Глава 3. Тянь-Шань.
1
Прошло несколько лет. Всё шло своим чередом. У меня уже была Света. Но тут опять появился бес-искуситель в лице Сержа. Уже не помню, как он меня уболтал, но, видимо, находясь в состоянии эйфории (уж больно всё было хорошо), я легко согласился на очередную авантюру - поход на Тянь-Шань .
Летом мне предстояла поездка на военные сборы. Серж, уже прошедший их, сказал: «Свободного времени там до хрена, так что не забывай бегать и приседать». Как всегда, он оказался прав. Полтора месяца сборов пошли мне на пользу. Свежий воздух, режим, хорошее питание, а также импровизированная «качалка», сделанная солдатами из труб и танковых траков, привели меня в прекрасную спортивную форму. К концу этого «санатория» я свободно приседал с тридцатью килограммами на плечах.
2
А до сборов было Полушкино.
- Мы едем в Полушкино,- сообщил Серж.
- Зачем?
- Полазим по скалам.
- Там есть скалы?
- Увидишь. Штормовку не забудь.
Как оказалось, Полушкино – «Мекка» московских туристов. Там проходят многочисленные туристические слёты и соревнования. На берегу Москвы реки, действительно, есть настоящие скальные выходы. Некоторые достаточно высокие. Серж научил меня работать с верёвкой и вязать узлы. Иногда верёвка - это в буквальном смысле слова жизнь. Неповешенная, неправильно повешенная или порвавшаяся верёвка сгубила много сотен туристов и альпинистов. О том, что к ней надо относиться с уважением, мне долго напоминали две белые полосы на штормовке, появившиеся после простого спуска по крутому полушкинскому склону.
Узлы - отдельная песня. Если ты не умеешь вязать хотя бы схватывающий и встречный узлы, в горах тебе делать не чего! Из Полушкина я уехал не только умеющим вязать узлы и худо-бедно навешивать верёвку, но и обогащённым знаниями про дюльфер, айсбайль, обвязку, как известно, состоящую из «лифчика» и «беседки», и ещё про много всего, весьма интересного.
3
Света была натурой романтической, даже как-то ходила в лыжный поход по Карелии. А ещё она умела шить. Из плотной капроновой ткани и синтепона был сооружён шикарный жилет весёлого салатового цвета. Серж, увидев это великолепие, тут же обозвал меня «итальянским туристом». Жилет жив и сейчас. Правда, я в него уже не влажу, но мои мальчики, приезжая зимой в деревню, ходят в нём с удовольствием.
4
В этот раз мы, похоже, установили мировой рекорд: выходной вес рюкзака составлял сорок два килограмма! Тут надо сказать, что укладка рюкзака - особое искусство. Глядя на гору барахла, приготовленного к погрузке, порой непонятно, как это всё влезет в твой, пусть и большой, но отнюдь не бездонный рюкзак. Ещё раз напомню: в этой куче только самое необходимое. Существует три основных правила укладки рюкзака: всё тяжёлое - вниз, всё самое необходимое - вверх, всё мягкое - под спину. Иногда очень трудно соблюсти эти простые правила, но в горах не бывает мелочей. Например, только идиот положит кошки и карабины на дно рюкзака. Опытный турист разместит их вместе с репшнуром внутрь каски, без которой, как известно, нельзя ходить скальные маршруты. А каску пристроит сверху рюкзака, придавив ей всё внутреннее содержимое.
Идеальным грузом, конечно же, является канистра с бензином. Во-первых, она много весит, во-вторых, сразу занимает много места, в-третьих, правильно формирует спину и наконец, в-четвёртых, постоянно становится легче. Если между канистрой и спиной проложить спальник, то получится идеально сформированный рюкзак. Значительно хуже дела обстоят с примусами. Их цилиндрическая форма абсолютно нерациональна. Примус не только съедает много места в рюкзаке, но ещё и выпирает в самых неожиданных местах. Сегодня это область третьего грудного позвонка, завтра – где-то в районе левой почки. Все остальные предметы, кроме конечно, скороварки или кастрюли, укладываемые в рюкзак, обычно обладают той или иной способностью к трансформации, и проблем с размещением не вызывают. Лучшее место для хранения одежды, вне всякого сомнения, - карман верхнего клапана. Штатное место ледоруба - под боковой шнуровкой рюкзака.
