Он прибыл в Азизию днем 25 февраля, коричневобородый и босоногий святой, лет сорока пяти, одетый в короткий белый бурнус, поверх которого был накинут большой серый плащ, а под ним - безупречные белые бриджи. Это был не святой нищий с посохом и чашей, а вооруженный до зубов воин Полумесяца. Под правой рукой у него висел короткий изогнутый ятаган, за спиной висела итальянская винтовка, а через левое плечо развевалось знамя, наполовину зеленое, наполовину белое. На зеленой части, выцветшей от старости, был вышит вдохновляющий текст: Nasrun min Allah wa fet'hun karib" (Победа от Бога и завоевание близко). На белой части был изображен зеленый шар, представляющий Африку, и четыре красных пятна, расположенных в форме полумесяца над ним, представляющие провинции ислама - Марокко, Алжир, Тунис и Триполи*.
Странствуя между оазисами и пустынными лагерями Триполитании в 1912 году и освещая конфликт между турецкими и арабскими войсками и вторгшейся итальянской армией, британский военный корреспондент Джордж Фредрик Эббот познакомился с невероятно интригующей фигурой ливийского сопротивления: Мохаммедом эль-Киани эль-Бимбаши. При встрече с Эбботом эль-Киани представился как Киани Баба и в двух двустишиях описал себя как "прославленного путешественника, который для своей карты мира оставил следы людей понимания" (т.е. мистиков; он был последователем тарика Кадирийя). Хотя он называл себя Бимбаши, или майором, эль-Киани не имел никакого поручения от османских властей. Сын отца-афганца и матери-албанки, эль-Киани, по слухам, был хорошо известен во всем мусульманском мире тем, что везде, где бы он ни путешествовал, возбуждал местное сопротивление против иностранных захватчиков. Узнав о войне Италии против ливийских провинций, он прошел пешком из Александрии в Дерну, из Дерны в Бенгази, из Бенгази в Аль-Хомс и из Аль-Хомса в Азизию, прибыв в Азизию через девяносто четыре дня. В каждом месте эль-Киани останавливался, проповедовал местным жителям и поддерживал моджахедов в бою. Итальянская винтовка, которую он нес, была трофеем в битве при Аль-Хомсе.
Потрясенный образом этой почти мифической фигуры, которую он назвал "человеком с большим опытом познания мира и значительной культурой", Эббот посвятил эль-Киани целую главу в своей книге "Священная война в Триполи". В главе, озаглавленной "Мечтатель пустыни", приводится интересный (а возможно, и приукрашенный) рассказ о жизни эль-Киани. Назвав его "настоящим Петром Отшельником" и "искренним проповедником мусульманского крестового похода", Эббот продолжал изображать кочевника в газетных репортажах, посвященных вторжению Италии на ливийские территории, представляя его как воплощение твердого и бесстрашного антиколониального мусульманского сопротивления. По мнению Эбботта, решимость и убежденность моджахедов постоянно подкреплялись "бесстрастными призывами восторженных мурабитов", таких как эль-Киани.
Под лунным небом в триполитанской глубинке эль-Киани рассказывает английскому писателю о своем происхождении, что позволяет ему записать, возможно, самый полный рассказ о жизни кочевника и, вероятно, единственный рассказ на английском языке. Эббот считал эль-Киани не только сильным и откровенным, но и человеком "очень изысканных манер", с острым чувством юмора и "очаровательным, тихим шармом". Свободно владея арабским и турецким языками, а также английским, французским, немецким и греческим, эль-Киани путешествовал по Европе, Африке и большей части Дальнего Востока. Он родился на додеканесском острове Родос около 1867 года. Его отец, ученый ходжа в Египте, был отравлен Исмаил-пашой, хедивом Египта. Сам эль-Киани был заключен в тюрьму в 1890-х годах на двенадцать лет, а в начале 1900-х годов бежал на борту греческого парусника на остров Сира. Здесь он сел на французский пароход до Марселя, а затем отправился в Танжер. Он бродил по Марокко, когда в 1908 году разразилась младотурецкая революция, и, узнав об этом, счел окончательно безопасным вернуться в Константинополь. На Кавказе эль-Киани проповедовал панисламизм среди мусульман, находившихся под властью России. Именно во время его возвращения в Константинополь после аналогичной миссии в Афганистан Италия вторглась на ливийские территории, и он отправился в свой следующий поход, пересекая Сахару, чтобы поднять ливийские и турецкие силы против европейских захватчиков. Эббот пишет, что эль-Киани считал нападение Италии на ливийские территории "последним посягательством христианской Европы на мусульманскую Африку" и началом "великого джихада", о котором он мечтал всю свою жизнь. "Я потратил годы на то, чтобы объединить всех мусульман, - говорит он англичанину, - и эта война поможет объединить нас". Бесстрашие и решимость эль-Киани и моджахедов противостоять европейскому завоеванию заставили Эббота пересмотреть общепринятое на Западе представление об исламе как о статичном и упадническом фатализме. Эбботт приходит к выводу, что ислам - это "динамическая сила неисчислимого масштаба - сила, состоящая из двух элементов, совершенно недоступных пониманию современного европейца: безграничной веры в божественное и бесстрашного презрения к смерти".
