Ылга
Существо пританцовывало, делало плавные пассы руками, даже слегка подпрыгивало, выражая то ли нетерпение, то ли недовольство – Лена не понимала, что ему от неё надо. Глядя на него, она даже не боялась, скорее, удивлялась: откуда это странное нечто тут появилось? Что оно вообще делает в лесу? И главное, что она сама тут делает?
Память по-прежнему не хотела возвращаться, и поэтому она просто спросила, обращаясь к существу:
– Ты кто такой?
На пару секунд замерев, существо встряхнуло головой и проскрипело:
– Я-то кто – понятно кто. Жиличка местная я. Жилая, проживающая тутушки. Меня тутушки все знает, чай уж триста лет кручусь-верчусь по лесу, охраняю от незваных гостей. Гостей незваных нам тутушки не надоть.
Лена подумала, что ослышалась, всё-таки триста лет жизни – солидный возраст. Но, с другой стороны, – очевидно, что старушенция (теперь точно было понятно, что это нечто древнее женского пола) давно уж съехала с ума.
– Ну а звать-то тебя как? – спросила Лена.
– А звать-то меня… Ну чего меня звать? Я сама прихожу. К тем, кто зван. Ты – званная, а меня звать Ылга. Ылга я, жиличка местная. Вот так и познакомились. Я знаю, ты – Лена.
Ылга снова закружилась, завертелась на месте вокруг своей оси и начала кривляться.
Интересное дело, думала Лена, а я ведь даже ничуть не удивлена тем, что она знает моё имя. Это, конечно, необычно, с учётом того, что она вообще сама не помнила, как попала в этот… хм… зачарованный лес. Но всё же – спросить, что ли?
– Ылга, а откуда тебе известно моё имя? Я тебя не помню, мы встречались вообще?
Жиличка снова примерла, приостановилась и настороженно глянула на Лену:
– Чой-то встречались? Ничуть не встречались. Встречались, может, в прошлой твоей жизни, да чегой-то такого я и не помню. А я бы помнила, я всех временных по запаху узнаю́, у вас у всех особенный запах в любом рождении. Твой мне незнаком…
– А имя откуда моё знаешь? – перебила её Лена.
– Имя мне Свет-камень подсказал, вот что. Свет-камень всё знает, всё расскажет для светлых душой. А я же жиличка лесная, я светлая душой, триста лет уж охраняю Свет-камень от непрошенных гостей. Ты – званная, вот Свет-камень твоё имя и назвал.
Лена тяжело вздохнула, еле поспевая мыслью за струящимся ручейком речи Ылги.
– Что ещё за Свет-камень?
– А вот, вот есть такой. Он здесь неподалёку, мы сейчас с тобой к нему пойдём. Пойдём, Лена, к Свет-камню, он ждёт тебя и зовёт. Пора бы уже, уже пора.
– Зачем это? – нахмурилась Лена.
– То есть как зачем? – пританцовывавшая Ылга как будто даже удивилась. – Ты же по его зову сюда шла. Шла и пришла. Теперь надо уважить Свет-камень, иначе он обидится, а этого я никак не могу допустить. Идём, милай, идём, тут недалеко…
И Ылга, резво подскочив (совсем не по-старушечьи, по виду и не скажешь, что третью сотню лет разменяла), ласково поманила её за собой – в чащу леса.
Лена засомневалась, хотя и сердцем чувствовала безобидность Ылги, ощущала, что та не обидит её:
– Проблема в том, что я ничего не помню. Точнее, не помню, как сюда попала, в этот лес, и вообще… Последние дни как будто испарились из памяти.
Ылга повернулась к ней и забормотала:
– А это нормально, это нормальненько, милай, так и должно быть. Твои воспоминания Синий Ворон выкрал, я уж успела заметить, как он от тебя отлетал. Он бы и ещё украл, но я его спугнула. Воспоминаниями он питается, воспоминаниями временных. У временных ведь всё временное, а воспоминания так тем более.
От этого словесного мельтешения у Лены закружилась головой: показалось, что кружево слов Ылги засасывает, кружит, гипнотизирует…
– Ох, Ылга, не понимаю я, ничего не понимаю… Какой ещё Синий Ворон? Почему я вообще тут оказалась?
Ылга подскочила к ней и мягко прихватила за рукав толстовки:
– Идём, милай, пошли к Свет-камню, а я всё по дороге разъясню, всё расскажу, что смогу. Смогу немногое, ведь вся картина мне и не открыта, но кое-что знаю. Знаю о лесе, о существах и о вас, временных. Ты ведь сюда пришла не одна, не одна пришла, Лена.
И повинуясь Ылгиному кружению, мягкому давлению, Лена пошла за старухой – вглубь мрачного, холодного и равнодушного леса.
Странное дело, но Ылга как будто бы управляла, повелевала природой (душой?) этого леса. Кусты расступались перед ней, ветви деревьев, клонившиеся к земле, сами поднимались, брёвна откатывались в сторону. Идти вслед за Ылгой было приятно, даже её пулемётная речь не раздражала.
Тем более, что в этой речи мелькали обрывки полезного, кое-что объясняющего:
– Синий Ворон – он же помощник Лешака Слепого. Лешак-то – местный хозяин-барин, во всяк случае этой стороной леса он верховодит. Другой стороной леса управляет Лешак Глухой, а тутошки – Лешак Слепой. Много их, Лешаков разных, и под каждым свой участок леса, где они хозяева.
– А вороны, выкрадывающие воспоминания, тоже у каждого водятся?
