В этом выступлении Роберто обсуждает свою трехэтапную систему, которую он использует для обучения английскому языку без преподавания английского языка, чтобы улучшить процесс обучения для студентов и практику преподавания для профессоров.
Роберт Гусман - профессор Университета Пуэрто-Рико, кампус Агуадилья. Гусман преподает на курсах английского для студентов бакалавриата, на которых он делает упор на развитие навыков критического мышления и передает навыки языкового развития. Он также является внештатным писателем и политическим комментатором радиошоу WPRA 990 AM Comunicando с ведущим Тоти Фигероа. К настоящему времени Гусман опубликовал такие книги, как The Devil’s Advocate Reader, Tropical Tales of Terror, Mitos y Conflictos en la Biblia and Heroes.
Я начал преподавать английский в кампусе Университета Пуэрто-Рико в Агуадилье 20 лет назад, но вскоре я разочаровался. Я люблю свою работу, но я разочаровался в себе, в студентах. Вроде бы они всё делали правильно.
На бумаге они и правда учили английский. Я давал им тесты, они знали всё о местоимениях, прилагательных, синтаксисе и грамматике. Они всё прекрасно знали. И могли это доказать, написав тесты. Но когда я пытался пообщаться со своими студентами, поддержать простой разговор, они застывали на месте с вот таким взглядом…
Затем у них появлялся, как я его называю, «Синдром Поросёнка Порки». Они делали так: (Имитирует заикающуюся свинью) В общем, ничего не получалось.
Я был подавлен, говорил: «Я так не могу». Эти юноши и девушки, когда окончат университет, пойдут на работу, где от них ждут более высокого уровня мышления. Они должны уметь анализировать, синтезировать, оценивать — и всё это на их неродном языке, на английском. Я хотел, чтобы у них получалось. Тогда я начал экспериментировать и со временем разработал систему, которая, на мой взгляд, работала.
Я называю её «Преподавать английский без преподавания английского». Я отошёл от грамматики и разработал следующую систему: я разделил каждое занятие на три части. Сначала я предлагаю своим студентам «детектор лжи», и этот «детектор лжи» — это функциональное, переносное, но сложное интеллектуальное устройство, которое студенты устанавливают себе в головы. И когда они замечают ложь, что случается довольно часто, у них срабатывает сигнал. «Ложь, ложь, ложь».
Как я это делаю? В моём «детекторе лжи» три составляющих. Первая — критическое мышление. Я хочу, чтобы студенты понимали, что, когда они что-то читают, слушают выступления TED, слушают дебаты или разговор, они должны задавать ряд определённых вопросов. Например, говорит ли человек конкретно? Люди, которые хорошо разбираются в теме, говорят очень конкретно. Они могут сказать кто, что, где, когда, сколько, как часто. А вот — как бы их назвать — болтуны будут всячески избегать конкретики. Потому что конкретика влечёт за собой ответственность.
Я учу своих студентов, что люди могут избегать конкретики по двум причинам. Они либо не понимают, о чём говорят, и тут ничего страшного — мы не можем разбираться во всём. Если ты не знаешь, ты не можешь говорить конкретно. Это человеческая черта. Но иногда люди неконкретны, потому что не хотят, чтобы вы знали, о чём они говорят. А утаивать информацию — это неэтично, это мошенничество.
Поэтому первым делом важно задавать конкретные вопросы: Компетентен ли человек? Учитываются ли все имеющиеся данные? Доказывает ли спикер достоверность фактов? Говоря что-то, вы должны предоставить доказательства своей точки зрения. Если кто-то говорит на научную тему, есть ли данные об экспериментах и можно ли их повторить?
Установив в головы своих студентов этот «детектор лжи», который заставляет их задавать конкретные вопросы обо всём, я перехожу ко второй составляющей. Они должны находить логические ошибки. Это ошибки в аргументации.
Мы все их совершаем. Например, (говорит по-испански) когда я забываю взять зонт, начинается дождь. Вы правда думаете, что есть связь между погодой и вашим зонтом? Было бы здорово, правда? Тогда четырёхлетней засухи в Калифорнии не было бы. Просто пусть все калифорнийцы оставляют зонты дома, и пойдёт дождь!
Это неверный вывод. Это ложная причинно-следственная связь. Происходит А, потом происходит Б. И вы считаете, что А — причина Б. Может, да. А может, нет. Надо проверить.
Ещё одна логическая ошибка — это апелляция к чувствам. А происходит это неприятное явление, когда человек переходит на личности. Вместо ваших аргументов человек критикует вас лично, ваши принципы. К сожалению, такое часто встречается в политических дебатах. Когда у кого-то из политиков не хватает аргументов, вместо того чтобы придерживаться темы, они дают задний ход и начинают друг друга оскорблять. Переходить на личности — ужасно, но бессовестные люди часто пользуются этим приёмом.
Ещё одна распространённая логическая ошибка — аргумент авторитета. Это правда, потому что так сказал кто-то, кто знает больше меня. И я учу своих студентов находить хотя бы 5–6 таких логических ошибок.
