ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЛЧЬЕ БРЕМЯ.
Холодно и темно. Покрытый инеем кусок металла с дырками пропускает наружу сквозняк, от которого никуда не деться. Нары - две деревянные доски, помойное ведро в углу и железная створка, запертая снаружи - меньше двух метров, промерзший квадратный мешок в старом вагоне возле станции, где несколько часов к ряду творится мутный кипиш...
Кассад тяжело вздохнул и сел на деревянную поверхность, сцепив пальцы в замок. Это все, это провал. Не успел выбраться из одной задницы - попал в другую. И ведь вопрос открытый - не положили на КПП, так ведь запросто положат в любой момент. Выведут на плац, поставят на колени и пулю в затылок. Сам так делал сколько раз. Сам вешал, стрелял, добивал раненых, обирал тела. Все последних чертовых полтора года, с момента первых ядерных осадков, когда народ забивался в норы и щели, пока снаружи хлестал страшный черный ливень. Сам ныкался по точно таким же вагонам, ночами перебирался через насыпь и бежал, бежал вперед, к рассвету забиваясь черт знает куда. От перевернутых фур на трассе, выпотрошенных бандитами и слетевшими с катушек ментами - до деревянных домов в тлеющих во мгле осеннего разорения деревнях, где ни одной живой собаки не сыщешь днем с огнем...
Память. Шестьсот километров на восток. Томск, Тайга, Анжерка, Мариинск, Боготол, Ачинск...Одно и то же, одна смерть, один хаос для всех. Где-то меньше, где-то больше, где-то нет совсем.
Первого своего противника он застрелил еще в Лоскутово, куда выбрался за провиантом. Чудом уцелевший КамАЗ остановился возле баррикады, а они, семь отчаянных кадров, схлестнулись с матерыми урками, решившими устроить гоп-стоп на большой дороге. Пять трупов, три подранка, два ящика тушенки и бак с чистой водой. Ушлый черт Дрюня Васин, бывший медбрат, что-то тер за радиопротекторы, оттого перевернули местную аптеку на предмет веществ. Сомнительная акция, зато пополнили медикаментами рюкзаки и свалили восвояси.
Движок сдох к югу от Тайги. Тут уже пошел конкретный разброд, группа - если сборище налетчиков с крайне сомнительными биографиями можно назвать группой - развалилась и едва не самоуничтожилась. Порешили так - делим шмотки поровну и каждый разбредается куда глаза глядят. Трое сразу двинули в сторону Кемерово, еще двое - на запад, в сторону Юрги, а вот остальные, тот самый Васин и Кассад двинули на северо-восток, вдоль лесов, петляя и выворачивая кишки наизнанку в сторону Анжерки...
- Э, але! Прибылой! - хриплый голос конвойного выдернул Адольфа из тяжких грез. - Подъем!
Кассад нервно дернулся и поднял глаза. В открывшемся окошке на уровне головы показалась небритая рожа с маленькими хитрыми глазками. Персонаж тяжело дышал - ни дать, ни взять стометровку осилил при хроническом употреблении табака.
- Подъем так подъем, - Кассад нащупал пальцами замок куртки и застегнул утепленку. - Что, все? Решили вопрос?
- Да шевелись, мля! - голос конвойного дрогнули. - Живо!
Сквозняк донес гулкое эхо. Стреляли из автомата. Кассад встал и подошел к двери, сцепив пальцы в замок. Дверь отворилась, и охранник вытолкал его в узкий коридор. Десять шагов, деревянный щит, какие-то тряпки, грязный серый снег — вот он, внешний мир.
Солнце заходило за обломанные зубы многочисленных высоток, выстроенных незадолго до Судного дня, а посему было довольно светло. Впрочем, на базе горели костры и четыре стационарных прожектора. Повсюду бегали люди с оружием в руках, одетые черт знает во что. Пеструю сутолоку делали единым организмом красные нарукавные полосы и кое-как намалеванные на подобии петлиц знаки различия. Некоторые кадры так вообще, натуральный цирк, в прадедовских фуфайках и валенках, обязательно с бородами и шапками-ушанками, без намордников и самодельных броников. Смешно...
- Че за движняк? - Кассад шмыгнул носом. - Да говори уже, один хрен - в расход пустите.
К охраннику подошел тот самый лейтенант, что принимал Кассада несколько часов назад, и вид у офицера был чрезвычайно озабоченный.
- Короче, гражданин...Кассад, - Сабуров кивнул конвойному и тот отошел назад. - Мы не в курсе, че у вас там на Бугаче стряслось и за каким чертом твою ориентировку нам комендант выслал. Этим пусть Ядро занимается. У нас тут вооруженное восстание упырей местных, каждый человек на счету.
С этими словами, Сабуров лично вернул Кассаду отнятый автомат, а подошедшие коллеги положили возле ног бородатого "номера" разгрузку и сумку с пайками и магазинами.
- Возвращаю имущество. У нас каждый человек на счету, - Сабуров отошел назад, доставая из портсигара папиросу. - Вчера дергались, сегодня в открытую быковать начали. Поможешь? Я знаю, тебе может стремно сейчас за каталажку, но сам посуди...
