Сарматы — давние персонажи исторической мифологии.
Например, есть версия, что часть сарматов, нанятых на службу римской империи, была направлена в Британию, положив начало легенде о короле Артуре и его рыцарях Круглого стола.
Великий Ломоносов считал, что именно от сарматов произошли славяне.
В старину польская шляхта вела свою родословную от сарматов.
Современные казаки тоже числят среди своих предков сарматов.
Кто является бесспорными потомками сарматов, узнаем чуть позже.
Происхождение сарматов
Геродот в своём описании Скифии впервые упоминает восточных соседей скифов под именем савроматы (позднее более употребительным сделается иной вариант этого этнонима — «сарматы»: с лёгкой руки Клавдия Птолемея – александрийского географа, математика, астронома).
Отличительной чертой их наружности были длинные рыжеватые волосы. Византийский историк IV в. Аммиан Марцеллин находил внешность сарматов «симпатичной»: «почти все аланы высоки ростом и красивы видом…», даже несмотря на то, что «свирепостью своего взгляда они внушают страх, как бы они ни сдерживались».
В период, когда сарматы впервые появились на исторической сцене, они населяли земли, прилегающие к восточным границам Скифии. Геродот отмечает, что «за рекой Танаис (Дон) кончается Скифия и начинаются земли сарматов, простирающиеся на север на пятнадцать дней пути, на которых не растёт никаких деревьев, ни диких, ни насаженных». Согласно Страбону, об этих землях известно очень мало, «поскольку эта местность холодна и пустынна».
Недавние археологические исследования показали, что территории, которые сарматы занимали в ранний период своей истории, включали Южный Урал и степные области к востоку от реки Урал. Хотя археологические находки из областей, расположенных далее к востоку, – из степных районов Казахстана до Алтайских гор и Центральной Азии, – имеют определённое сходство с предметами сарматской культуры, обнаруженными на Южном Урале или в низовьях Волги. Это наводит на мысль о том, что все эти области были населены народами, тесно связанными с сарматами. В большинстве случаев они были прямыми предками сарматских племён, которые позднее переселились в Северное Причерноморье.
Степные племена постоянно сталкивались между собой. Так различные сарматские племена, испытывая сильное давление со стороны тюрков, начали отток на запад, потеснив в свою очередь скифов. В результате упорной борьбы, в первой половине II века до н.э. Скифское царство прекратило своё существование, а сарматы сделались хозяевами причерноморских степей.
Сарматские племена
Сарматы принадлежат к северной ветви ираноязычной группы индоевропейских народов, которую также называют скифской ветвью. Они были ближайшими родственниками древних мидийцев, парфян и персов.
Сарматы никогда не были единым народом и состояли из нескольких племен, в той или иной степени отличавшихся друг от друга и чьи названия мы находим у историков древности. Мы можем предположить, что каждая из основных групп сарматских племен говорила на своём собственном диалекте, хотя точно об этом ничего не известно, поскольку письменные источники полностью отсутствуют. Но язык осетин, проживающих на Кавказе, произошёл от древнего сармато-аланского диалекта, и его можно считать современным сарматским языком.
Первые сарматские народности, известные под этим названием, упоминаются в древних источниках под именем «сарматаи». Название «савроматы», вероятно, происходит от иранского слова «саоромант» — «опоясанный мечом».
Это имя было впоследствии распространено на всю группу родственных племен и народностей. Из сарматских народов, оставивших своё имя в истории, можно назвать языгов, роксоланов, сираков, аорсов. Самыми могущественными были аланы, чьё имя впоследствии вытеснило более древний термин «сарматы» в обозначении восточной группы народностей. Некоторые авторы считают аланов народом, отличным от сарматов, хотя и родственным им по происхождению.
Неоднородный характер сарматов подтверждается антропологическими исследованиями скелетных останков, преимущественно черепов. В степных районах Казахстана чаще всего встречаются останки так называемого «андроновского» расового типа – брахицефалов-европеоидов, что ясно свидетельствует о том, что большинство сарматских народностей произошло от андроновцев бронзового века. Черепа подобного типа находили также и на нижней Волге, где, по крайней мере, в ранние периоды сарматской истории, чаще встречался «срубный» расовый тип, унаследованный западными сарматами (савроматами Геродота) от своих предков бронзового века.
Во второй половине V века до н. э. в степных районах Южного Урала появился новый расовый элемент – памиро-ферганский тип, присущий Центральной Азии (узбеки, таджики, афганские пуштуны). За период с III века до н. э. до III века н. э. он, как свидетельствуют могильники, распространился от нижней Волги к югу.
Образ жизни и экономика
Сарматы были жителями степей; большинство из них вело кочевой образ жизни, а их экономика основывалась на разведении скота. Страбон утверждает, что страна, где они обитали, была бедной и холодной: «Выдерживать такие суровые условия может лишь местное население, привыкшее на кочевой манер жить на мясе и молоке, но для людей из других племен это невыносимо».
