы больше никуда не сможете устроиться на работу…
Пока я произносил заготовленную речь, я не смотрел на нее. А когда посмотрел, то увидел, как крупные слезы текут по щекам. Она не вытирала их. Не шмыгала носом. Поэтому я и не заметил сразу этого ее состояния.
Я замолчал. Чувствовал, что она держится из последних сил. Дал ей несколько секунд осмыслить и осознать сказанное. И задал последний вопрос:
- Галина, это вы, да?
Она опустила голову, и еле заметно кивнула…