- Короче, морда протокольная, - прохрипел Адольф. - Кого и где тут валить? Говори.
- Второй локомотив видишь? - Сабуров указал рукой на ржавеющую громаду тепловоза справа от станции. - Черти с Белых Рос попрут через гаражи, как раз удобно - берешь и валишь. Место сам себе выбирай. Подранят...
- Сам разберусь, - Кассад отмахнулся, надел разгрузку, перебросил через плечо ремень сумки и перезарядил АК. — Это все?
- Все. Как закончится - не уходи, права выпустить не имею. Но на нормальное отношение можешь рассчитывать. Оки-доки?
- Угу, - прохрипел в бороду Адольф. - Разберемся.
Вражин долго ждать не пришлось. Со стороны вышеупомянутого гаражного массива поползли серые тени. Это были не хорошо знакомые мутанты-морлоки, а живность куда более изобретательная. Люди. Кто в чем - от козырной зимней "Горки" на флисе с броником из стальных пластин, кто в более привычном собирательном образце китайского текстиля, с поправками на голодную зиму и антисанитарию.
Было их не так уж и много, но имели в своем распоряжении широкий арсенал огневых средств подавления - справа и слева засевший в кабине тепловоза Кассад увидал серые шлейфы, а потом, с разницей в полсекунды, громыхнули два взрыва. Все верно - у нападавших с собой были одноразовые РПГ, но дел они успели наворотить, подбив утыканными листами металла броневик и частично разворотив баррикаду из мешков с землей.
Застрекотали калаши, по составу - вагонам, локомотиву и заведомо возведенным укреплениям ударил ворох раскаленного металла, а изрядно подмерзшие защитники тотчас забились в щели, не забывая огрызаться. Ну, понеслась. Кассад аккуратно положил обмотанный тряпками АК на набитый землей пакет, поймал первую цель в сектор прицела и нажал на спуск. Экономя патроны, он бил одиночными, целясь в туловище, и где-то после третьего выстрела пуля калибра 5.45 поразила цель. Коренастый хмырь упал в снег и начал дергаться. Кассад спрятался за металлический борт, спеша сменить позицию - по кабине ударил град пуль, высекая искры, а один из подарочков даже пробил борт насквозь. Походу, кто-то работал из СВД, судя по звуку, а значит у Сабурова плохи дела. С крыши станции ударил станкач и нападавшие рассыпались. В сумерках, где-то за гаражами мелькнул язычок огня - ага, стремно гасишься, дятел. Сабуровские кадры походу заметили позицию снайпера и кучно отработали из станкача по сектору, попутно прижав к земле целую волну нападавших. А дальше стало слишком жарко и весело.
Кассад еще осматривая локомотив, обратил внимание на странные серые мешки возле первого ряда путей, лежавшие среди мусора и обломков. Примечательно, что за все время приготовлений, занявших не более получаса, никто из оборонявших базу архаровцев к странным предметам не приближался, да и следов от сапог и кроссовок в ту сторону шибко не наблюдалось. И вот теперь, когда пулеметчик меняет ленту, а залегшие было отморози медленно ползут вперед, сюрпризы сработали.
Что было в мешках - тол или какая-нибудь самодельная взрывсмесь доподлинно неизвестно, но эффект получился шикарный. Три мешка, расположенные друг от друга с интервалом в пятьдесят метров, взорвались, и во все стороны полетели металлические поражающие элементы, главным образом - болты, рубленые гвозди, малогабаритные обрезки железных прутьев. Кто-то особо ушлый насобирал всякого железного дерьма и заботливо упаковал, не забыв добавить перчинку в адский винегрет. В роли ингредиента служили разнообразные биологические фрагменты, по большей части - человеческие фекалии.
Мочилово набирало обороты. Меняя магазин за магазином, Кассад осознал, что скоро сабуровскую заставу сдует к чертовой матери.
Тут как говорится, два варианта – или под шумок валить, или отбиваться до конца, героически подохнуть и отправиться на корм крысам. Или особо озверевшим трупоедам в человеческом обличье.
Валить, к чертовой матери, решил Кассад – и медленно пополз сквозь гарь и дым, в сторону спасительной линии кварталов – старых пятиэтажек постройки середины века на Свердловской улице, где тлели очаги жизни и люди еще походили на людей…
Рядом свистели пули, над головой разносились хриплые команды коменданта, непрестанно оравшего в матюгальник. Кассад упорно полз через баррикаду и его усилия были вознаграждены – он очутился в непростреливаемой зоне около бывшей закусочной, после чего номер вложил все силы в бег.
Позади еще долго гремело эхо боя. Но Кассад, недосягаемый, живой, сохранивший два рожка к потрепанному АК, слишком хорошо выучивший уроки беспросветного выживания среди руин, знал, что ему делать дальше.
8 марта 2023 г.
Красноярск. Свердловский район.
Грязные, покрытые сажей пальцы с желтыми, обгрызенными ногтями жадно тянулись к огню.
