Всем утра доброго, дня хорошего, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute, или как вам угодно!
Расставшись с нашим князем сразу после Отечественной войны 1812 года, мы намеренно пропустим несколько лет из его более чем насыщенной биографии – и вовсе не потому, что ничего у Вяземского не происходило... Просто, во-первых, нет такой задачи – повествовать о каждом шаге Петра Андреевича, на это есть масса специальной литературы, серия «ЖЗЛ», наконец... А во-вторых же, напомню: у нашего цикла есть подзаголовок – «История одиночества». А потому предлагаю акцентироваться именно на специфических нюансах жития Вяземского, к этому самому одиночеству и приведших...
Мысль о том, чтобы перебраться на место жительства в Петербург давно уже не оставляла князя, и сразу по нескольким причинам, главной из которых была вполне прозаическая... средства! Да, их стало не хватать, и Вяземский принялся хлопотать через Тургенева о какой-нибудь должности для себя «... но по какой части — не знаю». Много после это стало называться "доходное место". В Петербурге же обосновались и друзья: Жуковский, Тургенев, а в начале 1816-го туда же отъехал и Карамзин – просить высшей аудиенции и средств на продолжение написания своей «Истории». Поняв, что лучшего повода и компаньона для осуществления своего замысла не найти, Вяземский вызывается сопровождать Карамзина, к тому же, что в столице его уже с нетерпением поджидают старые добрые знакомцы – Блудов, Дашков, Вигель, Уваров, основавшие знаменитый «Арзамас» - общество, всерьёз противовостоящее шишковской «Беседе любителей русского слова», где князю авансом уготовано место не из последних и где суждено ему было накрепко сойтись с человеком, раз и навсегда изменившим российскую словесность.
А пока удостоенный таки аудиенции Императора князь Пётр был им обласкан и очарован, и, осчастливленный, отправился с обоими братьями Пушкиными - Василием и Сергеем, и по-царски награждённым Карамзиным в Москву, по пути заехав по настоянию Жуковского в Царское Село, где среди толпы восторженной молодёжи, был и сын Сергея Пушкина...
Собственно, вполне вероятно, они встречались и ранее - например, в Москве, на квартире Сергея Львовича, но Саша тогда был слишком мал. Переписка между ними завязалась практически сразу – несмотря на немалую разницу в возрасте. Впрочем, вспомните самого князя в юношеском возрасте – с ним охотно вступали в дружеские отношения более старшие и более умудрённые жизненным опытом Жуковский, Карамзин, Батюшков... По сути, первое время Вяземский при Пушкине стал кем-то вроде Жуковского при самом Вяземском – когда последние сблизились раз и навсегда.
Между тем, к 1817-му году семейство Вяземского изрядно увеличилось: в 1813-м родилась Маша, в 1814-м – сын Дмитрий, и в 1817-м – дочь Прасковья. Первенца Андрея, которым Вера Фёдоровна была беременна к началу Отечественной войны, не стало в 1814-м... В августе 1817-го пришла долгожданная для князя весть: его увольняли из давно наскучившей Межевой канцелярии, жаловали в коллежские асессоры (VIII класс... «ваше высокоблагородие») и переводили в Варшаву – под крыло императорского комиссара в Царстве Польском Новосильцева. Арзамасские литературные шалости (по сути – сердечная отдушина), друзья, Остафьево – всё оставалось позади. А ещё через полгода прекратил своё существование и сам «Арзамас»... существование физическое, но не духовное... ибо дать российской словесности столько, сколько дало ей это сообщество людей творческих, блестящих, успешных и талантливых, позднее смог только некрасовский «Современник», по сути так или иначе объединивший всю соль писательского и поэтического авангарда России. А в ноябре 1817-го семью Вяземских постигло очередное несчастье – скончался маленький Дмитрий. Уже второй сын двадцатишестилетнего князя покидал безутешных родителей... и - увы! - не последний...
Впервые попав «за границу» (а Царство Польское хоть формально и входило в состав Российской Империи, да всё же по факту было «заграницей» - и даже с высочайше дарованной ему конституцией), Вяземский всё более очаровывается Императором Александром Павловичем, оказывающим к тому же князю заметные знаки внимания и крайне лестно (о том князь Пётр знал наверняка) о нём и о его творчестве отзывавшемся. А мартовская речь 1818 года и вовсе произвела фурор в умах всей либеральной России: в ней Государь напрямую заявил, что вскорости следует ждать Конституции и на родине!..