В ходе беседы они узнали, что у них есть общие знакомые, и сообщили друг другу о судьбах некоторых консулов и разбойников. Когда их короткое знакомство подошло к концу, эль-Киани предложил Эбботу, переодевшись арабом, отправиться через Сахару в Куфру, чтобы встретиться с Саидом Ахмедом аш-Шарифом ас-Санусси. Англичанин не согласился, выразив беспокойство по поводу того, как они справятся с недостатком еды и провизии. эль-Киани заверил его, что двух верблюдов и двух палаток будет достаточно. Что касается еды, то кочевник с "детской простотой", по словам Эббота, заявил, что им нужно совсем немного, и что для путешествия им хватит хлеба, нескольких фиников и чая. "Люди заболевают, потому что едят слишком много", - говорит эль-Киани англичанину, который продолжает сомневаться, но признает "все величие импровизации восточного человека и его доверие к Божьему провидению". Хотя перспектива сопровождать кочевника через пустыню Сахара пленила Эббота, особенно при тусклом свете луны, ясный солнечный свет следующего утра заставил его усомниться в скудости провизии и собственном плохом телосложении, что, по его мнению, не позволило ему принять участие в экспедиции.
В серьезной и искренней манере эль-Киани расстался с Эбботом со следующими словами: "Если вы меня больше не увидите, то услышите обо мне. Через некоторое время обо мне узнает весь мир. И когда вы прочтете имя Мохаммеда эль-Киани в европейских журналах, вы скажете: А, это тот человек, с которым я пил кофе в Азизии". С винтовкой, перекинутой через спину, и знаменем, развевающимся на плече, эль-Киани попрощался со своим знакомым и отправился в пустынный оазис Сокна в области Феццан на юго-западе Ливии. В последующих главах книги Эббота кочевник больше не упоминается.
Он не фанатик в том смысле, что ненавидит всех христиан, хотя итальянцев и французов он ненавидит лютой ненавистью. Невозможно сомневаться в его искренности или способностях. Его здравомыслие - это вопрос точки зрения. Некоторые люди назвали бы его одержимым; я предпочитаю называть его одержимым великой идеей. Возможно, он немного сумасшедший, и его отказ от сумасшествия показывает, что он мало осознает это. Безумие, однако, не помеха, а помощь в работе, к которой он приложил руку. Было очень легко заметить, какой эффект произвели его слова на арабских слушателей, и, признаюсь, я сам не остался равнодушным к силе его личности. Когда он говорил о судьбах и будущем ислама, он, казалось, передавал мне часть своего собственного огня и энтузиазма, но когда он озвучивал их, они звучали просто величественно, и я повторял благочестивое восклицание арабов "Иншалла!" с убежденностью, столь же пылкой, как и их собственная. Я благодарен за то, что встретил человека с таким именем, как Киани Баба. Что касается его миссии, то, что бы ни принесло будущее, у меня не осталось сомнений в силе панисламского движения в настоящее время.*.
Источник:
Abbott, G. F. The Holy War in Tripoli. London: E. Arnold, 1912.