5
Ледоруб - одно из самых гениальных изобретений человечества! Существует более ста способов его применения. Один из них прославил тов. Троцкий, получивший ледорубом по башке. Первое и самое почётное место занимает применение ледоруба для чесания спины. Использование в качестве трости тоже очень популярно. Рубка льда занимает примерно шестидесятое место. Как-то, правда, уже на Памире, ледоруб спас мою ногу от неминуемого перелома, но об этом в следующей главе.
6
На сей раз мы летели самолётом. Втроём: Серж, я и Чап. Особые трудности возникли при сдаче рюкзаков в багаж. Здоровый грузчик сделал официальное заявление: «У меня спина сорвана, я такие тяжести таскать не обязан!». Проблема решилась следующим образом: Серж стал медленно выкладывать на стойку пятирублёвые купюры. На четвёртой суровый работник аэропорта сдался и утащил наши рюкзаки на ленту погрузчика. Чтобы понять «масштаб цен», скажу, что бутылка хорошего коньяка в те времена стоила около десяти рублей.
Огромный ИЛ-86, дрожа носом, оторвался от земли. Свободных мест полно, укладываемся спать, занимая сразу по три кресла.
Пять часов лёта до Алма-Аты, ещё какой-то час на автобусе, и мы уже на высоте 1691,2 метра над уровнем моря, в посёлке Медео. Нас уже четверо. Сева - интеллигентный молодой человек, чём-то похожий на Джона Леннона, в круглых очках и с бородой. Как выяснилось позже, Сева был мистиком и Гуру. Он проповедовал Дзен-буддизм и пошёл в горы за «эзотерическим опытом».
7
Медео знаменит своим высокогорным катком с искусственным льдом и противоселевой плотиной. Льда на катке не было. Там недавно проходил некогда популярный, а ныне почивший в бозе, фестиваль «Азия Даусы» - «Голос Азии», так что покататься на коньках не удалось.
Про плотину стоит сказать особо. Алма–Ата стоит в предгорье Заилийского Алатау. С одной стороны степь, а с другой -- горный хребет, круто уходящий вверх. И всё было бы хорошо, если бы не речка Малая Алмаатинка. Раньше по её руслу, примерно раз в пятьдесят лет, сходил сель. Миллионы тонн воды, снега, льда, грязи, камней и сломанных по пути деревьев сползали вниз, сметая всё на своём пути. В последний раз разрушительный сель прошёлся по Алма-Ате в 1921 и 1956 годах. В 1966 году два мощных взрыва, обрушив скальные породы, перекрыли долину Малой Алмаатинки, создав противоселевую плотину. Сейчас это сооружение высотой в 150 метров и длиной 530 метров. Популярная туристическая забава - подъём на плотину по 842-м ступеням. В последнее время даже проводится фестиваль «Баспалдак», что в переводе означает «Бег по лестнице». Американцы бегают на свой «Эмпайр Стейт Билдинг», а чем казахи хуже? Кстати, в 1973 году плотина задержала сель, который, по расчётам, был в несколько раз мощнее селя 1921 года.
И так, 842 ступени вверх. И без рюкзака это дело непростое, а с сорока кило за плечами - практически немыслимое, но нам надо ещё выше, в урочище Чимбулак.
8
Чимбулак - одна из первых советских горнолыжных баз. Там проходили сборы не только горнолыжники, но ещё и обычные лыжники. Тренировки на высокогорье способствуют повышению выносливости и гемоглобина. Вот бедные лыжники и носились летом по горам, как олени. Горнолыжникам повезло больше: вверх их поднимал фуникулёр. Сейчас построены ещё три ветки: от Медео до Чимбулака, и ещё две от станции «Пересечение» до Талгарского перевала (3200 метров над уровнем моря), что значительно облегчило жизнь не только горнолыжникам, но и туристам. От Медео до перевала можно подняться за 35 минут.
Летом фуникулёр не работал, но Серж умудрился найти человека, который включил нам этот «чудо-транспорт». Не могу сказать, что этот способ передвижения привёл меня в восторг. Всё-таки, когда под ногами ничего нет, немного страшновато. Но какой красивый вид открывается с верхней станции!!! Видна вся долина Малой Алмаатинки, каток в Медео и, совсем внизу, покрытая лёгкой дымкой Алма-Ата со своей телебашней.
С Талгарского перевала уже видны снежные пики. Добро пожаловать на Тянь-Шань! Спустившись с перевала, обедаем у небольшого озерка.