Работа над переводом послания Императора польскому сейму с французского на русский была поручена Вяземскому – её итоги Александра удовлетворили, и вот уже князь Пётр допущен к переводу на русский польской Конституции. Русский же её аналог именовался Государственной уставной грамотой, и дорабатывался также Вяземским. Революционность замыслов Императора впечатляла! Парламентская монархия, свобода слова и печати, проект освобождения крестьян... Можно ли хотя бы на секунду представить – что чувствовал Вяземский, допущенный к подготовке самых грандиознейших реформ на Руси со времён Петра и непосредственно сопричастный к грядущим – неслыханным! - переменам?.. Пожалуй, что и не можем! Слишком небывалое затеял Государь... Но всё чаще осторожные и тревожные мысли начинают беспокоить князя Петра – а не игра ли всё это? А искренен ли Александр? И не напрасен ли его, Вяземского, труд? Изрядно утомлённый, уставший и терзаемый сомнениями, князь, найдя повод, отъезжает из Варшавы сперва в Москву, в а январе 1919-го – в Петербург, где в кругу прочих знакомцев и друзей снова встречается с подросшим Пушкиным... «Надобно посадить его в желтый дом, не то этот бешеный сорванец заест нас и отцов наших… Задавит, каналья…» - так в шутливой форме писал Вяземский о юном даровании. Нынешний Пушкин – уже не тот восторженный юнец, радовавшийся каждому письму от своего именитого ментора. Его лира самобытна, звонка и явно со временем сулит её обладателю первейшее место на российском Парнасе. Тем обиднее осознание этого для Вяземского, поэтическое возмужание которого приходится как раз на «десятые» годы девятнадцатого века. Он, поэт, чьи стихи ждут и обсуждают, ими восторгаются, и сетуют, что их автор предпочёл своему таланту карьеру чиновника, он, коему дорогу в поэзию благословили Жуковский, Батюшков и Карамзин... А тут какой-то сорванец, шалопай, которому даётся всё легко и без видимых усилий, с умом острым подобно бритве... Ревновал ли Вяземский Пушкина? Понятно, вопрос провокативный и едва ли существует хоть один специалист, способный безапелляционно утверждать это либо обратное. Безусловно одно – Вяземский был человеком самолюбивым и гордым, появление ещё одного Гения его, как человека умного и – в хорошем смысле этого слова - патриотичного, не могло его не радовать, однако же и делить славу первого поэта было для князя Петра весьма болезненно.
Впрочем, вероятно, придётся разобрать этот крайне важную для понимания фигуры Вяземского тему в отдельной главе: слишком уж она непроста и сложноподчинённа!.. Какие первые ассоциации сегодня возникают при произнесении фамилии Пушкина? Ну да, верно: «Дантес», «Натали», возможно, «Николай»... но в первой пятёрке неизменно будет и Вяземский. Помните это – знаменитое шпаликовское?
Здесь когда-то Пушкин жил,
Пушкин с Вяземским дружил,
Горевал, лежал в постели,
Говорил, что он простыл.
Ага, заметили – на какое место поставил Вяземского очень тонкий и "тонкокожий" Шпаликов? Вот к этому мы как-нибудь после и вернёмся... Как, собственно, и к его стихам. Сознательно почти не цитирую Петра Андреевича – ибо намереваюсь посвятить его поэзии самую последнюю главу. Хотя бы лучшим её образчикам. А то вообще непонятно – чем поэт Вяземский был так хорош? Это всё равно, что объяснять глухорождённому прелести алябьевского «Соловья»: дескать, там сперва – так, после – этак, а в конце – ваще огонь, пушка!.. Обязательно будут стихи! Автор, написавший удивительную по ёмкости и красоте строку «...И жить торопится, и чувствовать спешит!» этого точно заслуживает! По счастью, Вяземский написал много более строчки...
Пережив в конце 1819-го серьёзнейший приступ депрессии (одно из замечательных его стихотворений так и называется – «Уныние»), Вяземский увлекается Байроном (впрочем, кто им тогда не увлекался?) и с холодностью воспринимает новость о своём производстве в коллежские советники (уже VI класс, армейский полковник!) Князь окончательно вдруг осознаёт, что вся проделанная им в Варшаве работа – пустое, Александр никогда не пойдёт против дворянства, а основанный им Священный Союз между Россией, Пруссией и Австрией – по сути контролирующее Европу сугубо монархическое предприятие, вступающее в прямейший конфликт с Конституцией. В это сложно поверить, но Император лично вызывал к себе Вяземского и пытался объясниться с ним – почему реформам сейчас не время, и что политика – вещь более тонкая и деликатная, чем это кажется «снизу»...
Закончив к лету 1820-го проект Уставной грамоты, князь Пётр удостаивается ещё одной получасовой аудиенции, после которой окончательно убеждается – ничего не будет! Это добило Вяземского окончательно. В письмах его к друзьям он, ничуть не скрываясь, пишет крамольное: «... Нас морочат... Царствование его кончится парадом, и только... Черт знает, чем мы заняты!..» В ноябре 1820-го Вяземский, будучи в России, пишет «Негодование» - стихотворение, переполнившее чашу терпения и его патрона Новосильцева, и самого Императора.
...Ищу я искренних жрецов
Свободы, сильных душ кумира —
Обширная темница мира
Являет мне одних рабов...
И совсем уж дерзкое...
Он загорится, день, день торжества и казни,
День радостных надежд, день горестной боязни!
Раздастся песнь побед, вам, истины жрецы,
Вам, други чести и свободы!
Вам плач надгробный! вам, отступники природы!
Вам, притеснители! вам, низкие льстецы!
В марте 1821-го князю приходит письмо от Новосильцева, в котором ему приказывается не возвращаться более в Варшаву. Ответным демаршем Вяземского был отказ от камер-юнкерства – поступок, в глазах света, практически безумный и не сулящий ровно ничего хорошего.
В следующей главе у нас – как и было обещано – Пушкин, опала, журналистика и возвращение к карьере.
ЗДЕСЬ – глава I
ЗДЕСЬ – глава II
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Основные циклы канала в иллюстрированном гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ" или в новом каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый гид по каналу