Массовые беспорядки и волнения происходили в СССР многократно. Однако после подавления антиколхозных восстаний 1929-34 гг. практически все они носили мирный характер. Выступления провоцировались ухудшением условий жизни или конкретными решениями союзных или местных властей, вызывавших возмущение граждан. Самые известные примеры – беспорядки в Новороссийске, связанные с конфликтом местных жителей с милицией, и в Новочеркасске, вызванные уменьшением заработной платы (выступления в лагерях ГУЛАГа – специфическая тема, но и там протестующие в основном пытались действовать мирными средствами).
В череде советских протестов особняком стоят события в казахстанском городе Темиртау 1-4 августа 1959 г., принявшие форму восстания. Причины недовольства там были обычными для СССР – ужасающие условия жизни и работы. Необычными был социальный состав горожан: это были молодые строители со всего Советского Союза. В городе возводили «Казахстанскую Магнитку» - огромный металлургический комбинат. Строился он в основном «комсомольцами-добровольцами», но не только: добровольцев не хватало, и на строку потянулись бывшие заключённые и всякого рода асоциальные элементы, которых высылали в Темиртау в административном порядке. Большинство высланных тоже были молоды.
Грандиозные проекты при Никите Хрущёве – целина, Куйбышевская, Братская и Красноярская ГЭС, «Казахстанская Магнитка» - планировались в спешке (главный начальник приказал – сделаем любой ценой, в кратчайшие сроки!). Реализовывались они ещё хуже: процветала штурмовщина, вечно не хватало средств, техники и вообще всего необходимого, социальные потребности строителей игнорировались.
«К январю 1959 года в Темиртау прибыли тысячи строителей, которых размещали в степи прямо в палатках или в продуваемых насквозь деревянных бараках. Не хватало врачей, больниц, столовых, магазинов, воды, которую подвозили цистернами с другого конца города. Наблюдалось постоянное снижение заработной платы, а сама стройка была плохо организована, строители простаивали по несколько недель. Вынужденное безделье привело к тому, что молодежь начала пьянствовать, играть в азартные игры, устраивать драки» (Источник: «Восстание в Темиртау»: чем были недовольны комсомольцы, Русская Семерка, 22.05.2019).
«Были случаи, когда люди в пище находили червей, ели тухлое мясо, испорченные продукты» (В.А. Козлов. «Конфликт рабочих с властями в Темиртау»).
«Две тысячи приезжих, к примеру, поселили в рваных палатках. Постоянные перебои с питьевой водой, грязь способствовали нарастанию недовольства. Постельное белье рабочим не меняли месяцами, люди ходили в мокрой одежде, так как после стирки ее негде было высушить. Часто доставлялись испорченные продукты. Многих не обеспечили полноценной работой, отчего заработок был ниже прожиточного минимума» (http://www.tarih-begalinka.kz/ru/timetravel/page3271/).
Бытовые тяготы и обман с зарплатами были в СССР делом привычным, и, возможно, строительство «Казахстанской Магнитки» сопровождалось бы, как в большинстве других случаев, только пьянством, драками, сетованием и безрезультатными жалобами в месткомы и парткомы.
Но 1 августа 1959 г. строителей возмутили два события. Первый – в палаточный городок утром то ли не привезли воду (тут свидетельства очевидцев расходятся), то ли вода оказалась вонючей и ржавого цвета. За этим последовало безобразие № 2: рабочих, пришедших в столовую завтракать, не пустили, объявив, что им придётся ждать, пока поедят болгарские строители. Болгары к тому времени сами по себе были сильнейшим раздражителем для «комсомольцев-добровольцев»: для них предварительно выстроили отдельный комфортабельный городок, снабжавшийся всем необходимым. Разумеется, никакой симпатии к «братьям» полуголодные и немытые строители, жившие в рваных палатках, испытывать не могли. Ожидая, пока «братья-славяне» доедят, группа строителей двинулась к бочке с квасом, стоявшей рядом со столовой, но она была заперта на замок. Замок строители сорвали, но квасу в бочке было совсем мало, и, судя по всему, он давно прокис. Взбешенные рабочие перевернули бочку и начали шуметь.
«Около семи часов утра мы, палаточники, пошли в столовую, чтобы позавтракать, но нас не впустили, сказав, что еще болгары не поели. Тогда мы отказались выходить на работу, и большая часть палаточников начала сметать все на своем пути. … Бунтари устроили погром в столовой, потом толпа перекинулась на универмаг и близлежащие магазины: рабочие скидывали с себя старую одежду и надевали новую, из витрин на улицу летели бутылки, продукты, парфюмерия. … Руководители завода и города это увидели, то, испугавшись за свои жизни, дали дёру. По словам очевидцев, одни уходили через канализационные люки, другие выпрыгивали из окон и бежали через сопку, а третьи забивались дома на чердаках. Если бы бунтари их нашли, то наверняка устроили бы над ними расправу, говорят очевидцы. Потом прислали других солдат, которые без разговора начали стрелять в толпу восставших, вспоминает Елизавета Тридгардт.
