Встретились с Наринэ мы случайно, если можно назвать случайным мой обычный детский концерт в Красном Кресте. Дети были разные, в основном с различными формами посттравматического синдрома. Некоторые дети с удовольствием участвовали в концерте, даже постучали в барабаны и понажимали клавиши электронного пианино, которое я с собой вожу на концерты, некоторые не разговаривали и, вжавшись всем маленьким тельцем в знакомого взрослого, которого они знали и не боялись, сидели на своих ассистентах, одной из которых и была Наринэ.
-А я ведь тоже играла раньше, - призналась мне она тайком после концерта, - только уже давно не играю, - и протянула мне изуродованные руки.
Мы приучены никогда не задавать вопросов, ни персоналу, ни нашим подопечным. У всех за спиной страдания и боль, да и в Красный Крест редко кто попадает с улицы, обычно тоже пережившие немало. Но увидев руки Наринэ я не сдержалась.
- Господи, кто же это так.
- Природа. Наградила талантом, а потом все отняла, я ведь Питерскую Консерваторию закончила, первый тур прошла конкурса Чайковского. После консерватории получила направление /в СССР выпускники любых учебных заведений получали направление на работу/ в музыкальную школу в Ленинакан. Тут она замолчала. Вздохнула, на глазах ее появились слезы.
- По средам у меня не было занятий утром, но декабрь время перед каникулами и мы с Далиточкой, самой талантливой моей ученицей пришли позаниматься дополнительно. Она во вторую смену училась, и мы уже закончили заниматься, пошли на первый этаж в раздевалку, как вдруг стены начали качаться, лесница стала падать, я схватила Далиточку за руку двумя руками и тут лестница упала, а я вижу как на нее плита межэтажная падает и руками стала плиту отодвигать. А что я плите сделать-то могу. Она упала и мои руки зажала. Я чувствую, что Далиточка держится за меня, что она живая и в щелочку от рук моих дышит. А она мне плачет под плитой "Наринэ Арсеновна, миленькая, не бросай меня, не бросай меня", а как я ее брошу там одну. А дышать нечем, кругом пыль, грохот, руки болят сил нет, и в щелочку это только девочку слышно, не видно никак. Я кричу во весь голос, кажется сейчас голова лопнет от крика, а себя не слышу. Кричу Далиточке чтобы он тоже кричала, чтобы нас нашли побыстрее.
Сколько времени прошло не помню. Помню как прибежали люди, плиту подняли, вытащили нас, на руки посмотрела свои и расплакалась. Месиво кровавое.
Привезли в больницу, врачи сказали ампутировать нужно, а говорю - убивайте сразу, куда я без рук, я же пианистка. Врач и говорит, раз пианистка то попробую, но играть не сможешь, сделаю все что смогу.
У Далиточки вся семья дома погибла.
Дядя ее нас обоих забрал к себе. Сказал, век тебе благодарен буду, все что от сестры осталось - это племянница моя, целехонькая, спасибо тебе, люди сказали если бы ты руки не подставила она бы под плитой задохнулась. Живи у меня в доме как сестра, окажи нашей семье честь.
Так я переехала жить в Нагорный Карабах.
Делать ничего не могла, руки долго заживали. Врач волшебник оказался - и пальцы заработали быстро, операций несколько сделали. Я без работы не сидела, научилась все что можно делать. Меня работать в школу оформили в библиотеку. Там же замуж выдали. За хорошего человека, доброго, внимательного. Только и пожить мы толком не успели как погиб он.
Я тогда старшим сыном была в положении и отправили меня родственники мужа в Северную Осетию. Там мы и прожили до 2008 года. Там я второй раз замуж вышла, родила дочь и второго сына.
А потом 8 августа 2008 года.
По нашему дому танк проехал.
Ничего не осталось.
Только память.
Младший успел из окна выскочить когда дом рушился.
А потом Грузия. Потом Турция, потом Греция. Мы с дочерью в Красный Крест в Греции попали, она заболела страшно в лагере для беженцев, и ее на карантин изолировали. И меня пустили за ней ухаживать. А там таких как она - 40 человек, и все сироты, и все мал мала меньше. И все меня "мамой" называют. Как я могла за своей ухаживать, а за ними нет. И когда дочь моя поправилсь начальница мне и говорит, "Оставайся у нас, мы тебе документы сделаем".
Так я во Франции и оказалась.
Дети мои тут устроены. Вчера старший получил приглашение на формасьон. Так инженером мечтал быть.
- А руки как? - не удержалась я от вопроса.
- А руки не болят, но сами видите - как с такими руками на люди? Стыдно показывать, - ответила она и по привычке вытянула длинные рукава.
- А для себя почему не играете? Зачем для публики, и не нужно.
- Я что-то и не подумала. Действительно, можно же что получается, простенькое.
- Именно, инструмент электронный купить и тихонечко играть, или вообще в наушниках если стесняетесь.
Уж не помню сколько с той нашей встречи прошло времени, и выпало из памяти у меня, ибо огромное множество судеб и людей перед глазами прошло-пробежало. Как звонит мне однажды Наринэ.
- Александра, вы меня наверное не помните. Я о Вас думаю постоянно. Я ведь купила пианино. И я опять играю. 30 лет за инструмент не садилась и опять играю. Спасибо Вам.
- Да что Вы я то тут причем, это ж Вы молодец.
- Спасибо, что надоумили. Вы знаете. Я ведь думала, что моя жизнь уже закончилась. Что не будет в ней ничего прекрасного и светлого. А теперь я прихожу домой, закрываю дверь, сажусь за инструмент, закрываю глаза и снова я в Ленинакане, Далиточка рядом сидит играет. И я молодая, красивая и вся жизнь у меня впереди. Красивая, ровная счастливая жизнь.