В некоторых местах, в окрестностях рек, сарматы занимались и возделыванием земли, но в значительно меньшей степени. Они также охотились на диких зверей и птиц.
По образу жизни и экономике сарматы очень походили на скифов. Согласно как Геродоту, так и Гиппократу, у них не было домов, и они жили в повозках. Аммиан Марцеллин пишет: «В них мужья спят со своими жёнами, в них рождаются и вскармливаются дети». Такую же картину рисует Страбон четырьмя веками позднее. Согласно его описанию, роксоланы и другие сарматские кочевые племена «проводили жизнь в оббитых войлоком повозках, в которые запрягали волов, и держали большие стада, дававшие им мясо и молоко, которыми они питались». Далее он отмечает, что они «питаются преимущественно мясом, но также кониной и конским молоком, свежим или кислым. Они следуют за пасущимися стадами, время от времени перегоняя их на новые пастбища».
Он также упоминает сезонные миграции сарматов: зимой они живут рядом с Азовским морем, а летом – на степных равнинах. Сезонные миграции, по-видимому, были обычным явлением в районе между Волгой и Уралом, а также в Казахстане, особенно в горах, где летом скот перегоняли на высокогорные пастбища. Описание позднего сарматского племени аланов, сделанное Аммианом Марцелином в IV веке н. э., почти полностью совпадает с описаниями Геродота, жившего на 800 лет раньше. Представляют интерес его замечания о том, что аланы ставят свои повозки в круг и уделяют особое внимание разведению лошадей. Эти лошади так же, как и скифские, малы, но необычайно быстры и своенравны, и поэтому приходится их холостить.
В степях не было найдено никаких сарматских поселений, за исключением следов временных стоянок. Только на периферии сарматской территории в лесостепной зоне, в районе Самары и на Южном Урале, были найдены останки поселений с сарматскими находками. Люди, жившие в этих поселениях, занимались земледелием и происходили от сарматов, которые смешались с местным населением. Сами сарматы, как прирождённые кочевники, питали отвращение к земледелию.
Характер и способы ведения войны
Согласно описаниям древних авторов, по своим обычаям и одежде сарматы почти не отличались от скифов: они тоже носили длинные штаны, сапоги из мягкой кожи и остроконечные или закруглённые войлочные шапки (хотя некоторые обходились вообще без головного убора).
Женщины носили:
- Длинную одежду — платье с рукавами до запястий, подвязанную поясом и обшитую бисером.
- Поверх платья носили распашной халат, застёгнутый фибулой на груди.
- Одежду дополняли восточные шаровары, манжеты которых достаточно часто обшивались бисером.
- широкие плащи, которые застёгивали разнообразными фибулами или на плече, или на груди.
- Их сорочка была подпоясана в талии.
Головы сарматки покрывали вышитым платком – гиматионом.
На ногах они носили мягкие туфельки, украшенные кораллами и золотыми пластинками.
Свою одежду сарматки охотно украшали вышивкой, обшивали её на рукавах и около пояса мелкими голубыми или зелёными бусинками, а самые зажиточные – позолоченными бляхами.
Знатные сарматки носили золотые серьги со вставками из драгоценных камней. Их причёски часто венчались диадемами. Золотые бусы и ожерелья украшали шею и грудь.
Многие сарматские украшения — настоящие шедевры ювелирного искусства. Все украшения сарматов были изготовлены в «зверином стиле». Особенностью сарматского звериного стиля является то, что изделия украшали вставки из драгоценного камня и цветной эмали (полихромный — многоцветный — стиль).
Страбон сообщает, что у роксоланов «юношей приучают ездить верхом с самого раннего возраста, а хождение пешком считается достойным презрения. Благодаря такой подготовке они вырастают в искусных воинов». Это можно с тем же успехом отнести и к другим сарматским племенам, что подтверждается данными раскопок детских могил, найденных в различных районах: во всех них было найдено оружие, из чего мы можем сделать вывод, что детей с раннего возраста учили им пользоваться. В этом отношении обычаи различных сарматских племён были одинаковы и не менялись веками.
Аммиан Марцелин: «Они находят удовольствие в войне и опасности».
Сарматы сражались как верхом, так и в пешем строю. Их вооружение состояло из короткого изогнутого лука, который на раннем этапе был их главным оружием; колчана, полного стрел; железного меча-акинака, который был длиннее скифского, достигая иногда 130 см в длину; реже – лёгкого копья или пики с железным наконечником и, совсем уж редко, боевого топора. Если мы опять обратимся к описанию роксоланов Страбона, то прочтём, что «они использовали шлемы и латы из сыромятной бычьей кожи, носили плетёные щиты, а в качестве оружия использовали копья, лук и меч». Также у них в ходу были лассо и пращи.