- Там было кровавое побоище, настоящая война, пули свистели как сумасшедшие. Но палаточники, у кого были палки, бутылки, тоже пытались дать отпор. В общем, потери были с обеих сторон, но больше всего пострадали восставшие. Три дня длилась стрельба, и потом, когда страсти стали утихать, я с девчонками видела, как ночью трупы бунтарей закидывали в машины и вывозили в неизвестном направлении. Я точно не знаю, что с ними делали, но ходили слухи, что некоторые трупы сжигались» (Елена Вебер «Восстание рабочих в Темиртау в 1959 году: воспоминания очевидца». Радио Азаттык, 21 августа 2010).
«Главной точкой противостояния стал универмаг в центре города. Толпа окружила магазин, часть ворвалась внутрь и начала грабить его. Это продолжалось до тех пор, пока ночью к осажденному универмагу не подошли пять сотен солдат и офицеров - охранников Карагандинского лагеря командованием генерал-майора Михаила Запевалина. За несколько часов до беспорядков руководство Темиртау, почувствовав неладное, попросило подмогу из Караганды. Военные оцепили здание магазина, потеснив бунтующих. Находящимся внутри предложили сдаться, однако те затянули песню «Врагу не сдается наш гордый «Варяг». Из универмага в военных полетели банки с консервами и бутылки с вином, а из толпы - камни и палки.
Среди защитников здания раздались призывы к расправе над военнослужащими, как равно и призывы к солдатам присоединится к бунту. Один из участников беспорядков попытался прорвать оцепление, направив на солдат грузовую машину МАЗ. Кто первым начал стрелять, неизвестно. Официальная версия гласит, что некоторые протестующие имели огнестрельное оружие, отобранное у милиционеров и охранников, а также захваченное в универмаге» (Комсомольский бунт против советской власти, Аргумент, 2019-12-27).
«Бывшая жительница Темиртау Анна Варенникова свидетельствует: «Это были страшные дни. По улицам метались окровавленные люди с оружием, кричавшие: «Убивать! Убивать гадов!» Казалось, что бой идет не между гражданами, а между непримиримыми врагами».
О том, что отчаявшиеся бунтовщики готовы были «убивать гадов», т.е. милиционеров и военных, свидетельствует обнаруженная впоследствии записка одного из зачинщиков бунта, адресованная друзьям-строителям в палаточный городок: «Почему не приходите? Мы здесь кровь проливаем... Собирайтесь - и мы уложим побольше этих сволочей» (В.Словецкий, «Мир новостей» №45).
«В городе воцарилась анархия и безвластие. Дальше толпа пошла на механический завод, где вооружила себя уже полностью. Там люди нашли себе арматуры, из которых сделали "пики". У других были ножи и пистолеты, отобранные у милиции. Все это время власти Темиртау не сообщали в Алма-Ату, надеясь самим разрешить ситуацию. Последней попыткой стало вооружить рабочих других заводов и коммунистов, чтобы дать отпор обезумевшей массе. Людям одевали на руки красные повязки, чтобы отличить в бою. В первом строю шли пожилые рабочие, за ним более молодые. Но у этих наспех собранных людей не было взаимопонимания и возможно общего духа. Зато это было у бунтовщиков, которые разогнали рабочих в считанные минуты» (Восстание рабочих в Темиртау. Как это было. Nur.kz, 14.12.2016).
Таким образом, беспорядки, начавшиеся как «хулиганский бунт», переросли в настоящее восстание. Протестующие стреляли в солдат и милиционеров, пытались закрепиться в захваченном здании универмага, старались привлечь не участвующих в бунте строителей. По-видимому, были даже попытки сформировать нечто вроде штаба восстания.
Армейские подразделения и внутренние войска подавили выступление только к утру 4 августа. Количество погибших, раненых и арестованных, как и во всех других случаях беспорядков в СССР, осталось неизвестным. По официальным данным, были убиты 11 и ранены 32 человека, пятеро из которых скончались от ран. Верить этим данным нет оснований, как, впрочем, и слухам о том, что трупы убитых по ночам вывозили в степь. Власти всегда преуменьшали количество жертв, а напуганные граждане – преувеличивали.
109 солдат и офицеров получили ранения, в том числе 32 - из огнестрельного оружия.
190 человек были арестованы, 42 из них – осуждены, в т.ч. семеро приговорены к расстрелу (двоим смертную казнь заменили 15-летним сроком). Тысячи строителей бежали из Темиртау, многие – на захваченных автомобилях (в степи вокруг Темиртау долгие годы валялись остовы грузовиков и автобусов, на которых участники тех событий покидали город).