9
Тут надо сделать небольшое отступление.
Медицинское обеспечение горных походов до сих пор сложный и дискуссионный вопрос. Как всегда, существуют две крайние точки зрения: «химики» считают, что организм в горах испытывает такие перегрузки, что без помощи медикаментов ему просто не обойтись; «натуралы» возражают: «В горы ходят молодые и здоровые люди, и их организм справится со всем сам». Я знавал людей, которые в походе горстями пили таблетки, а уж без снотворного даже в спальник не залазили. Лично я всегда придерживался второго взгляда.
В этот раз поход был организован серьёзно, и, как врача экспедиции, Серж озадачил меня формированием аптечки. Отнесясь к этому делу ответственно, я собрал аптечку весом почти два килограмма. В ней было почти всё, даже гипсовые бинты.
Чтобы поддерживать водно-электролитный баланс или, говоря по-русски, не пухнуть, было решено взять с собой «Регидрон». Это такой противный сладко-солёный порошок, который используют для лечения обезвоживания. У озера мы попробовали выпить этот «чудный напиток». Единственным, кто смог это сделать, стал Серж. Меня чуть не стошнило. Видимо, похожие ощущения испытали и Чап с Севой. Мои последующие робкие попытки заставить мужиков пить эту гадость так ни к чему и не привели. «Регидрон», почти не тронутым, вернулся в домашнюю аптечку. Слава Богу, что в этом путешествии мои обязанности врача сводились лишь к раздаче витаминов по утрам.
11
Идём по широкой утоптанной тропе. Вокруг стройные тянь-шаньские ели. Запах хвои приятно щекочет нос. Светит солнце. Жизнь прекрасна. Вдруг за очередным поворотом появляется валун с надписью: «Путник! Обнажи голову». По обеим сторонам тропы стоят камни с прикреплёнными к ним табличками. Это кладбище. Невольно читаешь: «Погиб под лавиной», «Погиб при восхождении», «Погиб от удара молнии». На последнем валуне написано: «Подумай, может, назад?». Весьма поучительно, но мы продолжаем идти вверх.
12
Ещё в первом походе выяснилось, что я боюсь горных рек. Причины того мне до сих пор не понятны, воду я очень люблю, но вот горные реки… Утром это небольшой ручеёк, глубиной по щиколотку, который легко преодолевается по камушкам. Вечером - дикий поток, готовый в любой момент сбить с ног прыгающего с камня на камень несчастного туриста. Переходя по очереди через Правый, Средний и Левый Талгар, я умудрился искупаться во всех трёх. На последнем переходе, кажется, через Левый Талгар, Серж сказал Севе:
- Встань чуть-чуть пониже.
- Зачем?- удивился Сева.
- Будешь Валеру ловить.
Ловить меня не пришлось. Я выбрался из горного потока сам, на четвереньках. Несколько позже, когда одежда на мне уже подсохла, Серж задал вопрос:
- Валера! А почему ты не скинул рюкзак, когда упал в воду?
- Его бы унесло,- наивно ответил я.
- А если бы вместе с рюкзаком унесло и тебя?
Я не нашёл достойного ответа на этот вопрос, на чём «разбор полётов», был закончен.
13
Исторически сложилось, что во время походов мы говорили довольно мало, в основном по делу. То ли гипоксия давала себя знать, то ли у каждого было «о чём помолчать».
Недостаток кислорода - вещь очень опасная. Горная болезнь - это не только слабость, головные боли, тошнота и одышка, но ещё и эйфория, потеря ориентации и даже галлюцинации. Месснер описывал случай, когда опытнейший альпинист, покоритель многих «семитысячников» на Эвересте, предлагал невидимому собеседнику плитку шоколада. Да и сам Райнхольд разговаривал с ледорубом, когда шёл на Эверест в одиночку и без кислородного аппарата. Серж предлагал такой способ борьбы с «горняшкой»: «Если твой напарник по связке с радостным смехом отвязался от верёвки и полез по отвесной скале, то ты просто обязан метнуть в него ледоруб. Лучше уж черепно-мозговая травма или пара переломов, чем труп, который потом хрен достанешь». Конечно, и головная боль, и одышка, и раздражительность во время пребывания на высоте присутствовали, но крайних проявлений ни у кого не было.
