Мы пошли в опеку за направлением на третьего ребенка, и тут нам рассказали, что в нашем городе остались круглыми сиротами пятеро детей
Пять лет назад Ирина с мужем взяли в семью двоих детей-погодков, Настю и Ваню. Девять месяцев супруги искали их по базам и детдомам.
Читать все посты Ирины Коршуновой
После первой же встречи с Настей они подписали согласие на удочерение, а ее младшего братика Ванечку Ирина считает своим ребенком, случайно родившимся не у нее. «У нас с ним была любовь с первого взгляда» — говорит Ирина.
Почему Коршуновы снова решили взять под опеку сразу пятерых детей разного возраста? Что помогло супругам пройти все трудности адаптационного периода? Слово Ирине.
Муж сказал: «Нужно понюхать»
Во время пандемии я много читала о приемных детях и обнаружила ужасную статистику: за время карантина число детей в детдомах значительно выросло. Я почувствовала, что хочу повлиять на ситуацию, хочу, чтобы сирот стало хоть немного меньше.
На сайте «Измени одну жизнь» я начала смотреть видеоанкеты и потихоньку обсуждать этот вопрос с мужем.
Когда ковидные ограничения сняли, мы пошли в опеку за направлением на третьего ребенка, и тут нам рассказали, что в нашем городе остались круглыми сиротами пятеро детей.
Первая реакция была: нет, сразу пятерых мы не вытянем! Но детям грозил детский дом, причем из-за возраста младшей и заболевания одного из братьев (у ребенка ДЦП), всех распределили бы по разным детдомам.
Времени думать почти не было. Как и в первый раз, когда мы брали Настю и Ваню, муж сказал: «Нужно понюхать».
Парень сразу согласился, а девочка смотрела на нас со страхом
Не откладывая, сотрудница опеки позвонила старшему мальчику, которому на тот момент было 16 лет, и попросила встретиться с нами. Он приехал вместе с десятилетней сестрой.
Мы сидели в холле в уголке, зашли два ребенка, от них веяло безысходностью и страхом, парень пытался держаться браво, но повисшие плечи явно выдавали горе и растерянность.
Я подумала: «Бедные дети, им столько пришлось пережить, а я сижу тут, взрослая тетка, и боюсь неизвестно чего!»
Мы зашли в кабинет знакомиться, дети вежливо поздоровались, сотрудница опеки начала объяснять им, что мы хотим стать их опекунам. Парень сразу согласился, а девочка смотрела на нас глазами, полными страха. Я не выдержала и выбежала из кабинета, чтобы успокоиться и не плакать при детях.
После небольшой беседы ребят отпустили, а мы остались. Узнали, что до нас дети год были под опекой у одной женщины, и она от них отказалась. Чувства отторжения у нас не было, но надо было посмотреть-понюхать других детей.
Ребенок с инвалидностью пугал меня
Через день мы приехали знакомиться с их трехлетней сестрой и восьмилетним братом, у которого был ДЦП. Крошка сразу очаровала моего мужа, пошла к нему на руки, он стал играть с ней, подкидывать ее в воздух.
Я больше присматривалась к особому ребенку, выясняла, насколько все запущено, есть ли возможность поставить его на ноги, что у него с интеллектуальной сохранностью. Ребенок с инвалидностью пугал меня, я боялась, что не смогу принять его, опасалась, что не хватит ресурсов для его лечения и реабилитации.
Этот вопрос мы с мужем обсуждали больше всего. Решение принимали долго, с неделю думали, говорили между собой, справимся ли с подростками, читали про ДЦП, беседовали с опекой.
В итоге мы подписали согласие на опекунство. Последняя из пятерки, тринадцатилетняя девочка, приехала из лагеря, когда все остальные дети были уже у нас. Я встретила ее на автобусной остановке, мы немного поговорили, а дома она побежала к братьям и сестрам.
Период адаптации был очень тяжелым
Можно сказать, что это был сплошной конфликт с краткими промежутками спокойствия. Медовый месяц закончился, не успев начаться.
В самые первые дни мы ходили вместе на море и на речку. Помню, как мы с девочками делали салат и пиццу на кухне, а муж со старшим мальчиком собирали мебель.
Вот так немного осталось хороших воспоминаний от того периода.
Дети сопротивлялись нашему укладу во всем, они не были приучены к порядку, слово «дисциплина» отсутствовало в их лексиконе.
Разбросанные вещи, немытая посуда, «а че я?», крики, ругань, мат – это малая толика из того, что свалилось на нас в скором времени.