После восстания в Темиртау прибыл Леонид Брежнев – секретарь ЦК КПСС, курировавший Казахстан. Он снял с должностей ряд партийных и хозяйственных чиновников, а также милиционеров – обычная реакция советских властей на беспорядки. Болгары покинули Казахстан. Снабжение строителей заметно улучшилось.
***
После восстания и власти, и арестованные участники событий, по понятным причинам, утверждали, что его зачинщиками и активными участниками были уголовники. Т.е. события в Темиртау якобы укладывались в более или менее привычные в то время рамки «хулиганских бунтов». Однако поверить в это невозможно, хотя, разумеется, достоверных сведений о социальном составе мятежников нет. Официально сообщалось, что среди арестованных было 70 человек, приехавших по комсомольским путёвкам, но, по мнению многих участников событий, в мятежных толпах таких было большинство. Достоверно известно, что из Одессы в Темиртау было выслано какое-то количество хулиганов (их называли «одесскими жориками»), которых строители, не имевшие криминального прошлого, с трудом выносили. Однако в восстании участвовали тысячи строителей, а высланных было намного меньше. Иногда пишут, что в палатках жили вербованные (те самые «жорики»), а комсомольцы – в бараках. Но в реальности в палатках жило множество комсомольцев – мест бараках не хватало, а условия жизни там были не намного лучше, чем у палаточников. Значит, большинство участников событий – именно «комсомольцы-добровольцы». Что неудивительно: обман оскорбителен для людей, а строители «Казахстанской Магнитки» были обмануты – ужасными условиями жизни и мизерными зарплатами: им обещали совсем другое. Оскорбительна была и вся история с болгарскими коллегами. А оскорблённая и обманутая молодёжь – это пороховая бочка в любой стране и при любом строе.
События в Темиртау – очень советская история. Только экстраординарные события – в данном случае, массовые беспорядки, вылившиеся в восстание – были способны заставить советских чиновников обратить внимание на вопиющие социальные проблемы, с которыми сталкивалось население.
Запалом для восстания в Темиртау стали не какие-то местные недоработки или «плохое поведение» местных чиновников, а недостатки советского строя как такового. Полностью отсутствовала обратная связь между гражданами и властью: на ужасные условия жизни, на произвол и вопиющую бесхозяйственность жаловаться было некому. Партийным, профсоюзным, комсомольским и хозяйственным начальникам было просто наплевать на проблемы рабочих: для них главным было вовремя отчитаться наверх о том, что всё хорошо, задания партии и правительства выполняются в срок и в полном объёме.
Не было никаких горизонтальных общественных структур, создаваемых снизу: в любой цивилизованной стране сразу появился бы какой-нибудь «комитет палаточников», забрасывающий все инстанции жалобами и требованиями, и власти не могли бы его игнорировать.
Полное отсутствие демократических принципов общественного устройства означало, что строители не могли не то, что провести в горсовет Темиртау своих представителей, но и чего-либо добиться от действующих депутатов. Не могли они и разместить в СМИ материалы о своём положении.
Будь в СССР даже не легальная оппозиция, а хоть какие-то независимые общественные структуры (клубы, религиозные общины, как в Польше, Венгрии или Югославии), в критический момент у строителей были бы признанные лидеры, сформулировавшие бы требования, и готовые стать посредниками между недовольными гражданами и государством. Поскольку ничего этого не было и быть не могло, лидерами стали то ли уголовники, то ли просто пьяная шпана, поведшая строителей не к горкому или парткому, а к универмагу – грабить. Хотя даже такие «лидеры» не могли управлять толпой.
Главное – это привычка к тому, что жаловаться некому, и ждать внимания к своим проблемам нечего. Строители были уже третьим советским поколением, привыкшим жить по принципу «не верь, не бойся, не проси». Когда терпение окончательно иссякло, они прибегли к единственному известному им способу решения проблем – бунту и погрому.
Такой радикальный, точнее – варварский метод протеста, присущий как раз «хулиганским бунтам», нежели рабочим выступлениям, связан с разобщённостью строителей. Если в Новочеркасске выступили в основном рабочие Новочеркасского электровозостроительного завода, у которых были неформальные лидеры, сформулировавшие требования к властям, то в Темиртау работали комсомольцы со всей страны, мало знакомые друг с другом, и никаких лидеров у них не было.
Поэтому недовольство советских граждан выливалось в стихийные беспорядки и бунты, с которыми власть справлялась единственным доступным ей методом – подавить силой, расстрелять «зачинщиков», а потом подкинуть недовольным водки, колбасы и каких-нибудь «товаров народного потребления».
В этом смысле события в Темиртау ничем не отличались от других массовых волнений в СССР. За исключением того, что в силу ряда причин они приняли форму настоящего восстания.