14
Ещё одна прелесть высокогорных походов - «холодная ночёвка». Обычно это удел альпинистов, не успевших подняться или вовремя спуститься с горы. Если у тебя нет палатки и спальника, ты практически обречён. В высокогорье и днем-то не жарко, а ночью температура может опускаться до минус 60. Единственный способ выжить - не спать. Если заснул, то будешь лежать на горе вечно. Такие тела есть не только на Эвересте, но и на вершинах пониже. Кстати, тот же Месснер нашёл в Гималаях прекрасно сохранившееся тело древнего охотника. Какая нелёгкая занесла его в зону вечных снегов?
Самой высокой в этом походе была ночёвка на перевале «Зоркий» (4250 метров). Сильный постоянный ветер, а дышать не чем! Вот что значит высота! Палатку на предыдущей стоянке почему-то не просушили, и она превратилась в ледяной ком. Кое-как разодрав вход, меня засунули внутрь. Слегка пошурудившись, я освободил немного места, и внутри палатки зашипел горящий примус. Температура поднималась очень быстро. Руками я разлепил все смёрзшиеся складки, и палатку растянули «как надо». Это была одна из самых экстремальных ночёвок. Правда, на Памире нам пришлось спать в обвязках, привязанными к ледорубам, но об этом чуть позже.
15
Рассвет в горах - особенное зрелище: небо на востоке становится фиолетовым, потом изумрудным. Медленно краснеет вершина самой высокой горы. Вдруг она, как сварка, вспыхивает ослепительно белым светом, и гора становится золотой. Друг за другом вспыхивают другие вершины, и только после этого появляется яркий край солнца, освещая всё вокруг золотым сиянием. Постепенно золото тускнеет, и горы приобретают свой привычный белоснежный вид.
16
Я уже сказал, что подошёл к этому походу в хорошей спортивной форме; в такой же были и все остальные. Поэтому шлось легко, и технически сложные участки маршрута проходились довольно быстро. Мы даже умудрились пройти довольно сложный перевал со стороны, по которой на него ещё никто не поднимался. Помню ощущение какого-то ухарства, когда спускался по мелкой осыпи. Скользить вниз, слегка опираясь на ледоруб, было приятно и весело. Как пелось в песне: «Нам нет преград ни в море ни на суше»!
17
Серж уверяет, что пройти талгарский провал (категория 2Б), нам помешали проблемы со спиной Чапа. Я же до сих пор уверен, что экспедицию сгубил золотой корень, он же родиола розовая.
Аналог женьшеня, он очень ценился в старые времена, как, впрочем, ценится и до сих пор. Один мой друг, тогда студент Геологоразведочного института, как-то звал меня на Памир копать золотой корень. Обещал пятьсот рублей в месяц. Тогда это были огромные деньги. Серж с Севой уже занимались бизнесом, и, оценив ситуацию, решили посвятить оставшиеся несколько дней сбору «полезного ископаемого». Доход от продажи был распределён впоследствии между всеми членами экспедиции. Лично я привёз домой мешочек уже порезанного и высушенного золотого корня, чей спиртовой настой ещё долго использовался в лечебных целях.
18
Обратный путь снова проходил через Медео. Ночёвка среди любимых мной, теперь уже навсегда, высоких тянь-шаньских елей, поваленных в 2011 году сильным ураганом. 842 ступеньки вниз по противоселевой плотине, и автобус везёт нас в Алма-Ату.
В Столице Казахстана был совершён набег на книжные магазины. В центральных районах Советского Союза почему-то был страшный дефицит хороших книг. Поэтому книжные магазины «национальных окраин» высоко ценились книголюбами, особенно их комиссионные отделы. Если мне не изменяет память, Сева прикупил в Алма-Ате редкое издание «Тысяча и одной ночи» в десяти томах! Я приобрёл сборник научно-популярных статей по нейрофизиологии. Серж с Чапом тоже чем-то затоварились. Трое суток на поезде с разговорами о хокку и прочих умных вещах прошли быстро. Вот и Москва!
Путешествие на Тянь-Шань оставило после себя только светлые воспоминания. Когда-нибудь я непременно снова приеду в Алма-Ату. Доеду до Медео, поднимусь на фуникулёре на Талгарский перевал и помашу рукой снежному пику Учитель. А может быть, даже прокачусь на коньках по гладкому льду высокогорного катка.
Краткий курс выживания в горах. (Записки «чайника»)
8 июня 20218 июн 2021
9
13 мин