Сарматские методы ведения войны мало отличались от военной тактики скифов и других степных народов. В начальный период своей истории они нападали на врага большими группами всадников, которые в совершенстве владели искусством стрельбы из лука на всём скаку.
Сарматская орда представляла собой грозную военную силу.
Иранский мир в то время переживал военно-политический подъём. В Передней Азии нарастала мощь Парфянского царства. Парфянское царство – государство, образованное парфянами (парнами), иранским кочевым народом (дальние родственники сарматов), вторгшимся в начале II в. до н. э. в провинцию государства Селевкидов – Парфию. В дальнейшем парфяне распространили свою власть на Месопотамию и Бактрию и превратили Армению в вассальное царство. Последний парфянский царь Артабан V погиб в 226 г. Римская пехота оказалась бессильной перед тяжёлой кавалерией парфян.
Сарматская конница была вооружена по образцу парфянской. Ядро и цвет войска составляли всадники из знатных родов, облачённые в железные шлемы и панцири и вооружённые длинными мечами и тяжёлыми копьями. Прочие сарматы нашивали себе на халаты роговые пластины, искусно нарезанные из конских копыт. Согласно Страбону, мечи были «огромных размеров, так что держать их приходилось обеими руками». Луки и стрелы к тому времени отошли на второй план. На воинах были доспехи из железных пластин, пришитых к толстой коже, и точно такие же доспехи защищали лошадей. Шлемы делались преимущественно из шкур.
В бою тяжеловооруженные знатные всадники становились в центре боевого порядка, а их легковооружённые сородичи на флангах. Страшными ударами пик на всём скаку сарматские всадники пронзали зараз по двое и больше врагов, а потом брались за свои мечи. Тацит замечает, что остановить напор сарматской кавалерии можно было только на пересечённой или заболоченной местности или при неблагоприятных для конницы погодных условиях – например, в дождливый день или зимой, на льду, когда сарматские кони могли поскользнуться под тяжестью закованного в броню всадника. Упавший воин уже не мог подняться — настолько тяжелы были его доспехи. Огромное преимущество перед римской конницей давало сарматам использование стремян, благодаря которым они крепче держались в седле (правда, сарматские стремена были, как правило, не железные, а кожаные).
Благодаря сарматам подобная тактика получила распространение в Восточной и Центральной Европе, и даже римляне вынуждены были оснастить некоторые части подобным образом.
«Роксоланы считаются хорошими воинами, но все варварские расы и легковооружённые народы не в силах противостоять организованной и хорошо вооружённой фаланге». Это пишет Страбон. Согласно Тациту, поодиночке сарматы не проявляли особенной храбрости, и их пешие воины сражались плохо, но противостоять их отрядам вооружённой кавалерии было очень трудно. Однако он подчёркивает, что на льду и мокрой земле их длинные копья и мечи оказывались практически бесполезны, поскольку лошади скользили и падали под тяжестью брони. Страбон замечает, что их броня была хоть и непробиваемой, но такой громоздкой, что «те, кто падал в сражении, уже не мог больше подняться».
Во II веке н. э. сарматам пришлось отказаться от бронированной конницы и сменить тактику ведения войны, поскольку появилось новое грозное оружие – лук «гуннского типа», состоящий из нескольких кусков дерева и усиленный пластинами из кости. Стрелы с железными наконечниками, выпущенные из такого лука, могли пробить броню. Эти луки принесли с собой новые сарматские (аланские) племена с востока, и обитатели восточноевропейских степей не смогли им противостоять.
Говоря о роксоланах, Тацит пишет, что «настоящая их страсть не война, а грабёж. Это банда разбойников, которая не успокоится, пока не разорит всю страну». В античных источниках содержится множество упоминаний о сарматских набегах. Однако представляется, что склонность к грабежам была свойственна лишь тем группам сарматов, что были вытеснены из родных степей восточными соседями. Страбон отмечает, что обитатели степей Северного Причерноморья были скорее воинами, чем разбойниками.
Ещё большее значение имела та система ценностей, которой придерживались сарматы и которая ставила убийство и разрушение в разряд высочайших доблестей. Аммиан Марцеллин пишет об аланах, одном из племен, входивших в состав сарматской орды: «То наслаждение, которое добродушные и миролюбивые люди получают от учёного досуга, они обретают в опасностях и войне. Высшим счастьем в их глазах является смерть на поле боя; умереть от старости или несчастного случая для них позорно и является признаком трусости, обвинение в которой страшно оскорбительно. Убийство человека – это проявление геройства, которому нет и достойной хвалы. Наиболее славным трофеем являются волосы скальпированного врага; ими украшают боевых коней. У них не найдёшь ни храма, ни святилища, ни даже крытой соломой ниши для алтаря. Обнажённый меч, по варварскому обычаю вонзённый в землю, становится символом Марса, и они набожно поклоняются ему как верховному владыке тех земель, по которым проходят». Этому мировоззрению суждено было стать господствующим на протяжении нескольких столетий.
