Мужчина вообразил, что он человек деятельный. То есть не умеет сидеть сложа руки. Он утверждал, что состояние покоя недостойно нормальной личности. Например, нехорошо сидеть на скамейке. Или гулять по лесу. Если сидишь – то читай, нечего пялиться на прохожих. А по лесу чего без цели бродить? Красота природы – это для юности. А зрелый человек просто обязан собирать лекарственные растения, или ягоду, или грибы.
Просто так проводить время – это праздность. А праздность – это пустота. Так он проповедовал. И никому возражать не позволял. Вытаращит глаза и шипит: «А я вам говорю, что это не так»!
Он пять лет на пенсии. И достал жену своей деятельностью и активностью. Он не давал ей спокойно с чайной чашкой посидеть около телевизора. Раньше, когда уезжал на работу, она отдыхала. А сейчас – вот уже пять лет – ссоры и недомолвки. Она терпит-терпит и пошлет его, куда следует, чтобы только отвязался.
А он помолчит день, и снова за свое. Ему надо что-то делать, куда-то ехать, что-то узнавать, что-то менять и ремонтировать, менять местами и реорганизовывать.
Чтобы спокойно пожить, жена тихонечко стала внушать ему мысль, что ему пора устроиться на работу. Потому что все «деятельные» люди просто обязаны куда-то уходить по утрам. А у него же «нормальная личность»! Так что пора!
Агитация подействовала. Он через знакомых устроился куда-то в офис. Или по-старому – в контору. Что-то с документами связано. Начальница – женщина лет сорока, ему в дочери годится.
И он радостно выходил из дома в восемь утра, ехал на работу минут сорок. После шести возвращался.
Как-то раз примерно без двух минут шесть он выключил компьютер. И начальница, что годилась ему в дочери, строго сказала: «Время еще не вышло. Я обращаю на это ваше внимание».
Боже, как это его задело! Какая-то соплячка вздумала делать замечание ему. Ему! Он же не привык. Ему и раньше никто такого никогда не говорил. Он даже побледнел от гнева. Но сдержался.
Дома жена битый час слушала его обиженный голос.
Через неделю в город пришла безумная жара. Тропическая жара. В офисе не было кондиционера. И на солнечную сторону выходила широкая стеклянная стена. Он знал, что трудовой кодекс позволяет начальству сокращать рабочий день, если очень жарко. И сказал. Сорокалетняя руководительница строго заметила, что все работают. И будут работать. А кто не может, так ему лучше дома сидеть. То есть намекнула на его возраст.
На следующий день он пришел на работу в белой футболке и в шортах до колена. Он подумал, что в этом не ничего особенного. И услышал, что в таком виде появляться на работе не следует.
Все было бы хорошо, и он стерпел бы. Но начальница сказала, что коллективу неприятно смотреть на его тощие ноги.
Голову захлестнула обида. Подумал: ради чего я все это терплю? Ведь у меня же есть пенсия. Встал и, ни с кем не прощаясь, ушел.
Приехал домой. Жена по лицу догадалась, что у него что-то случилось. Но деликатно промолчала.
Он на телефонные звонки не отвечал, затем просто заблокировал офисный номер. По почте написал, что не выйдет. И попросил его не тревожить.
Странное дело, но этот случай его успокоил. Он перестал дергаться. И мог сидеть на скамейке с газеткой. Или просто так – без газетки. Можно надеть шорты и белую футболку, и никто тебе слова не скажет. Ведь хорошо?
И еще: не обязательно же на скамейке сидеть. "Они решили не жалеть деньги".