Третью составляющую «детектора лжи» я позаимствовал у Бенджамина Блума. Это прекрасный учёный, который первым стал думать о мышлении. Он говорил: «Что мы делаем с мозгом, когда думаем?» И он определил 5–6 навыков в зависимости от классификации.
Например, основа любого обучения — запоминание, сохранение в памяти. Оно нужно во всём. Для всего. Но запоминание и повторение — это не глубокое мышление, совсем не глубокое. У вас есть возможность понять, глубоко ли мыслит говорящий. Знает ли он тему детально или просто повторяет то, что ему кто-то сказал?
Опять же, вопросы помогут вам определить, насколько глубоко мыслит человек, которого вы слушаете. Вы анализируете, обобщаете, оцениваете. Вот чему я хотел научить своих студентов, но сначала надо было разобраться с препятствиями на этом пути.
Многие считают, что менять своё мнение, экспериментировать — это плохо. Но это не так. Если мы хотим расти как личности и как общество, мы должны быть открытыми и постоянно менять точку зрения, потому что мир меняется, и нужно меняться вместе с ним.
Хочу процитировать Джорджа Бернарда Шоу. Он заметил следующее: «Прогресс невозможен без перемен, и те, кто не способен изменить своё мышление, не могут изменить ничего». Поэтому я должен был разрушить стереотип, что нужно знать ответы на все вопросы. Нет, нужно знать все вопросы и не бояться их задавать.
Установив в головы студентам «детектор лжи», я перехожу к самой интересной части занятия. Мы смотрим выступления TED и YouTube, мы читаем эссе в интернете или в местных газетах. И никаких учебников. Мы учимся на том, что происходит в мире.
Например, в этом семестре мы говорим о сирийских беженцах. Четыре миллиона человек спасаются бегством. Зачем? Куда они бегут? Более тысячи человек утонули, пока плыли в Европу из Северной Африки. Это актуальные события, и я хочу, чтобы мои студенты знали, что такое происходит.
Мы говорим об экономическом кризисе в Пуэрто-Рико. Тут у нас отличный источник — Джозеф Стиглиц. Это мировой экономист, который получил Нобелевскую премию по экономике. Он написал несколько статей о ситуации, в которой мы сейчас находимся, и высказал конкретные предложения.
Мы читаем и обсуждаем это на занятиях. Сравниваем с тем, что говорят и делают местные власти. Это создаёт атмосферу диалога. Студенты так увлечены содержанием беседы, что, сами того не замечая, начинают говорить на английском, потому что главная цель наших занятий — общение. Давайте посмотрим, что написал этот, что сказал тот. Давайте сравним заметки. У меня есть два правила для этих шумных, суматошных занятий.
Первое: нельзя переходить на личности. Ни при каких обстоятельствах нельзя оскорблять собеседника и его принципы. Нужно уважать право каждого человека отличаться от тебя. Это первое правило.
Второе правило: идеи — не люди. У идей нет прав. Если кто-то говорит что-то сомнительное, включая меня, спокойно задавайте вопросы. И это не просто право — задавать вопросы об идеях, которые не кажутся нам разумными — это, возможно, этическая ответственность, потому что плохая идея, если её не проверить, может сильно навредить.
Мы, например, забыли, что Гитлер был у власти 12 лет. Как такой жестокий и злой человек мог управлять одной из самых цивилизованных наций Европы? Да легко. Его идеи вовремя не подверглись сомнению. И, когда немецкая интеллигенция, и высшие слои общества поняли, что Гитлер ввязывает их в мировую войну, он уже навязал свою идеологию, он контролировал почти всё: армию, полицию, СМИ. У него было слишком много власти. Чтобы свергнуть Гитлера, пришлось пережить мировую войну.
Поэтому, когда вы встречаете плохую идею, особенно идею, которая может навредить людям физически или эмоционально,
ваш моральный долг — встать и сказать: «Это плохая идея!» Ладно. Разобравшись с этой частью, на занятиях мы переходим к следующей.
Третья часть — это чтение и письмо. Тут снова моя задача — избавить студентов от страха ошибки. Потому что ошибаться не плохо. Такие ошибки называют развивающими. Если хотите выучить язык, вы должны хотеть делать ошибки, много ошибок. Так вы узнаете границы лингвистических правил. Я пытаюсь создать атмосферу, в которой моим студентам будет комфортно говорить то, что они хотят, неважно, как они это скажут.
Любопытно, что в начале семестра всегда находятся два–три студента, которые говорят: (говорит по-испански) «Профессор, английский мне не даётся, совсем». И эти же студенты, когда весь класс находится в самом разгаре обсуждения, хотят принять в нём участие. И тогда, немного помявшись, они задают волшебный вопрос: (говорит по-испански) «А как сказать...?» А другие студенты им отвечают: (говорит по-испански) «А вот так...».