Возможно, наибольший интерес представляет комментарий Страбона относительно влияния греческой и римской цивилизаций на кочевников-сарматов (которых он называет скифами). «В нашем представлении, – писал он, – скифы наиболее справедливые и благонравные из всех живущих на земле людей. Они также воздержаннее в своих потребностях и меньше зависят друг от друга, чем мы. И всё же наш образ жизни развратил почти все народы, открыв им роскошь и чувственные удовольствия, а также низкие уловки, служащие удовлетворению этих пороков и ведущие к бесчисленным проявлениям жадности».
Общественный строй, верования
Античные авторы пишут об общественном строе сарматов очень мало. Он, вне всякого сомнения, очень походил на скифский. Но савроматы отставали от соседних скифов в общественном развитии, у них ещё не было государства. В священной книге зороастрийцев Авесте сарматы упоминаются под именем «сайрима» и называются кочевниками, «которые не знают власти верховных правителей». Аммиан Марцелин отмечал, что у аланов не было рабов и «все они были благородного происхождения». То же самое, вероятно, можно сказать о сарматских племенах, поскольку ни один из древних авторов не упоминал о наличии у них рабов. Аммиан также говорит, что вождями аланы выбирают «тех, кто прославил себя в сражениях». У западных сарматов в последние века до н. э. и первые века н. э. были цари или вожди, и до нас дошли имена некоторых из них.
Больше света на общественное устройство сарматов проливает изучение их похоронных обрядов. Археологи обнаружили, что на ранней стадии их истории небольшие холмы с бедными погребениями группировались вокруг одного или двух больших по размеру курганов, очевидно над могилами вождей, возможно наследственных. Тем не менее погребальный инвентарь состоял из одних и тех же предметов, разнилось лишь их количество.
То же самое можно сказать о гробницах этого периода, раскопанных в степях Казахстана. Но к концу V века до н. э. уже проявляется разительный контраст между захоронениями как в отношении количества содержимого, так и его качества. Во многих захоронениях не имелось никаких погребальных предметов вообще, в то время как из других, иных по конструкции, удалось извлечь большое количество золота и привозных товаров. Также появляются особые могильники для племенной аристократии.
Эти изменения, несомненно, были результатом перемещений племен, повлёкших за собой войны и завоевания. Эти изменения укрепили позиции удачливых военных вождей.
Характерной особенностью общественного устройства сарматов было высокое положение женщин, которые зачастую возглавляли племена, исполняли жреческие функции и сражались наравне с мужчинами. В археологической зоне сарматских кочевий (на смежных территориях России и Казахстана, на Северном Кавказе и в Северном Причерноморье) встречаются курганные захоронения женщин с доспехами, боевым оружием и с конской сбруей. По всей видимости, сарматский род на этапе разложения родового строя был ещё материнским, и счёт родства вёлся по женской линии. Поэтому античные писатели часто называли сарматов «женоуправляемым» народом. Эта черта их общественного быта привела к возникновению мифа об амазонках. По словам Геродота, сарматы происходили от браков скифских юношей с легендарными женщинами-воительницами, чем якобы и объясняется, почему сарматские женщины ездят верхом, владеют оружием, охотятся и выступают на войну, носят одинаковую с мужчинами одежду и даже не выходят замуж, пока в бою не убьют врага.
По утверждению Геродота, греки, стремясь колонизировать богатые причерноморские степи, долго и безуспешно воевали с амазонками. Однажды они одержали победу, взяли в плен немало воительниц и решили отвезти их в Элладу, чтобы там вступить с ними в брак. Когда парусники вышли в Чёрное море, греки стали бурно отмечать свою победу. Воспользовавшись этим, амазонки перебили своих победителей. Однако степные воительницы не знали морского дела, поэтому скоро ветер выбросил их корабли на заселённый скифами берег Меотийского озера (Азовское море). Ступив на землю, амазонки захватили табуны скифских коней, разгромили местные стойбища, некоторые скифские городища. Скифские цари послали им на встречу отряд молодых воинов. Но сражение между амазонками и молодыми скифами не состоялось: оба лагеря сошлись и мирно вступили в брак.
Гиппократ упоминает, что правую грудь сарматским женщинам прижигали в младенчестве, чтобы не затруднять движения правой руки при бросании копья или стрельбе из лука.
Миф об амазонках подтверждается археологически. В ранних сарматских женских захоронениях находят бронзовые наконечники для стрел, а иногда даже мечи, кинжалы и наконечники копий. У скелетов девочек в возрасте 13—14 лет отмечаются кривые ноги — свидетельство того, что они научились ездить верхом едва ли не раньше, чем ходить.
Историк II в. н.э. Полиен в своей книге “Военные хитрости” рассказывает о царице Амаге, жене Медосакка, царя сарматов, живших на Понтийском побережье. Видя, что супруг пьянствует, она взяла власть в свои руки и стала во главе войска, сражавшегося со скифами. Она потребовала от скифов прекратить набеги на союзный Херсонес. Скифский царь отверг предложение о мире.
