Теперь уже хорошо известно о том, что во время полета Юрия Гагарина имели место 11 нештатных ситуаций, каждая из которых могла стать причиной если не гибели космонавта, то очень серьезных осложнений в ходе самого полета и, в особенности, приземления.
Как садился первый космонавт
Тормозная система автоматически включилась, как и было задано, на 67 минуте полета. Однако, дальше все пошло не совсем по плану. Из-за технических неполадок тормозная установка выдала не полный импульс. Двигатель отключился, но скорость корабля снизилась на 132 метра в секунду вместо 136, необходимых по расчетам. Из-за этой ничтожной, на первый взгляд, разницы в 4 секунды, изменилась траектория спуска «Востока».
В результате корабль перед входом в атмосферу 10 минут беспорядочно кувыркался со скоростью вращения 1 оборот в секунду. Гагарин описывал это состояние так: «Получился «кордебалет»: голова-ноги, голова-ноги с очень большой скоростью вращения. Все кружилось. То вижу Африку, то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрывал шторки. Мне было интересно самому, что происходит. Я ждал разделения».
Однако из-за неполной выдачи тормозного импульса разделение блокировалось. И спускаемый аппарат входил в атмосферу в «связке» с приборным отсеком.
Космический аппарат начал самостоятельный спуск лишь через 10 минут после начала торможения, находясь уже в атмосфере, на высоте 110 километров. Перегрузки в этот момент были таковы, что Гагарин был на грани обморока. В глазах плыло и серело. В это время космонавт увидел в иллюминатор, что капсула объята пламенем, а по стеклу течет струйка расплавленного металла. Это был, наверное, единственный момент всего полета, когда самообладание едва не покинуло Юрия Алексеевича. Он передал на землю: «Я горю. Прощайте, товарищи!». Ошибку первого космонавта понять несложно: он был первым человеком, который видел, как сгорает в атмосфере обшивка корабля.
Однако на высоте 7 километров, как и было предусмотрено, произошло катапультирование, и Юрий Гагарин благополучно, хоть и не без новых происшествий, приземлился в Саратовской области – в деревне с хорошим названием Смеловка Энгельсского района. Только это было не совсем по плану: рассчитывая траекторию посадки, специалисты, готовившие полет, первоначально определили местом приземления Куйбышевскую область.
Мог ли Гагарин сесть не на территории СССР
Как сейчас известно, мог. В. А. Давыдов, до 2013 года занимавший пост главы Роскосмоса, в своем интервью «Голосу Америки» заявил: «Теоретически это было вероятно. Он вообще мог приземлиться в любом месте, над которым летел, если бы не сработала тормозная система».
Над какими же точками нашей планеты пролетал, снижаясь, Гагарин? Из его отчета видно, что пресловутый «кордебалет» происходил над Африкой. Он рассказывал потом, что отчетливо видел в иллюминатор северное побережье Африки и Средиземное море. Поняв, что снижение происходит не так, как было запланировано, первый космонавт, по его собственным словам, решил «не поднимать шум». Он рассказывал: «Прикинул, что все-таки сяду, тут еще все-таки тысяч шесть километров есть до Советского Союза, да Советский Союз — тысяч восемь километров, до Дальнего Востока где-нибудь сяду».
Посадка в США – что делать?
Один из самых неприятных вариантов (разумеется, за исключением приземления со смертельным исходом) для всей космической отрасли СССР была бы посадка Гагарина на территории США или любой другой страны с недружественным для нас режимом.
И на этот случай, по словам В. А. Давыдова, была предусмотрена определенная процедура.
Прежде всего, в день исторического полета редакции телевидения и радио СССР, а так же ТАСС, получили три пронумерованных конверта. В них было три сообщения. Одно об удачном полете и благополучном возвращении космонавта, другое – о героической гибели при исполнении задания Родины, и еще одно – о технических неполадках, аварии и экстренном приземлении. В этом же сообщении был призыв к правительствам мира оказать содействие в поисках и спасении космонавта.
Несмотря на то, что основные документы международного космического права, в которых шла речь о безусловной обязанности государств оказывать помощь космонавтам («Соглашения о спасании космонавтов» и т.д.) были подписаны странами-участницами ООН уже после полета Гагарина – в 1963, 1967 и в 1968 годах, СССР, тем не менее, рассчитывал на помощь международного сообщества в такой ситуации, какой маловероятной она не могла бы показаться. В резолюции от 12 декабря 1959 года Генеральная Ассамблея ООН подчеркивала необходимость в деле освоение космоса ориентироваться на благо всего человечества и важность международного сотрудничества.
Чтобы первого космонавта не сочли, например, шпионом, Гагарину выдали соответствующее удостоверение, которое он должен был предъявить в случае посадки на территории другой страны. Официальные структуры были готовы немедленно выйти на связь с правительством этого государства.
Но, как мы знаем теперь, ничего этого не понадобилось. Гагарин сел в СССР, и даже, несмотря на все нештатные ситуации, не особенно далеко от расчетного места посадки.