Старику девяносто. Он живет один. Уже никуда не ходит. Да и незачем, потому что две немолодые дочери установили дежурство. Нужно прийти раз в три дня. Прибрать в квартире, приготовить. Это обязательно кастрюля супа и второе. А еще – купить провизию и лекарства, если они требуются.
Дед не страдает от одиночества. Ложится спать в девять. И с утра до вечера день заполнен занятиями. Он долго возится с завтраком. После еды – умывание и бритье: так у него повелось. После надо убрать постель.
На все это уходит пара часов. Небольшой отдых. Если хорошая погода – выходит постоять на крылечке. Иногда выносит складной стул с подлокотниками и высокой спинкой, легкий и удобный. Тогда он восседает, как патриарх, на высоких ступеньках подъездного крыльца.
Пожилые прохожие с ним здороваются – это дань уважения возрасту.
За «прогулкой» следует отдых – с часок. Чтобы разогреть обед, медленно поесть, напиться чаю и помыть посуду – часа два. Он это делает под веселое щебетание радио.
После еды – снова небольшой отдых: так велит организм. Энергия расходуется быстро, и ее приходится пополнять.
Часа два уходит на какие-нибудь занятия. Например, походить по комнате. Проходя мимо платяного шкафа, вспомнит про какую-нибудь вещь. Откроет дверцу и проверит: на месте ли? Или в голову мысль придет: а в каком году я работал там-то и там-то? Память предлагает несколько вариантов ответа. И тогда он лезет в шкафчик, извлекает на белый свет сумку покойной жены. Там хранятся документы. И ищет в потемневшей трудовой книжке. Посидит на диване, листая свое трудовое прошлое. Вспоминает.
На ужин тоже много времени уходит: годы не те. Это раньше он скакал, как заяц. Сейчас уже не то.
Перед сном – новости посмотрит. Еще что-нибудь. И спать. Так проходит стариковская жизнь.
Дочери, внуки и правнуки скрывают от него свои неприятности. Самый старый в их роду: его нужно беречь. Заболел ли кто, потерял работу или еще что-нибудь нехорошее – это не для стариковских ушей.
Придут к деду, сядут рядом с ним и уверяют, что у них все хорошо.
Примерно раз в месяц приезжают внучки – это его любимицы. Уходя, они целуют его в щеку и желают здоровья. Приезжают на часок: некогда всем!
Он очень ждет их появления. Сядет важно, выпрямит спину и требует отчета: как они живут и что у них нового?
Грешном делом, они думают, что у дедушки уже растительное существование. И смотрят на него, как на ребенка. Разговаривают с подчеркнуто ласковой интонацией, тщательно подбирая слова. Дед эту иллюзию не разрушает: нравится им – пусть так и думают. Зачем разуверять? Главное, чтобы им всем хорошо было. А он свое отжил, его время ушло. Или почти ушло.
Приехала внучка вместе с матерью – его, дедушки, дочерью. Открыли холодильник. Выбросили что-то старое. Быстро в четыре руки приготовили обед – дня на три. После – влажная приборка. И мусор вынести. И поменять постельное белье.
Собрались уходить. Внучка подошла, чтобы поцеловать его, как всегда, в щечку. А он неожиданно потянул ее за руку. Заставил присесть. И сказал: «А ты ведь не обманешь меня. По глазам вижу. Что случилось-то»?
Она поняла, что он все «прочитал» в ее глазах. Не обмануть его. Заплакала горько-горько, как маленькая: муж ушел.
Притянул ее голову к своей груди, гладить начал. Растрепал прическу. И сказал тихонечко: «Маленькая ты моя. Не плачь. Мне уже девяносто. И я знаю, что от этого не умирают. Это не так страшно».