Тогда Амага сама отобрала 120 человек “сильнейших душой и телом”, дала каждому по три лошади и, проскакав с ними за сутки 1200 стадий (более 200 км), внезапно появилась в ставке скифов, перебила всех охранявших его стражников. Амага стремительно ворвалась во дворец, убила царя вместе со всеми родственниками и друзьями за исключением одного сына, которого заставила подписать договор о “вечном мире” с эллинами и сарматами.
Именно в это время и был насыпан знаменитый в Крыму курган — Ногайчинский. В нём найдено женское захоронение, возможно это могила царицы Амаги.
В ходе раскопок был найден женский скелет, который достигал 180 см и лежал в расписанном деревянном саркофаге. По результатам новейшего антропологического анализа возраст умершей из Ногайчинского кургана может быть определён в рамках 35-44 лет, наиболее вероятно — 39-41 год.
На теле женщины и вокруг неё были найдены множество драгоценностей и украшений.
Как в этом мире, так и в «мире ином» женщина не могла обойтись без прекрасной шкатулки «со всем необходимым»: здесь хранились и набор косметических средств в разных коробочках и флаконах, и украшения: золотые подвески в форме львиных голов, агатовый, оправленный в золото медальон, перстни, амулеты в виде человечка, фибулы из золота и горного хрусталя, застёжка из золота с гранатовой и стеклянной вставками.
Гиппократ утверждал, что сарматские женщины были не только воительницами, но и жрицами. Среди погребального инвентаря женских захоронений в могильниках Южного Урала часто находили закруглённые каменные столики с бортиками по краям. Подобные предметы имелись также в сарматских захоронениях в Центральном Казахстане. Такие алтари, часто украшенные в скифском зверином стиле, считаются атрибутами женщин-жриц. Часть могил, где были найдены каменные алтари, были особой конструкции и отличались богатством погребального инвентаря, хотя подобные предметы попадались и в более бедных захоронениях. Там также встречались бронзовые кольца, ожерелья из полудрагоценных камней, куски белой, красной, зелёной, жёлтой краски и древесный уголь.
О религиозных верованиях сарматов известно очень мало. По-видимому, они поклонялись солнцу, так же, как и огню, и верили в его очищающую силу. Эти верования и обряды были унаследованы ими от предков, живших в бронзовом веке или даже в неолите. Об этом можно судить по остаткам костров, сооружённых рядом с захоронениями или над ними, а также по следам огня в могильной яме и, как следствие, частичной кремации; по кускам угля, брошенным в могилу или разбросанным вокруг неё. «Алтари» жриц, вероятно, свидетельствуют о культе огня. Эти ритуалы, возможно, были также связаны с поклонением солнцу или богу солнца. Позднее, в первых веках нашей эры, среди сарматов, преимущественно аланов, получил распространение зороастризм.
Стоит упомянуть ещё несколько особенностей сарматов. Например, Аммиан Марцелин говорит, что у аланов «есть замечательная способность предсказывать будущее. Они собирают прямые ивовые прутья и в определённое время раскладывают их, произнося над ними тайные заклинания, и так узнают, что их ждёт в будущем». Сходный обычай у скифов причерноморских степей описал Геродот.
Ещё один устойчивый обычай, впервые отмеченный у скифов Северного Причерноморья, но, вероятно, широко распространённый и среди сарматов, – поклонение железному мечу, «скимитару». Согласно Геродоту, меч считался у скифов изображением бога войны, «которому они ежегодно приносили в жертву крупный рогатый скот и лошадей», а иногда также и пленников, захваченных на войне. Поклонение мечу отмечается уже в IV веке н. э. Аммианом Марцелином, писавшим, что «аланы почитают обнажённый меч, воткнутый в землю, как своего бога войны».
Обычай, который часто ошибочно приписывают всем без исключения сарматским племенам, – искусственная деформация черепа: голову ребёнка стягивали тугой повязкой, чтобы по мере его роста она приобретала вытянутую форму.
Впервые такие черепа были обнаружены в могильниках катакомбной культуры в низовьях Волги и Маныча, относящихся к первой половине 2-го тысячелетия до н. э. Но широкое распространение деформация черепа получила лишь у обитателей волжских степей и восточных аланов во время позднего сарматского периода (со II по IV век н. э.).
До 70 % мужских черепов, найденных на их кладбищах, подверглись деформации. Такой обычай широко практиковался в Центральной Азии в начале нашей эры, особенно среди гуннов, и от них его, очевидно, переняли восточные аланы, когда ещё жили в казахстанских степях.