Они начинают обучать друг друга, спонтанно. Мне даже не нужно ждать, пока они поднимут руку, потому что я вижу по глазам. Они смотрят на меня. Я ловлю их взгляд и говорю: «Хулио, что ты думаешь?» И Хулио начинает говорить по-английски. Иногда у него возникает «Синдром Поросёнка Порки». И он начинает: (Имитирует заикание свиньи). И тут иногда он начинает смущаться, а я говорю: «Нет-нет, продолжай». И он спрашивает: (говорит по-испански) «Можно сказать кое-что по-испански?» «Хочешь поговорить на испанглийском? Конечно. Скажи нам, что думаешь». И они понимают, что могут делать ошибки. И никто их не осудит. Не поставит плохих оценок. Это часть знакомства с языком.
Вот что интересно: до того, как ввести этот метод, я чувствовал себя немного неловко. Я будто пытался кому-то объяснить вкус определённого блюда, описать еду. Как будто говорил: «У неё вот такой вкус, вот такой запах, вот такая текстура». Можно ли передать вкус еды словами? Почему-то не получается. И тогда ты говоришь: «Возьми кулинарную книгу и запомни рецепт». А это сработает? Тоже нет.
Чтобы человек почувствовал вкус этой еды, её текстуру и запах,
нужно другое. Я хочу помочь своим студентам понять, что язык — это удивительное, живое создание. Его невозможно выучить, просто запоминая правила, изучая только лишь грамматику. И как только студенты начинают воспринимать ошибки спокойно, дискуссии на уроках становятся гораздо динамичнее.
Потом мы переходим к письменным заданиям. Я говорю: «Теперь будем писать». Но опять же, содержание важнее формы. Я хочу, чтобы они выразили свои идеи, аргументы и мысли на бумаге.
Потом мы переходим ко второму этапу — проверке. Сначала мы уделяли внимание содержанию, а теперь — форме. Мы исправляем все грамматические ошибки и смотрим на механику языка, так сказать.
Потом студенты пишут обзорные доклады со своими замечаниями, в которых концентрируются сначала на чём-то одном, а уже потом на форме изложения. Я всегда повторяю: содержание важнее формы. И я вам докажу.
Возьмём, к примеру, Стивена Кинга или Исабель Альенде. Это писатели мирового уровня. Свои рукописи они отправляют в редакции. У Стивена Кинга это Viking Press, а в этом издательстве работает какой-нибудь редактор-ботан. И этот ботан штудирует всю рукопись Кинга и исправляет всё, что необходимо. Кто же получает славу и богатство? Стивен Кинг, а не эксперт грамматики.
Грамматике можно научиться у машины. Проверить ваши ошибки может кто-то другой, а вот содержание не подделать. Нельзя подделать страсть или интригу, которые есть в хороших рассказах и фантастических романах.
Моя цель — донести до студентов несколько вещей. Обучение — это болезненный процесс. Общество даёт нам какие-то установки. У каждого они есть. Эти установки предопределяют наше отношение к вещам. Но иногда они могут быть неверными. И тут случается когнитивный диссонанс. Мы думаем: «О господи, я просто не могу поверить в то, что ты говоришь». И тут вам надо понять. Почему вы отрицаете новую идею? Потому что она неверна, или у вас есть предубеждение? Вам нужно изучить свои установки, взглянуть на то, что вызывает когнитивный диссонанс и сформировать своё мнение, основанное на критическом мышлении и аргументах, а не на предубеждениях.
Поэтому, я надеюсь, к концу семестра мои студенты научатся нескольким вещам. Я хочу, чтобы они поняли, что задавать вопросы — это нормально. Они должны активно задавать вопросы.
Они должны возродить в себе маленьких трёхлетних мальчиков и девочек, которые постоянно спрашивали у родителей: (говорит по-испански) «Почему это? Почему то? Почему?» Им отвечали: «Замолчи. Перестань задавать столько вопросов. Дети должны быть...» Вы знаете продолжение.
Мы сами отбиваем у детей желание быть любопытными, и к шестому классу они перестают задавать вопросы, даже жизненно важные. И моя работа — говорить таким маленьким детям: «Что-то знаешь? Постоянно задавай вопросы, даже глупые. Спрашивай». Нужно бояться не тех, кто задаёт вопросы. Нужно бояться тех, кто боится вопросов. Потому что рост и взросление и вообще всё в жизни начинается с нашей способности говорить: «Почему? Почему я должен в это поверить?»
Люди умные, компетентные и порядочные не боятся вопросов. Иногда их просто не заткнёшь, они будут страстно говорить о том, что ты им сказал, или о том во что они верят, что чуть ли не затопят тебя информацией. Вот на чём, на мой взгляд, нужно делать акцент.
Я хочу завершить свою речь такими словами: «Моя работа как преподавателя — открыть перед студентами как можно больше дверей, предоставляя им свободу решать, когда и в какую дверь они хотят войти, и хотят ли вообще». Я хочу научить студентов готовить, а не читать книгу с рецептами.
Вот так я преподаю английский, не преподавая английский. Спасибо.