Если отвечать совсем кратко – за то, что он отказался выполнять абсурдный, заведомо невыполнимый приказ вышестоящего командования. И это не только мое личное мнение. Об этом свидетельствуют реабилитационные материалы по делу полковника Яковлева Дмитрия Яковлевича – командира 48-й танковой дивизии.
Между тем, полной ясности в этом необычном деле нет до сих пор.
Фронтовики-командиры вспоминали, что в начальный период войны приказы вышестоящего командования нередко отличались противоречивостью, были запоздалыми или изначально невыполнимыми. И именно по этой причине ряд командиров оказались на скамье подсудимых.
Маршал К.К. Рокоссовский писал в мемуарах о причинах, по которым военачальники ставили перед подчиненными заведомо невыполнимые задачи: «...их распоряжения были явно нереальными. Зная об этом, они всё же их отдавали, преследуя, уверен, цель оправдать себя в будущем, ссылаясь на то, что приказ для «решительных» действий таким-то войскам ими был отдан»[1].
Командир 77-й смешанной авиадивизии Герой Советского Союза полковник Иван Антошкин, получавший в 1941 году противоречивые боевые распоряжения сразу из трех штабов (ВВС, ВВС МВО и ВВС Западного фронта) в одном из своих донесений выплеснул раздражение, написав: «решите, наконец, вопрос, кому мне подчиняться, чьи приказы выполнять»[2].
Иногда противоречивость и нереальность отдаваемых приказов становились основанием для прекращения уголовного преследования. Известно, например, что Г.К. Жуков распорядился отдать под суд военного трибунала генерал-майора Федора Захарова за то, что возглавляемая им группа войск не удержала оборону г. Клина. Однако военная прокуратура пришла к выводу, что в его действиях нет состава преступления: «Тройственное управление некоторыми частями группы (командарм-16, командарм-30 и генерал Захаров), естественно, внесло путаницу в управление ими, что, в свою очередь, повлекло за собой нецелесообразные перемещения частей в ответственный период боев»[3].
Между тем, противоречивые распоряжения тех же командармов привели к осуждению командира 24-й кавалерийской дивизии генерал-майора Григория Малюкова. Он был приговорен трибуналом 27 ноября 1941 года к лишению свободы на 10 лет, правда, с отсрочкой исполнения приговора. В мемуарах А.И. Премилова обстоятельства осуждения командира и комиссара (А. Сальников) 24-й кавдивизии описаны так: «Подчинялась она сначала 16-й армии, а потом 30-й, - и получила два приказа почти одновременно. Один командарм ставил задачу на одном направлении, а другой на другом. Последний приказ был получен одновременно с переходом в подчинение 30-й армии. Не решаясь выполнять тот или иной приказы, они оставили дивизию на месте, и так её части попали в окружение, вырываясь теперь небольшими группами» [4].
Есть основания утверждать, что изначально невыполнимые приказы вышестоящих командиров привели на скамью подсудимых и героя нашего сегодняшнего очерка – командира 48-й танковой дивизии полковника Дмитрия Яковлевича Яковлева.
48-я танковая дивизия дралась с врагом героически. В первый бой танкисты вступили 6 июля под Невелем, еще не успев разгрузиться с железнодорожных платформ. Потом почти месяц отчаянно оборонялись, сдерживая немцев у Великих Лук. С трудом вырвались из наметившегося окружения. Город оставили 24 августа. Причем, по приказу вышестоящего командования.
Генерал-майор танковых войск И.А. Вовченко (в 1941 г. – командир разведбата 48-й танковой дивизии) писал в мемуарах: «48-я дивизия под Великими Луками сделала все, что было в ее силах. Возможно, даже больше. И вел нас полковник Яковлев. У комдива была забинтована голова и рука на перевязи. Я никогда не забуду его взгляда. Командир 48-й танковой дивизии полковник Яковлев был способный и смелый военачальник, один из организаторов героической обороны Великих Лук»[5]…
Однако 28 августа 1941 года полковник Яковлев был неожиданно отстранен от должности и арестован по распоряжению представителя Западного фронта (командира группы войск) полковника А.М. Кузнецова.
В этом необычном деле до сего времени есть белые пятна.
Во-первых, не совсем ясны обстоятельства, которые послужили непосредственной причиной ареста Яковлева. В очерке А.И. Сизова, директора великолукского государственного архива, приведены воспоминания бывшего начальника штаба дивизии генерал-майора Ивана Ющука о его разговоре с Яковлевым вскоре после ареста:
«В два часа ночи, когда ты отдыхал, – сказал Дмитрий Яковлевич, – меня вызвал к себе полковник, представитель командования Запфронтом для наведения порядка в частях и соединениях 22-й армии, который приказал:
- С утра сегодня (28 августа 1941 г.) контратаковать противника всеми частями 48-й танковой дивизии в юго-западном направлении, нанести удар по тылам противника – занять станцию Назимово и оборонять ее до особого распоряжения.
