В ушах перезвон, в глазах фейерверки,
В тумане волшебном сознанье померкло,
Ведь вместо медведя, в объятьях сжимая,
Стоит паренёк, с улыбкой взирая.
Постарше меня (ведь я малолетка),
Прекрасный и голый, как статуэтка.
Смотрю лишь в глаза, молчу и краснею,
Чем дольше глазею, тем больше робею.
Горят щёки маками, но не с мороза,
И странно волнительна данная поза,
А он говорит что-то про соулмейта,
И ждёт от меня в волненье ответа.
Киваю, хотя ничего не понятно,
Он улыбается. Как же приятно!
Меня отстранил от себя, повернул
И в спину легонечко так подтолкнул.
А сам, свистнув, бурую Сивку позвал,
И эти меня сразил наповал.
Из ничего появилась лошадка:
Длинная грива, шёрсточка гладка.
Мимо галопом промчалась к нему.
Встала, он сел – и исчезли в дыму.
Глазёнки протёрла: снег белый кружит,
А на снегу лишь следы от копыт.
Был и исчез, но подобное чудо
Я аж до смерти своей не забуду.
Тяжко вздохнула, ступив на тропу,
К дому пошла, ругая судьбу.