Из рассказа С. А. Пелли
Когда вспыхнуло возмущение 14 декабря 1825 года, мне было пятнадцать лет. воспитывалась я тогда в С.-Петербургском Патриотическом Институте. При доходившем до нас громе орудий, мы, институтки, страшно перепугались. Пальба продолжалась, а между тем начальница института г-жа Вистингаузен (Луиза Федоровна) стала говорить нам: "Это Господь Бог наказывает вас, девицы, за ваши грехи; самый главный и самый тяжкий грех ваш тот, что вы редко говорите по-французски и, точно кухарки, болтаете все по-русски!"
В страшном перепуге, мы вполне осознали весь ужас нашего грехопадения и на коленях, пред иконами, с горькими слезами раскаяния, тогда же поклялись начальнице института вовсе не употреблять в разговорах русского языка. Наши заклятия были как бы услышаны: пальба внезапно стихла. Мы все успокоились - и долго, после того, в спальнях и залах Патриотического Института не слышалось русского языка (Женский патриотический институт - среднее учебно-воспитательное учреждение для девочек в Санкт-Петербурге. Учреждён в 1813 году как Сиротское училище для дочерей офицеров, погибших в Отечественной войне 1812 года. В 1825 году в институте находилось 97 воспитанниц).
Недовольные одним кушаньем, воспитанницы отказывались есть. Об этом было доведено до сведения Императрицы. Сидим раз за обедом, подают шпинат с колбасой, которая на этот раз была краснее и не так суха. Смекнув, что при начальнице она будет лучше, разумные из нас принялись есть, вдруг мимо окон в коляске промелькнул белый султан, и через две минуты Государь вошел в столовую. Маленький класс радостно запрыгал, большой старался удержаться, но радость горела на щеках, губах и глазах. Оглушительное:
- Здравствуйте, Ваше Императорское Величество! - раздалось по всей столовой.
- Хорошо! Вы кричите громче своих соседей моряков! - весело сказал Государь, потом, переменяя голос, строго спросил: - Вы у меня бунтовать хотите? Шпинату не едите! Эконому фалды оборвали! Дети перепугались и все закричали: - Ах, нет, Ваше Величество! Мы его не трогали! Мы только попросили его попробовать колбасу со шпинатом! Государь улыбнулся, подошел к блюду, попробовал колбасу и сказал начальнице: - Летом этого есть нельзя, прикажите давать шпинат помоложе и вместо колбасы - котлеты. Походив еще около столов, пошутив с девицами, Государь простился с нами, говоря:
- Поеду, успокою вашу Мать, что бунт усмирен!
- Мы не бунтовали, Государь! Мы не думали бунтовать! - кричали дети вслед за Государем.
С Императором мы были смелее, чем с Императрицей; его мы окружали, смело на все отвечали. Он шутил, смеялся, делал вид, что не замечает того, как дети щипали на память Его белый султан. Когда же приезжала Государыня, мы обязаны были стоять рядами, пока Она, войдя в середину, не смешает нашего порядка, - тогда-то все отделения без разбора нахлынут и окружат Царицу.
Государь всегда шутил с девицами: говорил, что они все здоровы, а спрятались в лазарет, чтобы не отвечать уроков; щупал пульс, требовал показать язык, на что девочки никак не соглашались; в случае же настойчивости Государя обращали умоляющий взгляд на Государыню, которая с шутливой важностью говорила, что Государя должно слушаться, и тогда, сквозь сжатые губы, тревожно высовывался кончик дрожащего языка.