Начало книги.
После обеда к 14.00 нас опять посадили в ПАЗик. В наш автобус, другие призывники, под командой местного офицера, притащили нам сух. пайки на дорогу.
Майор приказал распределить сух. пайки по вещь мешкам ребят нашей команды. Не у всех были вещмешки, и мне пришлось тащить сразу три тяжелых сух. пайка.
Нам пришлось ждать почти полчаса одного из наших будущих сослуживцев, он засел в туалете. Мы сидели в автобусе, пока он освобождал свой кишечник.
Этот паренёк, окончивший кулинарный техникум, работал до призыва поваром в знаменитом ресторане «Прага» на старом Арбате. Он поел в столовой первой солдатской пищи и сразу отравился. Даже его призвали с профессиональной болезнью поваров – язвой желудка. Но мы дождались его и поехали в аэропорт Домодедово.
В Москве стояла ясная погода. Светило яркое солнце. Температура воздуха была под 30 градусов жары. В автобусе было очень жарко, не смотря на все открытые окна. Почти все были одеты в рубашки с короткими рукавами и лёгкие брюки. Нас было чуть больше 20 человек.
В аэропорту я снова смог позвонить родным из телефона-автомата и сказать, что я улетаю в Тикси. Звонок из аэропорта уже считался междугородним и стоил пятнадцать копеек.
Потом я в аэропорту увидел карту географии полётов из Домодедово и понял, как далеко заносит меня судьба. До Тикси из Москвы по прямой 4301 километр, по авиационным трассам гораздо больше. Это было место, куда не ходят поезда и как поётся в песне «только самолетом можно долететь». Конечно, там есть теоретическая возможность добраться туда кораблем по Лене от стации Лена Транссибирской магистрали или Северным морским путём от Мурманска. Такие долгие круизы стоят очень дорого и тогда и сейчас. Эта возможность открыта в короткий период навигации.
Мы долго ждали рейс в аэропорту, его постоянно откладывали. Ближе к вечеру объявили посадку на наш рейс с редким четырёхзначным номером. Нас посадили на турбовинтовой самолёт Ил-18.
Это был мой первый полёт на самолёте. Я уснул в тот момент, когда кормили в самолёте и пропустил перекус.
Сопровождавший нас майор, сидел на кресле рядом со мной. Свой китель он уложил мне на колени. Гардероб и полки в самолёте были уже полностью забиты вещами других пассажиров. Северяне возвращались домой с покупками.
Через 8 часов мы прилетели в Хатангу. На борт поднялся пограничник и у всех проверил документы. Мы предъявили наши новенькие военные билеты, так как наши паспорта изъяли в военкомате. Только после этой процедуры всех выпустили из самолёта.
На улице был сильный ветер. Температура воздуха была 12 градусов. Накрапывал дождь из свинцового неба.
Для начала я раскатал рукава своей рубашки. Потом, я из вещмешка достал свою куртку и одел её на себя. Те, кто не предусмотрел прихватить тёплую одежду, сильно пожалели. А такими были все остальные из нашей московской команды.
Мои будущие сослуживцы, смотрели на меня с завистью. Выходя из тёплого салона самолёта на продуваемое лётное поле под моросящий дождь, прошипели:
- Ты знал. Ты всё знал.
- Ты был в курсе всех дел.
- Почему нам ничего не сказал?
Я только пожимал плечами. Офицер надел свой китель, достал из портфеля плащ и надел его. Мне показалось, что он посмотрел на меня одобрительно. Хотя его азиатское лицо мало чего выражало.
Моя предусмотрительность потом много раз выручала не только меня, но и моих сослуживцев в трудных ситуациях.
Эта куртка стала первым фактом в основании подозрительного отношения моих сослуживцев и командиров ко мне.
Я ничего не знал заранее о месте службы, просто подготовил такой вариант развития событий. Что я им мог сказать? Я не знаю, как они слушали своих учителей географии в школе. Где были их головы в тот момент? Как они могли пропустить мимо своих ушей, что 60% нашей страны это северные места и территории, приравненные к северу по своему климату? Попасть в тёплое место у нас было меньше вероятности, чем попасть в холодное. Это же элементарно.
На аэродроме было холодно, даже мне в куртке. Я сожалел, что не прихватил шапку. Моросил мелкий дождь. Мы прошли в зал ожидания аэропорта, там было немного теплее. Помещение не отапливалось. В здании хотя бы не дул ветер и мы не мокли под дождём. Двери часто открывались. Постоянно кто-то входил и выходил, выхолаживая крошечный зал ожидания.
Через пару часов прилетели два кукурузника АН-2. В эти самолёты села наша команда и несколько гражданских местных жителей. Мне досталось место за кабиной пилотов. В салоне было прохладно, и я не снимал куртку весь полет. Страшно громко работал двигатель самолёта.
Не смотря на этот громкий гул движка, я уснул. Проспал я пару часов. Проснулся я за час перед посадкой. За иллюминатором проплывали пустынные виды тундры, где в низинах лежал снег. Уши полностью заложило. Дверь в кабину пилотов была открыта. И, я расслышал как один пилот прокричал другому: "Точка невозврата пройдена, теперь только вперед". Это была очень символическая фраза.
Я оглох и почти ничего не слышал после приземления в Тикси ранним утром 15 июня 1988. Светило солнце. Тикси встретил нас чистым голубым небом и тёплой погодой. На улице было 17-18 градусов. Вспомнилось саркастическое выражение «солнечная Якутия».
На аэродроме нас построили около аэропорта на единственной площадке, где в Тикси был уложен асфальт или нечто похожее на него. Здание аэровокзала выглядело с наружи как большой крашеный сарай. Что говорили офицер и пузатый прапорщик, встретивший нас, я почти не слышал.
А старший прапорщик с майором говорили обо мне и моей куртке и моей предусмотрительности.
Команду на погрузку в ГАЗ-66 я тоже её не слышал, но понял, что надо делать по действиям ребят прилетевших со мной.
Мы забрались в кузов армейского тентованного грузовика ГАЗ-66. Это была зеленая военная машина с чёрным тентом. В тот момент я легко заскочил в кузов. Я оказался около борта сзади, и мне было видно местность, по которой нас везли.
Продолжение следует.
Поставить лайк, подписаться или оставить комментарий - дело добровольное.
Оглавление