Я ему пытался доказать, что в нашей дивизии отсутствуют танки, артиллерия и другие средства усиления. Кроме того, 48-я танковая дивизия при выходе из окружения понесла значительные потери людьми, и с одними винтовками, голодными, измученными бойцами против танков врага да еще на глубину 30 км. контратака невозможна. Эта затея, сказал я, кроме напрасной гибели людей, не даст никаких результатов. Несмотря на мои доводы, полковник повторил свой приказ в категорической форме. Видя явный абсурд его приказа, я также в категорической форме отказался его выполнить»[6].
Между тем, при пересмотре этого дела Главной военной прокуратурой по вновь открывшимся обстоятельствам было установлено, что распоряжение о выполнении названного приказа Яковлев все же отдал. Но от трибунала это его не спасло, поскольку основанием для его ареста послужило, вероятно, невыполнение какого-то другого приказа полковника А.М. Кузнецова. Или – нескольких его распоряжений. Приказ же о занятии остатками танковой дивизии станции Назимово и ее удержании А.М. Кузнецовым Яковлеву, вероятно, не отдавался.
Во-вторых, в докладе Военного совета Западного фронта Верховному Главнокомандующему от 30 августа 1941 года о положении на фронте 22-й армии речь шла о предании суду не только полковника Яковлева, но и командира 186-й стрелковой дивизии генерал-майора Н.И. Бирюкова. В этом докладе, в частности, сказано: «Приняты строгие меры по восстановлению порядка и дисциплины в частях 22-й армии. Командиры 186 сд и 48 сд (опечатка, правильно - 48-я тд) за самовольное оставление позиций преданы суду военного трибунала»[7].
Между тем, по воспоминаниям генерала Бирюкова, 28 августа в бою у станции Скворцово он и комиссар дивизии были ранены и отправлены в госпиталь г. Калинина[8]. До ноября Бирюков лечился, после выздоровления возглавил дивизию, потом корпус, был удостоен звания Героя Советского Союза. Командовал сводным полком на Параде Победы. После войны он написал три книги. Но ни в одной из них нет ни слова о предании его суду военного трибунала. Нет таких данных и в архивах.
Выходит, что под трибунал пошел только Дмитрий Яковлев. 1 сентября 1941 года военный трибунал Западного фронта приговорил его по статьям 193-2 п. «д» (неисполнение приказа в боевой обстановке) и 193-17 п. «б» (бездействие, халатное отношение к службе) УК РСФСР к высшей мере наказания – расстрелу, с конфискацией имущества и лишением воинского звания «полковник».
Д.Я. Яковлев был признан виновным в том, что, являясь командиром 48-й танковой дивизии, преступно-халатно относился к исполнению своих служебных обязанностей и не выполнил ряд боевых приказов вышестоящего командования. Расстреляли его 5 сентября перед строем командно-политического состава 214-й стрелковой дивизии.
При пересмотре дела в 1958 году было установлено, что обвинения Д.Я. Яковлева основывались только на докладной записке командира группы войск полковника А.М. Кузнецова и рапорте начальника особого отдела 48-й танковой дивизии. В частности, согласно этим документам, 27 августа Яковлев должным образом не выполнил приказ полковника Кузнецова о занятии дивизией рубежа в районе селения Озерец[9]. Части дивизии заняли его с опозданием, в бой были введены несвоевременно, а затем без приказа беспорядочно отошли на новый рубеж. В результате противнику был облегчен прорыв в направлении города Торопец. Кроме того, Яковлев был обвинен в том, что длительное время не принимал должных мер к установлению связи с вышестоящими штабами и даже случаи пьянок.
В связи с тем, что каких-либо объективных доказательств вины командира дивизии собрано не было, дело в отношении Д.Я. Яковлева 18 декабря 1958 года было прекращено Военной коллегией за отсутствием в его действиях состава преступления[10].
[1] Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М. Воениздат 1988. Восстановленная часть главы. С. 54.
[2] Шерстнев В. Д. Трагедия сорок первого. Документы и размышления. Смоленск. Русич. 2005.
[3] Цит по – Быстров И. Панфиловская дивизия в боях за Крюково. Зеленоград сегодня. № 1 (2471) от 5 января 2015 г.
[4] Премилов А. И. Нас не брали в плен. М.: Яуза: Эксмо. 2010.
[5] Вовченко И. А. Танкисты. Документальная повесть. М. ДОСААФ СССР. 1976. С. 43.
[6] Сизов А.И. Право на бессмертие после расстрела. Военно-исторический архив. № 11. 2004.
[7] ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2677. Д. 30, Л.Л. 98-100.
[8] Бирюков Н.И. В дни смоленского сражения ВИЖ. № 4. 1962. По другим данным - ранение Н.И. Бирюков получил в бою 12 сентября 1941 года.
[9]Село Озерец расположено в 16 км. северо-западнее станции Скворцово, в 13 км. севернее станции Назимово.
[10]Архив Военной коллегии, надзорное производство №1н - 4170/58.