– Зачем же вороны? – удивилась Ылга. – Синий Ворон в помощниках только у нашего, у Слепого Лешака. У других хозяев другие помощники, из лесной звероты. Разной звероты: у кого лисица в подможницах, у кого волчара зубастый, у кого кабан брылястый…
– А медведь? – снова перебила Лена.
– А медведь – нет, никак в подмогу не годится, даже лешакам. Потому как медведь сам хозяин, но хозяин не леса, а перехода.
Споткнувшись о корягу, Лена всё же спросила, не теряя мысли:
– Какого ещё перехода, Ылга?
– То есть как какого? Перехода с этой стороны на ту. Только ты меня про ту сторону не спрашивай, ничаво не знаю я. Я и близко не ведаю чево там. Не бывала ни разу, да и нет желания. Посколь, судя по рассказам, выбиравшихся оттуда – там мрак, и смрад, и страх, и грех во все стороны и на всех.
Лена снова тяжело вздохнула:
– Ох, Ылга, голова у меня кругом от твоих рассказов… Далеко нам, что ли, идти ещё? Я уже ног под собой не чую…
– Ничаво, милай, ничаво. Не так уж долго, совсем чуть-чуть, уж большая часть пути позади.
– А что это за Свет-камень такой?
Ылга шмыгнула носом, юркнула с кочки на кочку:
– Свят-то камень? А кто ж его знает природу-то? Я знаю только, что он есть. И знаю на, что он способен, он же мне и открылся когда-то, триста лет назад и открылся. Открылся так, что я при нём стала уж служкой, почитай… Служу – не тужу, помогаю званным вроде тебя.
– Ты сказала Свят-камень… Так Свет-камень или всё же Свят?
Ылга повернулась и из-под платков её цветастых глянуло на пару секунд лицо – сморщенное, всё в глубоких морщинах старинное, жёлтое с прозеленью яблоко. И мелькнуло по тому яблоку подобие улыбки.
– А кака разница-то, дурыська? Что Свет-камень, что Свят-камень… Ведь оно как? Где свет, там и свят. Потому как это камень доброй силы. В противовес каменьям тяжёлой, злой силы…
– А что, есть и такие камни, которые в противовес? – удивилась Лена.
– Есть, милай, ещё как есть. Встречаются по лесам и Чёрнь-камни, и Серые, и есть даже, поговаривают, где-тось такая каменюка, кою кличут Адовым камнем. Только я про него мало, что слышала, не спрашивай меня – ничаво не знаю.
– Вот уж не думала, что такие разные чудеса по нашим русским лесам водятся…
И снова повернулась Ылга, осветив всё вокруг слегка пугающей своей улыбкой:
– Энти чудеса – только для вас, временных, чудеса. Мы-то живём ими, и то: я ведь тебе понарассказывала самую малость, а столько всего сейчас вокруг происходит, чего ты даже не видишь.
– И хорошо, наверное, что не вижу. А то бы со страху померла, – отвечала Лена.
– Ничаво, ничаво, – бормотала Ылга. – Вот оно так получится, случится оно так, что и ты станешь своей, нашенской, глазюки-то твои и откроются – всё увидишь, всё поймёшь…
– Вот уж спасибо за счастье, но лучше обойдусь… Ты вот что скажи, когда уже придём?
Ылга засуетилась, заскокала снова и голосом, в котором проглянула обида, произнесла:
– А тутоть мы уже, Лена, почти что тутоть, пришли. Сейчас откроется поляна, а там…
Действительно, не успела Лена сделать и пару шагов, как услужливый лес расступился совсем, открывая большую тенистую поляну, куда солнце через листву деревьев пробивалось с аккуратной осторожностью.
– И где же твой Свет-камень, – спросила Ылгу Лена, оглядываясь по сторонам.
– А, вот оно как. Пока что ты временная, так ничего толком не видишь. Не видишь, если не показать, носом не ткнуть.
Ылга засмеялась тихим, раскатистым смехом и ткнула рукой в молодую берёзку, одиноко тянувшуюся ввысь по серёдке поляны. Действительно, стоило туда глянуть Лене, как увидела она каменистый конус с объёмным бугристым камнем на вершине.
– Вот он, Свет-камень. Красавец, правда? – квохтала Ылга. – Только, чтобы понять, чтобы ощутить его силу и мощь, зайти нужно с солнечной стороны – тогда уж он откроется полностью, вовсю, вот увидишь.
Лена с опаской ступила вслед Ылге, которая приблизилась к Свет-камню и начала его обходить. И едва она сама обошла каменюку, едва подсветило его слабыми лучами солнце, как вдруг ослепил её нестерпимый свет.
– Ой, – прикрывая глаза, вскрикнула Лена, – зачем же так ярко?
– Ярко не ярко, а так оно надобно, – бухтела недовольно Ылга рядом. – Тоже мне неженка тут обрисовалась…
Секундной вспышки Свет-камня тем не менее хватило на то, чтобы перед внутренним зрением Лены вспыхнуло и оставило след что-то знакомое, узнаваемое… Какой-то знак, что-то похожее на растрёпанный игольчатый анкх… Анкх? Это же… Да это же тот самый символ, который мелькал в том видео на ютубе.
Громко, как будто над самым ухом каркнул невидимый ворон, и в голове у Лены возникло имя:
«Бабай-лама!!!».
Внезапно она вспомнила всё, что происходило с ней последние два дня. С ней, с Курцем, с Серёгой и с Настей.
(Продолжение следует)