РАССКАЗ ДЕДА КУЗЬМИЧА
Вот что расскажу вам, други:
Когда-то жил в селе Большом
Мужик богатый; для супруги
Он выстроил прекрасный дом.
И прожили они в нем месяц,
А может два, не помню я,
Я был тогда в селе дней десять,
Я очевидцем был, друзья.
Послушайте, такое дело,
Что без ста грамм не рассказать…
И выпить есть? Душа запела!
Тогда начну повествовать.
Заехали те в новый дом
И жили радостно, с любовью,
Известно – дело молодое,
Но повесть вовсе не о том.
Там где радость, будет горе,-
Старухи верно говорят!
Ну а пока, вражды и ссоры
Не ведают, детей плодят.
Однажды, темной летней ночью,
(Июль жарой своей душил).
Взбираясь с кочки и на кочку
Старец-чернец к мощам спешил.
И видит дом, прямо хоромы,
При свете лунном лак блестит, -
Измазаны им были бревна,
А крыша сложена из плит.
В окно стучит чернец убогий
В надежде выпросить ночлег,
Хозяйка тотчас у порога:
«Входи же, милый человек!»
В избу богатую вошел,
И на иконы покрестившись,
С молодкой разговор завел:
«Спасибо, что дала приют
В моем скитании далеком,
К святыням ангелы несут
Вознесть молитвы о высоком.
За православный, бедный люд
Замолвить перед богом слово.»
- О нас, о грешных не забудь –
Олег и Дария Фроловы.
Садись за стол, устал с дороги,
Уже и пироги готовы,
Да вот вода, помоешь ноги;
Паломничества ноне строги.
«Они, хозяйка, и всегда
За подвиг божий почитались,
Бывало так, что иногда
Дальше России простирались.
Я на Афоне дважды был
И там всевышнего молил.»
Разговорились не на шутку,
Кипит на кухне самовар,
Вот леденец по блюдцу стукнул,
И в потолке кружится пар.
Скитальца потчует хозяйка,
А тот, все прямо без утайки
О святой жизни говорит,
И в бюст хозяюшке глядит.
«А где твой муж, дитя мое?»
- Усталый он, давно храпит,
Не хочется будить его,
С утра с тобой поговорит.
«И верно, христианский сон
Не должен быть ничем смущен.
А ты, красавица младая,
Не смущена ль чем, дорогая?»
И в сей же миг, этот чернец
Хозяйку крепко обнимает
И с силой в дальний угол тянет,
А та вопит, к мужу взывает!
Супруг же, бодрствуя давно,
На кухню с топором вбегает,
В минуту все порешено,
Бродяга кровью истекает…
Как знать, может попутал бес,
Иль был тот, вовсе не чернец,
А вор какой с большой дороги?
Но это, братцы, не конец.
Что делать было после им?
Бродягу в ямине зарыли
И тщательно всю кровь замыли,
В ту ночь уснуть не было сил…
И вот, как будто бы зажили,
И все по-прежнему у них,
Да только, все враз находили,
Что что-то вкралось между их.
Не слышен смех, гостей не стало,
Муж чаще заходил в кабак.
Жена на это не кричала
И часто пьяным забирала,
Домой тащила кое-как.
Потом же, братцы, вовсе диво…
Нечистая, быть может, сила,
Иль что-то вроде бы того,
Что улыбаетесь вы криво?!
Я сам тому свидетель был!
Ходил старик в кровавой рясе
И в окна посохом он бил,
И словно в лихоманке трясся.
В ту пору по работе был
В селе Кривом я дней на десять.
- Ты ж говорил в селе Большом.
- Село большое! Вот ведь взбесят!
Да дело вовсе не о том
Просторно в том селе, иль тесно!
Но, что особо интересно,
Все подтвердилося потом.
Ну слушайте, муж сильно пил,
Жена ходила словно призрак –
Видать, что белый свет не мил,
Но все ж не ждали мы сюрприза…
Супруг ее на чердаке
Залез в петлю и удавился.
А та, совсем сошла с ума,
Ходила в огород молиться,
И стала вдруг лопатой рыться,
И выкопала сколь могла.
Мы помогли ей безутешной
И выкопали чернеца;
И стали к этой бабе грешной
Ходить чиновных два лица.
И вот, все так установили,
Как я вам только что сказал.
Бабу в приют определили,
А где был дом – сейчас вокзал,
Мы там дорогу проводили.
Ну ладно, други, до свиданья,
Всех вас Христос от бед храни,
Грустно сие повествованье…
Пойду старуху побранить.