Сарматы верили в загробную жизнь, которую они представляли продолжением земной. Это отражено в их погребальных обычаях и инвентаре. Усопшим нужно было дать все необходимое для путешествия в загробный мир; мужчин должны были сопровождать их жёны, а в более поздний период у некоторых племен вождям должны были прислуживать рабы, которых приносили в жертву на их могилах. В погребальных обрядах нет единообразия: положение скелета в могильной яме, ориентация по сторонам света, расстановка погребального инвентаря зависели от верований и обычаев, принятых среди различных сарматских племен в разные периоды. Частичная и полная кремация также была свойственна некоторым племенам в определённые периоды.
О существовании других верований и обрядов, преимущественно анимистического характера, говорит присутствие в могилах разбитых или повреждённых бронзовых зеркал, а также амулетов и талисманов. Интерес представляют орнаментированные кабаньи клыки, прикреплённые к мечам или лошадиной сбруе.
На западе иногда поклонялись стелам с примитивным изображением умерших предков. Их обычно устанавливали на захоронении между курганами или плоскими могилами, реже на самом кургане.
Сарматы в эпоху Великого переселения народов
После завоевания Европейской Скифии сарматы приобрели славу одного из наиболее могущественных народов древнего мира. Вся Восточная Европа вместе с Кавказом получила название Сарматии. Плиний, описывая народы Северного Причерноморья, отмечает, что «имя скифов повсюду переходит в имя сарматов».
В политическом отношении сарматская орда была конфедерацией нескольких родственных племен. В первые десятилетия после Р.Х. наиболее глубоко на запад – в Паннонские степи – вклинились языги; между Доном и Днепром кочевали роксаланы («светлые аланы»), ещё дальше на восток – аланы (или асы, «ясы» нашей летописи, предки осетин). При первых римских императорах языги и роксаланы перешли Дунай и вторглись в Мезию. Император Адриан (117–138 гг.) должен был выплачивать им ежегодную дань.
По условиям мирного договора, который языги в 179 году заключили с императором Марком Аврелием, восьмитысячный отряд языгской конницы был принят в римскую армию, при этом часть всадников отправлялась служить в Британию. По версии некоторых учёных, например, Жоржа Дюмезиля, именно эти сарматы явились источником кельтских мифов о короле Артуре и рыцарях круглого стола.
В дальнейшем борьба велась с переменным успехом. Сцены военного торжества римлян над сарматами изображены на барельефах триумфальной колонны императора Марка Аврелия (161–180 гг.). Наиболее ожесточённые войны на сарматском фронте империи пришлось вести в последние десятилетия III века, при императорах Аврелиане и Пробе, которые за свои победы над степняками получили один и тот же титул – «Сарматский». Готы и гунны положили конец владычеству сарматов в Северном Причерноморье, но их последняя волна – аланская орда – докатилась до Балтики, Испании и Северной Африки, правда, уже в союзе с другими варварами, вандалами и свевами.
Сарматы и славяне
О непосредственных славяно-сарматских контактах источники умалчивают. Это даёт основания считать, что в судьбах славян античные сарматы сыграли незначительную роль, хотя, быть может, и несколько большую, нежели скифы. В сарматскую эпоху иранский и славянский миры двинулись навстречу друг другу, но подлинной взаимооплодотворяющей культурной встречи тогда не произошло.
Сарматские кочевья располагались гораздо выше по Днепру, чем скифские, и, возможно, соседствовали с восточной группировкой славянских племен, продвинувшихся к тому времени к верховьям Днестра. Высказывались предположения, что главный сарматский город, или скорее лагерь, известный грекам под именем Метрополиса, мог стоять на месте нынешнего Киева – эта догадка, впрочем, не подтверждается археологически. Сарматское давление, а значит, и влияние испытывала только окраина славянского мира. Поэтому в культурно-историческом смысле сарматское владычество в причерноморских степях было столь же бесплодным, как и скифское. Память о нем сохранилась только в имени «Сарматия», используемом античными и средневековыми писателями для обозначения Восточной Европы наряду со «Скифией», и в некотором количестве иранизмов в славянском языке. Заимствовать у сарматов славянам было, собственно, нечего. Показательно, например, что металлурги среднего Поднепровья, несмотря на географическую близость к сарматским кочевьям, ориентировались исключительно на кельтское железоделательное производство.
Этнокультурное слияние некоторых восточнославянских племен с потомками сарматов (ираноязычным населением южнорусских степей) произошло значительно позже, в VII–VIII столетиях, во время активной славянской колонизации Поднепровья и Подонья.
Местом их встречи стало Среднее Поднепровье. Асы – одни из осколков сарматской орды – осели в Подонье и, возможно в Поросье (Салтовская культура). В конце VII в. на северной границе асских поселений появились славяне. Неизбежный процесс метисации соседей был ускорен нашествием хазар, преследовавших разбитую булгарскую орду. Короткая схватка со степняками закончилась сокрушительным поражением асов. Их поселения подверглись полному разгрому, и в начале VIII в. созданное ими межплеменное объединение прекратило своё существование. Тогда же, вероятно, данниками кагана сделались и славяне, заселившие лесостепную полосу, – вятичи, радимичи, северяне.
