Сегодня сетевое издание ОрелТаймс начинает публикацию удивительной книги о генерале Ермолове. Начинаем с небольшим опозданием – хотелось сделать это в день его рождения – 4 июня, но получилось чуть позже, что, впрочем, наверное, не особо важно – реальная жизнь редко когда подчиняется датам – уж читатели Дзена это знают точно.
Алексей Ермолов никогда не был официальным героем. Он не числится великим полководцем, как Суворов, его героизм в войне 1812 года вполне сравним с героизмом многих других русских офицеров – Багратиона, Раевского, Платова, Давыдова; Кавказ, куда его направили наместником, до него знавал Петра I и Котляревского, а после него – Паскевича и Воронцова. Он не был богат, как иные царственные вельможи, не обладал непосредственным влиянием на двор, как Потёмкин или Аракчеев, не сочинял стихов, хоть жил в эпоху Пушкина и Лермонтова, не выступал против монаршего режима, как декабристы. Именем Ермолова потомки не назвали ни орден, ни медаль. Однако именно Алексей Петрович, как никто другой, прославлен русским Парнасом, его, а не всесильного Аракчеева или даже великого Пушкина русское общество при жизни встречало, как императора; Ермолова, а не Паскевича, победившего в войне Персию, дворянство избрало руководителем Московского ополчения в Крымскую войну.
Безусловно, его образ мифологизирован, но то, что это была необыкновенной силы личность, признают и его сторонники, и его противники. В нём много исключительного: двухметровый рост на фоне тогдашнего мужского среднестатистического в 165 см, удивительная, воспринимавшаяся как противоестественная, дружба с сильными мира сего – с Аракчеевым, который писал: «Когда вы будете произведены в фельдмаршалы, не откажитесь принять меня в начальники главного штаба вашего», с Великим князем Константином, который называл Алексея Петровича «крёстным братом», с Багратионом, который звал Ермолова своим тёзкой, при том, что одного звали Пётр, а другого – Алексей! Персы считали его потомком Чингисхана, а сам он подчёркивал: «Аристократами можно назвать только потомков удельных князей, а все прочие аристократы не аристократы. И благодарю Бога, что я не граф и не князь, а просто Алексей Петрович, и под этим именем известен всей России».
Он говорил то, что не рисковали произносить даже приближённые к императору, его забота о солдатах и особое понимание воинской службы способствовали появлению на Кавказе солдат-«ермоловцев» спустя десятилетия его правления!
Он никогда почти не бывал болен, ни разу в жизни не был ранен, хотя прошёл десятки сражений, в том числе, в ближних боях, говорят, обладал чудовищной физической силой и мог одним ударом отсечь голову быка, мог предсказывать события – к примеру, за день до смерти генерала Кутайсова предсказал его гибель от пушечного ядра и, наоборот, долгую жизнь без единого ранения барону Остен-Сакену, который пройдёт 92 боя. Не случайно Ермолова называли то «таинственным генералом», то «сфинксом новейших времен» и даже «астральным пророком».
Между тем и сам генерал признавался в участии, мягко говоря, в странных событиях, которые трезвый ум назвал бы мистикой. Эта книга о невероятном в жизни Ермолова и после его смерти.
Она называется «Собери моё тело». Именно с этими словами дух Алексея Ермолова почти век назад обратился к женщине, которая назовёт себя его астральной женой и совершит реальный подвиг ради увековечивания имени прославленного генерала. Выпущена книга ограниченным тиражом – 300 экземпляров. Авторы – орловский философ и меценат Владимир Матвеев и журналистка Елена Годлевская. Они собрали воедино практически все эпизоды жизни генерала, которые можно назвать невероятными. И дополнили эти свидетельства своим расследованием мистического в послесмертии героя.
Мистика и тайны
Журнал «Русская Старина» в 1875 году поведал историю, записанную со слов капитана артиллерии Николая Берга, который довольно часто общался с Ермоловым в последние годы его жизни.
Итак, весной 1859 года Николай Берг перед отъездом в качестве военного наблюдателя в Италию, где назревал вооружённый конфликт, зашёл попрощаться с Алексеем Петровичем, с которым, несмотря на почти 50 лет разницы в возрасте, был очень дружен. «Генерал, — писал Берг, — выслушал известие о моём отъезде с одушевлением, как если бы ему подлили в кровь молодости…
– Езжай, Коля. Езжай! Потом всё расскажешь. Как только вернёшься в Москву — сразу же ко мне… Слышишь? Буду ждать! Думаешь, не дождусь? Помру?.. Нет, Коля! Ещё свидимся. Непременно. Два года у меня есть».