Новые и первые наши приемные дети разделились на два лагеря, две семьи, воспринимая друг друга в штыки. Поскольку новые приемные уже подростки, а Насте с Ваней 7 и 6 лет, то я постоянно была начеку, одно время даже спала с ними в комнате, закрывая дверь на замок.
У первых детей начался откат: у Насти вернулись истерики, а однажды ночью Ваня описался, и я испугалась за них, к тому моменту уже ставших совсем домашними детьми!
Но и это оказалось не самое страшное. Старшие подростки начали постоянно жаловаться на нас, наговаривать на моего мужа, что он бьет их, что мы не заботимся о них и не кормим, что я заставляю их делать всю работу по дому.
Да еще и подключилась их кровная тетя, начала писать жалобы во все инстанции, хотя сама она от племянников отказалась. Меня постоянно вызывали в опеку и допрашивали из-за этих жалоб, мы ездили вместе с детьми к психологу, но ситуация оставалась напряженной.
Я ужасно уставала, много плакала, меня мучили головные боли, я была на грани нервного срыва. Мы с мужем очень переживали друг за друга и за наших усыновленных детей.
Апогеем стала очередная ужасная ложь про побои. Я готова была писать отказ и прямо сказала об этом в опеке.
Я пила таблетки и брала сессии у психолога
К слову, кроме мальчика с ДЦП, серьезные диагнозы были и у других детей. Я ездила с ними по больницам, но без толку, они отказывались лечиться. Тогда было принято решение отправить старших на полгода в санаторий на лечение.
Наверное, это и спасло нашу семью. После того, как трое старших уехали, я занялась своим здоровьем и здоровьем оставшихся детей. Муж с Ваней поехал к родственникам, там нужна была его помощь, мы с младшими детьми остались втроем.
Я пила таблетки и брала сессии у психолога. Когда муж вернулся, мы вместе занялись воспитанием малышки, которая была похожа на маугли, и реабилитацией ее брата-инвалида, их прошли уже две, сейчас готовимся к третьей.
Через 5 месяцев мы все пришли в норму, новых малышей было не узнать. Мальчик начал ползать и нормально говорить, сам садиться на стул, пошел в школу в первый класс. Малышка перестала писать, где захочет, кидаться едой, пошла в садик, очень полюбила помогать мне по дому.
Настя с Ваней вернулись в свое прежнее состояние. Старшие тоже постепенно привыкают к нашему укладу и новой жизни, между детьми уже нет деления на два лагеря. Разногласия случаются, но в пределах нормы, как у обычных детей.
Обязательно выделяю время для себя
Мы с мужем друг другу главная поддержка и опора. Также мне очень помог психолог. Я научилась принимать многие ситуации, проговаривать их с детьми и не нервничать по пустякам вроде невытертой пыли.
Обязательно выделяю время для себя и приучила всех домашних к тому, что мне нужно иногда побыть одной, что я могу быть занята своими делами, а не только детьми и хозяйством.
Несмотря ни на что, приемные дети научили меня доброте и терпимости. Когда они оттаивают и начинают доверять приемным родителям и окружающему миру, то становится видна их непосредственность и чуткость.
Ведь только кажется, что они злые и эгоистичные. Когда в самый разгар конфликтов я плакала в своей комнате, одна из новых девочек принесла мне стакан воды и сказала, что мне нужно отдохнуть. Она почувствовала мою боль.
Дети не должны жить в детских домах
Конечно, прежде чем взять в семью даже одного ребенка, нужно хорошо подумать, взвесить свои силы, снять розовые очки, пройти ШПР, найти психолога для поддержки и сопровождения в тяжелых ситуациях. Мы видим, что все трудности преодолимы при правильном подходе, и ошибок тоже бояться не надо.
Дети не должны жить в детских домах. Выйдя оттуда, они не знают, как жить в этом мире. Даже мои новые приемыши, которые не были в «системе», совершенно не приспособлены к жизни, потому что у них не было модели нормальной семьи перед глазами, что уж говорить о детях из детского дома. По печальной статистике, они становятся жертвами мошенников и пополняют ряды криминала, а так быть не должно.
Видеоанкеты фонда «Измени одну жизнь», блоги приемных мам в соцсетях – это уже много, чтобы решить эту проблему.
Я начала вести блоги в Инстаграме и на сайте фонда, многие мои подписчики взяли приемных детей, некоторые уже по второму ребенку. Но, конечно, эту проблему стоит больше освещать в СМИ и вместо глупых шоу на телевидении и в Интернете можно было бы делать передачи про усыновление, чтобы все больше и больше людей понимали: и они могут изменить чью-то жизнь.