Спасаясь от истребления, асы устремились на север, в полянскую землю (район Поросья). По-видимому, их расселение среди днепровских славян происходило мирно; во всяком случае, археологических следов военных столкновений в этом районе нет. Зато имеются многочисленные подтверждения быстрой ассимиляции пришельцев славянами. Поселения днепровских славян даже в Х в. не покрывали область Поросья, а между тем многие элементы поросской культуры ясно прослеживаются в славянских древностях этого времени. Естественно предположить, что это обстоятельство является результатом массового проникновения носителей культуры Поросья в славянскую среду. Антропологические же исследования говорят, что «скифо-сарматские» (то есть алано-асские) черты, в физическом облике киевского населения древней Руси, как городского, так и сельского, выражены настолько ярко, что «это сходство может быть истолковано в плане неславянской принадлежности полян».
Для скифо-сарматского населения Северного Причерноморья характерны средний размер черепа, довольно узкое лицо, низкий лоб и прямой, неширокий нос.
О присутствии в «русских» дружинах киевских князей многочисленного ираноязычного контингента достаточно ясно свидетельствуют иранские божества Хорс (солнечное божество) и Симаргл (собака с крыльями) в языческом Пантеоне князя Владимира.
Образование Днепровской Руси стало той подлинной встречей славянского и иранского миров, прелюдией к которой был тысячелетний период скифо-сарматского владычества в Северном Причерноморье. С этого времени древнерусская культура испытывает сильное иранское влияние.
Древнерусский словарь изобилует словами иранского происхождения – «топор», «хата», «шаровары» и др.
Через посредство асов древняя Русь ознакомилась с вавилонскими и пергамскими мерами длины и веса, общепринятыми в сарматский период на всем Переднем Востоке, на Кавказе и в Северном Причерноморье. Так, древнерусская «большая гривенка» или «русский фунт» соответствует вавилонской мине, а «пуд» — вавилонскому таланту; пергамский «палец» равен русскому «вершку», а «шаг» — «аршину».
Днепр, Дон, Днестр — скифо-сарматские названия.
Русское народное искусство восприняло многие иранские мотивы. Наиболее яркий из них – излюбленный сюжет древнерусской вышивки: женщина на коне или между двумя конями, под копытами которых, а также наверху изображены по два знака свастики, — вероятно, солнце в «верхней» и «нижней» полусфере небес. Почитание скифами Великой Матери отмечено ещё Геродотом; этот культ был характерен и для алан.
Древнерусские былины знают немало случаев женитьбы киевских витязей на богатыршах-«поляницах», которые выезжают «в чисто поле поляковать, а искать же себе-ка супротивничка».
Причём, как правило, они превосходят мужчин-богатырей силой, удалью и боевым искусством. Вот Добрыня трижды наезжает на случайно встреченную в степи поляницу Настасью, пытаясь сбить её с коня ударами палицы по голове. На третий раз Настасья, наконец, обращает на него внимание:
Думала же, русские комарики покусывають,
Ажно русские богатыри пощелкивають!
А своё предложение жениться на ней она облекает в следующую форму:
Сделай со мной заповедь великую,
А не сделаешь ты заповеди да великия –
На долонь кладу, другой сверху прижму,
Сделаю тебя я да с овсяный блин.
Богатырю Дунаю хоть и удаётся победить в поединке Настасью-королевичну, но затем, на свадебном пиру, она одерживает верх в соревновании на меткость: пущенная ею «стрелочка калёная» попадает в лезвие ножа, которое «рассекает стрелочку на две половиночки»; Дунай между тем трижды промахивается и в сердцах направляет четвертую стрелу «во Настасьины белы груди».
В этих сюжетах нашёл отражение факт многочисленных браков русских дружинников с представительницами знатных родов алан. Девушка-воительница — обычная фигура в фольклоре ираноязычных народов Великой степи, причем в наиболее древних преданиях их героини, для того чтобы выйти замуж, должны непременно убить врага. В Дмитриевском могильнике на территории салтовской культуры (в верховьях Северского Донца) около 30 % женских захоронений, относящихся в подавляющем большинстве к IX в., содержат предметы вооружения: топорики, луки со стрелами, кинжалы, сабли. Вместе с оружием в погребениях в большом количестве находятся амулеты. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что ноги этих женщин связаны, а у некоторых покойниц кости конечностей даже вынуты из могилы. Археологи полагают, что этот погребальный обычай отражал «желание живых максимально обезвредить мертвеца, лишить его возможности выхода из могилы. Очевидно, самыми опасными признавались женщины с амулетами, т. е. женщины, наделённые какими-то сверхъестественными возможностями, которые после их смерти желательно было бы предельно ослабить» [Плетнева С. А. «Амазонки» как социально-политическое явление].