А когда Берг возвратился в Москву, генерал поведал ему совершенно фантастическую историю, о которой Ермолов в молодости дал обет молчать 50 лет.
…Случилось это в 1809 году. Генерал-майору Ермолову, тогда человеку совсем ещё молодому, поручено было произвести некое служебное дознание в городке Жовтень Подольской губернии. Генеральская бричка долго тащилась по непролазной грязи, пока наконец Алексей Петрович не добрался до места. Запалив свечи, Ермолов разложил на столе привезённые бумаги, набил трубку и предался задумчивости… Вдруг повеяло будто бы сквозняком, пламя свечей согласно качнулось. Генерал поднял глаза. Посреди комнаты стоял некто — седовласый, «в мещанском сюртуке».
«Открой-ка чернильницу, — велел он Ермолову. — Чистая бумага перед тобою… Обмакни перо».
Сам не зная почему, генерал повиновался. «Мещанин» же, которого седые космы делали странно похожим на постаревшего льва, продиктовал первую фразу:
«Подлинная биография. Писал генерал от инфантерии Ермолов».
«Как? — мелькнуло в мозгу Ермолова. — Почему генерал от инфантерии? Ведь я пока всего лишь…»
А незнакомец между тем продолжал:
«Июля 1-го числа 1812 года Высочайшим указом назначен начальником штаба 1-й Западной армии…»
«Что за чушь? Не знаю я ни про какой такой штаб… И к тому же год сейчас девятый, а не двенадцатый!..» Рассудок его пытался бунтовать, но рука, будто живя собственной и подвластной лишь голосу незнакомца жизнью, выводила новые и новые строки.
«…в 1817 году отправился чрезвычайным и полномочным послом ко двору Фет-Али шаха…»
Седой диктовал, генеральское перо едва поспевало за ним. Долго ли, коротко ли всё это длилось — Ермолов не знал. Он утратил чувство реальности… Наконец на бумагу легло самое последнее: число, месяц и год его смерти.
«Вот и всё, — сказал „мещанин". — Теперь мы с тобою расстанемся… до времени. Но прежде ты должен обещать мне, что будешь молчать о сегодняшней нашей встрече ровно пятьдесят лет».
«Обещаю», — тихо вымолвил генерал.
Снова будто сквозняк прошелестел по комнате; пламя свечей качнулось, и прозвучало затихающее, чуть различимое: «Так помни — пятьдесят лет!..».
Минуту-полторы Ермолов сидел как в оцепенении. Затем, очнувшись, резко встал и рывком распахнул дверь в соседнюю комнату: попасть в ермоловский кабинет можно было только через неё. Писарь и денщик, совсем, было, расположившиеся ко сну, воззрились на генерала в искреннем недоумении. «Седой?.. Никак нет, барин! Вот вам истинный крест, никто тут не ходил… Да и кому ж ходить, ежели наружные двери давно заперты?»
Ермолов вернулся в кабинет, ещё раз перечитал написанное, осенил себя крестным знамением и погасил свечи…
«Честно признаться, — писал потом Берг, — я по первости не поверил ермоловскому рассказу, сочтя его старческой смесью фантазий с отдалёнными воспоминаниями… Генерал, однако ж, угадал мои мысли. Не говоря ни слова, он выложил передо мной листы — те самые, которые достал ещё раньше из ящика своего стола…».
Жёлтый цвет бумаги говорил о солидном её возрасте. Почерк был несомненно ермоловский, по-молодому твёрдый, хотя чернила изрядно выцвели. «Подлинная биография…» — прочёл Берг. На последующих пяти страницах повествовалось о жизненном пути Ермолова, о его вынужденной отставке, «московском» периоде, о Крымской войне, воцарении Александра Николаевича… В сильнейшем волнении Берг уже начал читать о предстоящей крестьянской реформе, но генеральская ладонь заслонила вдруг последний абзац.
«Это ты потом прочтёшь. Ну… знаешь когда».
Некоторое время оба молчали. Затем капитан спросил:
«Алексей Петрович… А вы б узнали сейчас того „мещанина"?»
«Ещё бы! Так полвека и стоит перед глазами».
«Ну и… Каков же он из себя?»
Генерал с усмешкой тряхнул седой шевелюрой:
«Видишь эту гриву? Так вот я и есть — Он».
Ермолов не впадал в детство – это доподлинно известно. Не увлекался он и потусторонними вещами. Нет данных и о том, что он входил в масонскую ложу, где увлечение всевозможными тайнами и таинствами было нормой. Так что оснований не верить в рассказ генерала нет.