В большой ржавой бочке горели обломки деревянной мебели. Рядом валялась куда большая куча дров, где присутствовали узловатые ветви деревьев, фрагменты той же домашней обстановки, главным образом – ножки стульев и столов. Скорбный итог, эпитафия ушедшей эпохе – кто-то копил деньги, обставлял свое жилище – и теперь все это сгорит в пламени костра в темном подвале, чтобы один, конкретно один бывший и нынешний мародер смог согреться.
На металлическом шампуре шипела разделанная крысиная тушка. Никаких приправ, соли там или перца – только стремное мясо, которое он сожрет с не меньшим удовольствием, чем классный армейский сухпай…
Впиваясь желтыми зубами в почерневшее, подгоревшее мясо, Кассад думал. Его бросили – как отработанный материал, как обертку от конфеты, как надоевшую игрушку. Он выживал, сражался, страдал, бился с погаными мутантами – и все же его бросили. Или в долбанной командировке на тринадцатый кордон, в эту вонючую помойку среди снегов и руин был скрытый смысл?
Политком…Неужели он совсем выжил из ума, после того как получил атомную бомбу? Неужели он стал воспринимать своих коллег – братьев по оружию, спаянных кровью и железом «номеров» как бездушный человеческий ресурс? Человек, который продал душу великому делу яростной борьбы, все еще живой лишь потому, что не выполнил свою задачу?
Обжигая губы и медленно пережёвывая вонючую крысятину, Кассад внутренне метался. Душу жгла обида, тело ломило от холода и усталости. Неужели конец? Или есть нечто, более важное и сложное?
А если теоретически допустить, что там, наверху, творится что-то страшное? Думай, Ваня-Адольф. Думай, соображай! Поехали. Тема с Лехой по кличке Бор – откровенная туфта. Никого подобного он не валил. Всех убитых собственной рукой он помнил поименно. Даже несчастных доходяг на северных окраинах, когда его банда напала на ловивших рыбу и собиравших хворост возле замерзшей речки местных жителей. И потом, когда он пересек Енисей и добирался до базы…
Нет, твердо произнес Кассад, подкидывая в бочку свежие дрова. Это все – туфта. У меня есть понятия. Я не ссучился, живу по принципам, далеким от устоявшихся норм общественной морали – но слова честь и верность для меня не пустой звук. Сто раз мог превратиться в конченного упыря – так и не смог. Грабить – грабил, убивать – убивал, но лишь в крайней нужде. Я волк – а не помойная собака, что живет около людей и кусает руку, что кидает крохи еды.
А значит, надо бороться за свою правду. За свое право жить и принадлежать делу НТИ. Для этого, стоит как минимум, самому разобраться в причинах командировки. И как максимум – спросить, но без беспредела, с тех, кто его направил мерзнуть и бичевать среди отбросов.
Он вне закона. Вне установленных Комитетом правил. Вне Договора свободной воли. Что у него осталось? Волчий закон. И его Волчья сотня...
…Около двух взводов горячих и боевитых ребят, набранных со всего Фронтира. Он сам готовил их, преподавая нелегкую науку выживания. Приказывал беспощадно гасить врага – забывая про сострадание. Он, именно он, Адольф Кассад, в тайне от Внутреннего круга создал альтернативу Ополчению и ССО, бесконечно разрозненным формированиям и группам разведки, сталкерам и чистильщикам. Он, именно он, готовил большую презентацию своего проекта – тестовым полигоном должна была стать так важная для НТИ Камарчага и ее раздолбанная база хранения, где сидели недолюди-мутанты и бандитское отребье. Не успел – парни до сих пор сидят в Уяре, а он кое-как елозит среди заснеженных руин Красноярска.
Он должен попасть на восток. Как? Когда?
Есть один вариант. Это депо около красноярского вокзала. Его стерегут – и туда идут поезда, отвозя грузы, и ничего не вывозя обратно. Самый странный узел в сети укреплений на полотне Транссиба, разделившего город на две неровных части. Оттуда можно попасть в «Ядро» - спецпоездом. Он совершил ошибку, пытаясь пролезть через станцию Енисей – черт его знает, чем закончилось мочилово, но оттуда не ходят составы. А с вокзала и депо – ходят регулярно. Это точка сбора, оттуда на восток перебрасывают грузы, технику и людей. Там круглые сутки работает фильтр-лагерь, вербуются новые рабочие и конечно, в город прибывают обученные пополнения из Д-2.
Вишневский поступил правильно, когда вывел из укрепрайона половину ополчения, посадив людей на посты вдоль Транссиба, восстановив связь с Бугачом.
Значит, иного пути нет. Пешком через сопки, на восток – или по трассе через радиоактивную зону, да еще и зимой – нет, увольте. Второй раз повторять такой самоубийственный фортель – проще застрелиться сразу.
Кассад вздохнул. Он четко осознал свою цель и приготовился идти до конца. Ночью он пересечет мосты, доберется до депо, проникнет внутрь, дождется удобного момента – и сядет на поезд. Не в первой.