В сарматских погребениях, и что важно, не только в них, археологи иногда находят черепа с удлинённой задней частью. Некоторые специалисты предполагают, что речь может идти об обычае искусственной деформации черепа, когда новорождённому ребёнку перетягивают голову повязкой. На территориях северного Причерноморья, Кубани и Северного Кавказа такой обычай наблюдался с XXII по VII—VI века до нашей эры. «Сарматский ритуал» постепенно исчез с территории России вместе с самими сарматами, но, возможно, остался запечатлённым в народном костюме, в частности, в кокошнике.
Сарматизм в Польше
В XV–XVII веках, в эпоху, когда складывались современные нации, интерес к сочинениям древнегреческих и древнеримских писателей сильно вырос. В их произведениях политологи раннего Нового времени стали искать истоки своих государств и наций. И если для большинства западноевропейских стран общим государством-предком была Римская империя, а для немцев – победоносные древнегерманские племена, то в сарматах стали искать своих предков поляки. В Польше это привело к созданию целой идеологии сарматизма — своего рода генетического мифа. Шляхтичи считали себя потомками сарматов, грозы западного мира и культурных соседей дикого востока, а также были уверены, что гербы польской знати были скопированы с сарматских тамг (родовых знаков).
Это породило шляхетские вольности, республиканизм, восточная любовь к роскоши, заимствование культуры барокко и господство католицизма, переросшее в идею о мессианстве Речи Посполитой.
Сарматы — предки славян
В средневековых польских хрониках и русских летописях XVI – XVII вв. бытовала версия происхождения русов от сармат. Дело тут в очевидной близости названий «рокс» и «рус». Сохранилась она и в фольклорных сказаниях, и в трудах первых русских историков – В. Н. Татищева и М. В. Ломоносова. Так она выглядит в «Синопсисе» – своеобразном учебнике по истории второй половины XVII в.:
«…Под тем Сарматским именем все прародители наши Славенороссийские, Москва, Россы, Поляки, Литва, Поморяне, Волынцы и прочая заключаются… От тех же Сарматских и Славянороссийских осад той же народ Росский изыде, от него же неции нарицахуся Россы, а иныи Аланы, а потом прозвашася Роксоланы, аки бы Росси и Аланы…»
Аланы — ираноязычный народ, живший на территории Северного Кавказа, приняли христианство раньше Руси (916 год), воевали во Франции и Испании, дружили с Византией. После алан на Кавказе остались полуразрушенные города и уцелевшие храмы (в Нижнем Архызе).
На аланское наследие претендуют представители нескольких народов Северного Кавказа. При этом основания у всех разные. Для осетин главным аргументом служит их язык, который, как и аланский, относится к группе восточно-иранских языков.
В течение XIX века было высказано несколько гипотез относительно происхождения и языковой принадлежности алан. Но только в 1880-х годах российскому историку, фольклористу и филологу Всеволоду Миллеру удалось привести убедительные аргументы в пользу их ираноязычия и доказать связь осетинского языка с аланским. В начале ХХ века эта гипотеза была подхвачена осетинскими интеллектуалами.
Но популярность она получила только в 1920—1940 годы. Этому способствовал политический фактор — формирование СССР, в состав которого входила и Северо-Осетинская автономная республика. Тогда каждой республике нужно было иметь свою писаную историю. И государство буквально требовало от местных учёных такие истории создавать, а затем пропагандировать их через школы и СМИ. В этом процессе активно участвовали учёные Северной Осетии, доказывавшие прямую связь между осетинами и скифо-сарматским миром, к которому принадлежали и аланы.
Русский этноним «осетины» происходит от грузинского названия алан — «овсы» и Алании — «Овсети».
Ингуши, а также карачаевцы и балкарцы обратились к аланскому вопросу уже позже.
У балкарцев и карачаевцев сохранилось немало культурных особенностей, позволяющих видеть в них потомков алан, сменивших свой язык. Это башенная архитектура, склепы, некоторые излюбленные виды пищи, обычаи, связанные со стрельбой из лука, и прочее. К тому же на территории Карачаево-Черкесии сохранились уникальные аланские христианские храмы.
Что касается ингушей и чеченцев — их далёкие предки тоже жили на территории аланского государства. Существует гипотеза, что столица Алании, город Магас, находился на территории современной Чечни (Алхан-Калинское городище). Все это тоже даёт им основание претендовать на аланское наследие.
До войны историей ингушей вообще почти никто не занимался, и она была плохо известна. Что касается карачаевцев и балкарцев, то до войны акцент делался на их тюркский язык, что заставляло причислять их к тюркам. И тогда их прошлое рассматривалось в рамках тюркской истории. Так что интерес к аланам у них появился только после депортации.
В.П. Алексеев в работах "Происхождение Народов Кавказа" (1974) и "Историческая антропология и этногенез"(1989) пытался обосновать автохтонность осетин на Кавказе и отрицал их этническую связь с аланами.