Более того, история с таинственным посетителем – не единственная в жизни Ермолова. Тот же журнал «Русская старина» опубликовал мемуарные записки о молодых годах Ермолова, сообщив о другом необычном событии.
«Алексей Петрович Ермолов, будучи только что произведенным в офицеры, взял отпуск и поехал в деревню к матери. Это было зимою. Ночью, не доезжая нескольких верст до своего имения, он был застигнут такой сильной метелью, что принужден был остановиться в небольшой деревушке. В крайней избе светил огонек. Они к ней подъехали и постучали в окно, просясь переночевать. Спустя несколько минут им отворили ворота, и путники въехали в крытый двор. Хозяин ввел их в избу. Изба была просторна и чиста. Перед широкими новыми лавками стоял липовый стол; в правом углу – перед образами в посеребренных венцах – теплилась лампадка, на столе горела сальная свеча в железном подсвечнике. Перед ним стоял высокий бодрый старик с окладистой бородой и величавым видом. В голубых глазах светился ум, и была какая-то влекущая сила. Денщик внес самовар, погребец с чаем и ромом. Алексей Петрович, раскутавшись, расположился на лавке, и когда самовар был готов, пригласил хозяина напиться вместе чаю. Разговаривая с хозяином, Ермолов дивился его здравому уму и чарующему взгляду.
Когда разговор коснулся таинственных явлений, Алексей Петрович сказал, что ничему такому не верит и что все можно объяснить просто; тогда хозяин предложил ему показать одно явление, которое он едва ли объяснит себе. Алексей Петрович согласился. Старик принес ведро воды, вылил ее в котелок, зажег по его краям три восковые свечки, проговорил над водою какие-то слова и велел Ермолову смотреть на воду, думая о том, что желает видеть, сам же стал спрашивать, что ему представляется. «Вода мутится, – отвечал Алексей Петрович, – точно облака ходят по ней; теперь вижу наш деревенский дом, комнату матери, мать лежит на кровати, на столике горит свеча, перед матерью стоит горничная, по-видимому, принимает приказ; горничная вышла, мать снимает с руки кольцо, кладет на столик». «Хотите, чтобы это кольцо было у вас?» – спросил старик. «Хочу». Старик опустил руку в котелок, вода закипела – смутилась. Алексей Петрович почувствовал легкую дурноту. Старик подал ему кольцо, на котором было вырезано имя его отца, год и число брака.
На другой день Ермолов был уже дома; он нашел мать нездоровой и огорчённой потерею своего венчального кольца. «Вчера вечером, – говорила она, – я велела подать себе воды вымыть руки, сняла кольцо и положила на столик, как почувствовала дурноту, и позабыла о нем. Когда хватилась, его уже не было, и нигде не могли найти». Спустя несколько часов Алексей Петрович отдал кольцо матери, говоря, что нашел его в спальной; о случившемся никогда ей не говорил».
Автором этой публикации являлась Татьяна Пассек, писательница, автор мемуаров, жена историка и географа Вадима Пассека, племянница Александра Герцена, то есть человек достаточно серьёзный и разбирающийся в том, что есть история, а что – сказка.
О невероятном же происшествии сообщил ей дядя, А. Кучин, который был боевым товарищем Ермолова, слыл человеком несомненной честности и передал этот случай со слов самого генерала.
Ну а если говорить о фактах, которые можно подтвердить и документально, то доподлинно известно, что во время ссылки Ермолова в Костромскую губернию он сблизился с прорицателем монахом Авелем, который, как писал двоюродный брат Ермолова Денис Давыдов, «был одарен способностью верно предсказывать будущее». В частности, он предсказал дату смерти Екатерины II, Павла I и будущее Александра I.
Бытует мнение, что именно этот человек научил тогда опального подполковника премудростям предсказания будущего. Во всяком случае, именно к этим годам относятся первые «пророчества» самого Ермолова, во многом совпадающие с прорицаниями «вещего инока». Например, в 1805 году Алексей Петрович предрёк великую войну с французами, точно определив дату – «через семь лет». А монах Авель написал очередную книгу, в которой сообщил, «как будет Москва взята и в который год», за что был заточен в монастырь.
Немало таинственного, мистического случилось и после смерти Алексея Ермолова. Его могилу несколько раз разграбляли, его прах исчез, после чего у него появилась «астральная жена» – известная латышская поэтесса Мирдза Кемпе. А в 2013 году после проведения исследования оставшихся в семейном склепе Ермоловых останков специалисты Российской академии наук признались, что нашли некоторые кости Алексея Петровича, и их отличает удивительная крепость, то есть биологический возраст генерала совершенно не совпадает с физическим!